— Возможно, — оборванка поднялась на ноги и посмотрела Мидасу прямо в глаза, — твоя совесть, и тебе стоит меня послушать.
Она коснулась рукояти царского меча, и желтизна сползла с нее. Мидас рывком выдернул клинок и недоумевающе переводил взгляд то на женщину, то на клинок, Совесть же, улыбнувшись, продолжила:
— Дар Царя Мидаса станет вечным проклятием человека, касающегося Мира ради его трансформации в золото. «Заслуга» твоей человеческой души в том, что ты вписал этот код в геном рода людского сам, под воздействием Эго.
— Что за код? — вытаращил от удивления глаза Мидас.
— Посев, — беззаботно ответила женщина-Совесть. — Споры его крепки, поелику выведен он в процессе самопознания самим «познающим инструментом», а не Замыслящим познание Мастером. Еще шесть таких внутри-рожденных кодов сотворит Человек, но знать тебе об этом преждевременно.
Царственная особа представляла собой жалкое зрелище: безумный блуждающий взгляд, обнаженный меч в дрожащей руке и жадно хватающий воздух рот, словно Мидаса, Царя Морского, вытащили за блестящий чешуйчатый хвост на горячий песок.
Совесть — как известно, дама беспощадная — останавливаться на достигнутом не собиралась:
— Код абсолютного богатства — вот кармический пик души Мидаса, и, как любую вершину, покидать эту придется весьма болезненно.
— Я не намерен отказываться от подарка Диониса, тем паче, заслуженного, — Мидас пытался сопротивляться явно угнетавшей его Совести. — Не припомню ни одного из обитателей Олимпа, решивших спуститься вниз, к смертным, сняв с себя при этом все причитающиеся им «доспехи».
— То Боги, — насмешливо заметила нищенка. — Их пути — их страдания.
— Власть — это не страдание, а наслаждение, — расхохотался пришедший в себя монарх и в подтверждение своих слов, пробежав взглядом по траве, коснулся пальцем к черному усачу-короеду.
Женщина, увидев, как живое существо окаменело, покрывшись блестящей желтой коркой, поморщилась и печально произнесла:
— Чем сильнее вожделение, тем более обесцениваешь желаемое.
— Скажи это моим соседям, что собирают войско, объединившись в порочный союз с единственной «благородной» целью — разорить меня, отнять земли и залить кровью плодородные поля Мигдонии. В этом мире все ради золота, — царь Мидас принял соответствующую величественную позу, не забыв засунуть золотого жука в карман.
Женщина несогласно покачала головой:
— Твои соседи, наделенные властью, отправляя на смерть тысячи душ ради груды блестящих безделушек, стремятся к обогащению, но тебе досталось богатство просто так. Уже, быть может, подумаешь отказаться от власти?
— Что же это за власть без денег? — ухмыльнулся Мидас, выбирая среди насекомых во множестве снующих под ногами очередную жертву-украшение. — Да и от денег без власти толку мало.
Нищенка подняла сухой прутик:
— Абсолютная Власть, как и абсолютное Богатство, — непосильная ноша для человека.
Она согнула прутик, и он с легким треском развалился в ее руках: