Книги

Одиссея

Гомер
Одиссея

ОДИССЕЯ

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Муза, скажи мне[1] о том многоопытном[2] муже, который,Странствуя долго со дня, как святой[3] Илион им разрушен,Многих людей города посетил и обычаи видел,[4]Много и сердцем скорбел на морях, о спасенье заботясь⁵ Жизни своей и возврате в отчизну сопутников; тщетныБыли, однако, заботы, не спас он сопутников: самиГибель они на себя навлекли святотатством,[5] безумцы,Съевши быков Гелиоса,[6] над нами ходящего бога, —День возврата у них он похитил. Скажи же об этом¹⁰ Что-нибудь нам, о Зевесова дочь, благосклонная Муза.Все уж другие,[7] погибели верной избегшие, былиДома, избегнув и брани и моря; его лишь, разлукойС милой женой и отчизной крушимого, в гроте глубокомСветлая нимфа Калипсо, богиня богинь, произвольной¹⁵ Силой держала, напрасно желая, чтоб был ей супругом.[8]Но когда, наконец, обращеньем времен приведен былГод, в который ему возвратиться назначили боги[9]В дом свой, в Итаку (но где и в объятиях верных друзей онВсё не избег от тревог), преисполнились жалостью боги²⁰ Все; Посидон лишь единый упорствовал гнать Одиссея,[10]Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны.Но в то время он был в отдаленной стране эфиопов[11](Крайних людей, поселенных двояко: одни, где нисходитБог светоносный, другие, где всходит), чтоб там от народа²⁵ Пышную тучных быков и баранов принять экатомбу.[12]Там он, сидя на пиру, веселился; другие же богиТою порою в чертогах Зевесовых собраны были.С ними людей и бессмертных отец начинает беседу;В мыслях его был Эгист беспорочный[13] (его же Атридов[14]³⁰ Сын, знаменитый Орест, умертвил); и о нем помышляя,Слово к собранью богов обращает Зевес Олимпиец:“Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют![15]Зло от нас, утверждают они; но не сами ли частоГибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?³⁵ Так и Эгист: не судьбе ль вопреки он супругу АтридаВзял, умертвивши его самого при возврате в отчизну?Гибель он верную ведал; от нас был к нему остроокийЭрмий, губитель Аргуса, ниспослан, чтоб он на убийствоМужа не смел посягнуть и от брака с женой воздержался.⁴⁰ “Месть за Атрида свершится рукою Ореста, когда онВ дом свой вступить, возмужав, как наследник, захочет”, так былоСказано Эрмием — тщетно! не тронул Эгистова сердцаБог благосклонный советом, и разом за все заплатил он”.Тут светлоокая[16] Зевсова дочь Афинея Паллада⁴⁵ Зевсу сказала: “Отец наш, Кронион, верховный владыка,Правда твоя, заслужил он погибель, и так да погибнетКаждый подобный злодей! Но теперь сокрушает мне сердце[17]Тяжкой своею судьбой Одиссей хитроумный; давно онСтраждет, в разлуке с своими, на острове, волнообъятом⁵⁰ Пупе широкого моря,[18] лесистом, где властвует нимфа,Дочь кознодея Атланта, которому ведомы моряВсе глубины и который один подпирает громадуДлинноогромных столбов, раздвигающих небо и землю.Силой Атлантова дочь Одиссея, лиющего слезы,⁵⁵ Держит, волшебством коварно-ласкательных слов об ИтакеПамять надеяся в нем истребить. Но, напрасно желаяВидеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий,Смерти единой он молит.[19] Ужель не войдет состраданьеВ сердце твое, Олимпиец? Тебя ль не довольно дарами⁶⁰ Чтил он в троянской земле, посреди кораблей там ахейскихЖертвы тебе совершая? За что ж ты разгневан, Кронион?”Ей возражая, ответствовал туч собиратель Кронион:[20]“Странное, дочь моя, слово из уст у тебя излетело.Я позабыл Одиссея, бессмертным подобного мужа,⁶⁵ Столь отличенного в сонме людей и умом и усерднымЖертв приношеньем богам, беспредельного неба владыкам?Нет! Посидон, обволнитель земли,[21] с ним упорно враждует,Все негодуя за то, что циклоп Полифем богоравныйИм ослеплен: из циклопов сильнейший, Фоозою нимфой,⁷⁰ Дочерью Форка, владыки пустынно-соленого моря,Был он рожден от ее с Посидоном союза в глубокомГроте. Хотя колебатель земли Посидон ОдиссеяСмерти предать и не властен, но, по морю всюду гоняя,Все от Итаки его он отводит. Размыслим же вместе,⁷⁵ Как бы отчизну ему возвратить. Посидон отказатьсяДолжен от гнева: один со всеми бессмертными в споре,Вечным богам вопреки, без успеха он злобствовать будет”.Тут светлоокая Зевсова дочь Афинея ПалладаЗевсу сказала: “Отец наш, Кронион, верховный владыка!⁸⁰ Если угодно блаженным богам, чтоб увидеть отчизнуМог Одиссей хитроумный, то Эрмий Аргусоубийца,Воли богов совершитель, пусть будет на остров Огигский[22]К нимфе прекраснокудрявой ниспослан от нас возвестить ейНаш приговор неизменный, что срок наступил возвратиться⁸⁵ В землю свою Одиссею, в бедах постоянному. Я жеПрямо в Итаку пойду возбудить в Одиссеевом сыне[23]Гнев и отважностью сердце его преисполнить, чтоб созвалОн на совет густовласых ахеян[24] и в дом ОдиссеевВход запретил женихам, у него беспощадно губящим⁹⁰ Мелкий скот и быков криворогих и медленноходных.Спарту и Пилос песчаный потом посетит он, чтоб сведать,Нет ли там слухов о милом отце и его возвращеньи,Также, чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава”.[25]Кончив, она привязала к ногам золотые подошвы,[26]⁹⁵ Амврозиальные,[27] всюду ее над водой и над твердымЛоном земли беспредельныя легким носящие ветром;После взяла боевое копье, заощренное медью,Твердое, тяжкоогромное, им же во гневе сражаетСилы героев она, громоносного бога рожденье.[28]¹⁰⁰ Бурно с вершины Олимпа в Итаку шагнула богиня.Там на дворе, у порога[29] дверей Одиссеева дома,Стала она с медноострым копьем, облеченная в образГостя, тафийцев властителя, Ментеса;[30] собранных вместеВсех женихов, многобуйных мужей, там богиня узрела;¹⁰⁵ В кости играя, сидели они перед входом на кожахИми убитых быков; а глашатаи, стол учреждая,Вместе с рабами[31] проворными бегали: те наливали[32]Воду с вином в пировые кратеры; а те, ноздреватойГубкой омывши столы, их сдвигали[33] и, разного мяса¹¹⁰ Много нарезав, его разносили. Богиню АфинуПрежде других Телемак богоравный увидел. ПрискорбенСердцем, в кругу женихов он сидел, об одном помышляя:Где благородный отец и как, возвратяся в отчизну,Хищников он по всему своему разгоняет жилищу,¹¹⁵ Власть восприимет[34] и будет опять у себя господином.В мыслях таких с женихами сидя, он увидел Афину;Тотчас он встал и ко входу поспешно пошел, негодуяВ сердце, что странник был ждать принужден за порогом; приближась,Взял он за правую руку пришельца,[35] копье его принял,¹²⁰ Голос потом свой возвысил[36] и бросил крылатое слово:“Радуйся,[37] странник; войди к нам; радушно тебя угостим мы;Нужду ж свою нам объявишь, насытившись нашею пищей”.[38]Кончив, пошел впереди он, за ним Афинея Паллада.С нею вступя в пировую палату, к колонне высокой¹²⁵ Прямо с копьем подошел он и спрятал его там в поставеГладкообтесанном, где запираемы в прежнее времяКопья царя Одиссея, в бедах постоянного, были.К креслам богатым, искусной работы, подведши Афину,Сесть в них ее пригласил он, покрыв наперед их узорной¹³⁰ Тканью; для ног же была там скамейка;[39] потом он поставилСтул резной для себя в отдаленье от прочих, чтоб гостюШум веселящейся буйно толпы не испортил обеда,Также, чтоб втайне его расспросить об отце отдаленном.Тут принесла на лохани серебряной руки умыть им[40]¹³⁵ Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня,Гладкий потом пододвинула стол; на него положилаХлеб домовитая ключница с разным съестным, из запасаВыданным ею охотно; на блюдах, подняв их высоко,Мяса различного крайчий принес и, его предложив им,¹⁴⁰ Кубки златые на браном столе перед ними поставил;Начал глашатай смотреть, чтоб вином наполнялися чащеКубки. Вошли женихи, многобуйные мужи, и селиЧином на креслах и стульях; глашатаи подали водуРуки умыть им; невольницы хлеб принесли им в корзинах;¹⁴⁵ Отроки светлым напитком до края им налили чаши.[41]Подняли руки они к приготовленной пище; когда жеБыл удовольствован голод их лакомой пищей, вошло имВ сердце иное — желание сладкого пенья и пляски:Пиру они украшенье; и звонкую цитру глашатай[42]¹⁵⁰ Фемию[43] подал, певцу, перед ними во всякое времяПеть принужденному; в струны ударив, прекрасно запел он.Тут осторожно сказал Телемак светлоокой Афине,Голову к ней приклонив, чтоб его не слыхали другие:“Милый мой гость, не сердись на меня за мою откровенность;¹⁵⁵ Здесь веселятся; у них на уме лишь музыка да пенье;Это легко: пожирают чужое без платы, богатствоМужа, которого белые кости, быть может, иль дождикГде-нибудь мочит на бреге, иль волны по взморью катают.Если б он вдруг перед ними явился в Итаке, то все бы,¹⁶⁰ Вместо того чтоб копить и одежды и золото, сталиТолько о том лишь молиться, чтоб были их ноги быстрее.Но погиб он, постигнутый гневной судьбой, и отрадыНет нам, хотя и приходят порой от людей земнородных[44]Вести, что он возвратится, — ему уж возврата не будет.¹⁶⁵ Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:Кто ты? Какого ты племени? Где ты живешь? Кто отец твой?[45]Кто твоя мать? На каком корабле и какою дорогойПрибыл в Итаку и кто у тебя корабельщики? В край наш[46](Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел ты.¹⁷⁰ Также скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать:В первый ли раз посетил ты Итаку иль здесь уж бывалыйГость Одиссеев? В те дни иноземцев сбиралося многоВ нашем доме: с людьми обхожденье любил мой родитель”.Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:¹⁷⁵ “Все откровенно тебе расскажу; я царя АнхиалаМудрого сын, именуюся Ментесом, правлю народомВеслолюбивых тафийцев; и ныне корабль мой в ИтакуВместе с моими людьми я привел, путешествуя темнымМорем к народам иного языка; хочу я в Темезе¹⁸⁰ Меди добыть, на нее обменявшись блестящим железом;[47]Свой же корабль я поставил под склоном Нейона лесистымНа поле, в пристани Ретре, далеко от города. НашиПредки издавна гостями друг другу считаются: это,Может быть, слышишь нередко и сам ты, когда посещаешь¹⁸⁵ Деда героя Лаэрта... а он, говорят, уж не ходитБолее в город, но в поле далеко живет, удрученныйГорем, с старушкой служанкой,[48] которая, старца покоя,Пищей его подкрепляет, когда устает он, влачасяПо полю взад и вперед посреди своего винограда.¹⁹⁰ Я же у вас оттого, что сказали мне, будто отец твойДома... но видно, что боги его на пути задержали:Ибо не умер еще на земле Одиссей благородный;Где-нибудь, бездной морской окруженный, на волнообъятом[49]Острове заперт живой он иль, может быть, страждет в неволе¹⁹⁵ Хищников диких, насильственно им овладевших. Но слушайТо, что тебе предскажу я, что мне всемогущие богиВ сердце вложили, чему неминуемо сбыться, как сам яВерю, хотя не пророк и по птицам гадать неискусен.Будет недолго он с милой отчизной в разлуке, хотя бы²⁰⁰ Связан железными узами был; но домой возвратитьсяВерное средство отыщет: на вымыслы он хитроумен.Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:[50]Подлинно ль вижу в тебе Одиссеева сына? Ты чудноС ним головой и глазами прекрасными сходен; еще я²⁰⁵ Помню его; в старину мы друг с другом видалися часто;Было то прежде отплытия в Трою, куда из ахеянЛучшие с ним в крутобоких своих кораблях устремились.С той же поры ни со мной он, ни я с ним нигде не встречались”.“Добрый мой гость, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —²¹⁰ Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать.Мать уверяет,[51] что сын я ему, но сам я не знаю:Ведать о том, кто отец наш, наверное нам невозможно.Лучше б, однако, желал я, чтоб мне не такой злополучныйМуж был отцом; во владеньях своих он до старости б поздней²¹⁵ Дожил. Но если уж ты вопрошаешь, то он, из живущихСамый несчастливый ныне, отец мне, как думают люди”.Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Видно, угодно бессмертным, чтоб был не без славы в грядущемДом твой, когда Пенелопе[52] такого, как ты, даровали²²⁰ Сына. Теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая,Что здесь у вас происходит? Какое собранье? Даешь лиПраздник иль свадьбу пируешь? Не складочный пир здесь, конечно.Кажется только, что гости твои необузданно в вашемДоме бесчинствуют: всякий порядочный[53] в обществе с ними²²⁵ Быть устыдится, позорное их поведение видя”.“Добрый мой гость, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —Если ты ведать желаешь, то все расскажу откровенно.Некогда полон богатства был дом наш; он был уважаемВсеми в то время, как здесь неотлучно тот муж находился.²³⁰ Ныне ж иначе решили враждебные боги, покрывшиУчасть его неприступною тьмою для целого света;Менее стал бы о нем я крушиться, когда бы он умер:[54]Если б в троянской земле меж товарищей бранных погиб онИль у друзей на руках, перенесши войну, здесь скончался,[55]²³⁵ Холм гробовой бы над ним был насыпан ахейским народом,[56]Сыну б великую славу на все времена он оставил...Ныне же Гарпии взяли его,[57] и безвестно пропал он,Светом забытый, безгробный, одно сокрушенье и воплиСыну в наследство оставив. Но я не о нем лишь едином²⁴⁰ Плачу; другое великое горе мне боги послали:Все, кто на разных у нас островах знамениты и сильны,[58]Первые люди Дулихия, Зама, лесного Закинфа,[59]Первые люди Итаки[60] утесистой мать ПенелопуНудят упорно ко браку и наше имение грабят;²⁴⁵ Мать же ни в брак ненавистный не хочет вступить, ни от бракаСредств не имеет спастись;[61] а они пожирают нещадноНаше добро и меня самого напоследок погубят”.С гневом великим ему отвечала богиня Афина:“Горе! Я вижу, сколь ныне тебе твой отец отдаленный²⁵⁰ Нужен, чтоб сильной рукой с женихами бесстыдными сладить.О, когда б он в те двери вступил, возвратяся внезапно,В шлеме, щитом покровенный, в руке два копья медноострых!..Так впервые увидел его я в то время, когда онВ доме у нас веселился вином, посетивши в Эфире²⁵⁵ Ила, Мермерова сына (и той стороны отдаленнойЦарь Одиссей достигал на своем корабле быстроходном;Яда, смертельного людям, искал он,[62] дабы напоить имСтрелы свои, заощренные медью; но Ил отказалсяДать ему яда, всезрящих богов раздражить опасаясь;²⁶⁰ Мой же отец им его наделил по великой с ним дружбе).Если бы в виде таком Одиссей женихам вдруг явился,[63]Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым, горек.Но — того мы, конечно, не ведаем — в лоне бессмертныхСкрыто: назначено ль свыше ему, возвратясь, истребить их²⁶⁵ В этом жилище иль нет. Мы размыслим теперь совокупно,[64]Как бы тебе самому от грабителей дом свой очистить.Слушай же то, что скажу, и заметь про себя, что услышишь:Завтра, созвав на совет благородных ахеян, пред нимиВсе объяви ты, в свидетели правды призвавши бессмертных;²⁷⁰ После потребуй,[65] чтоб все женихи по домам разошлися;Матери ж, если супружество сердцу ее не противно,[66]Ты предложи, чтоб к отцу многосильному в дом возвратилась,Где, приготовив все нужное к браку, богатым приданым[67]Милую дочь, как прилично то сану, ее наделит он.²⁷⁵ Также усердно советую, если совет мой ты примешь:Прочный корабль с двадцатью снарядивши гребцами, отправься[68]Сам за своим отдаленным отцом, чтоб проведать, какаяВ людях молва про него, иль услышать о нем прорицаньеОссы, всегда повторяющей людям Зевесово слово.²⁸⁰ Пилос сперва посетив, ты узнай, что божественный НесторСкажет; потом Менелая найди златовласого в Спарте:[69]Прибыл домой он последний[70] из всех меднолатных[71] ахеян.Если услышишь, что жив твой родитель, что он возвратится,Жди его год, терпеливо снося притесненья; когда же²⁸⁵ Скажет молва, что погиб он, что нет уж его меж живыми,То, незамедленно в милую землю отцов возвратяся,В честь ему холм гробовой здесь насыпь[72] и обычную пышноТризну по нем соверши; Пенелопу ж склони на замужство.После, когда надлежащим порядком все дело устроишь,²⁹⁰ Твердо решившись, умом осмотрительным выдумай средство,Как бы тебе женихов, захвативших насильственно дом ваш,[73]В нем погубить иль обманом, иль явною силой; тебе жеБыть уж ребенком нельзя, ты из детского возраста вышел;Знаешь, какою божественный отрок Орест[74] перед целым²⁹⁵ Светом украсился честью, отмстивши Эгисту, которымБыл умерщвлен злоковарно его многославный родитель?[75]Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший,Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили.Время, однако, уж мне возвратиться на быстрый корабль мой³⁰⁰ К спутникам, ждущим, конечно, меня с нетерпеньем и скукой.Ты ж о себе позаботься, уваживши то, что сказал я”.“Милый мой гость, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —Пользы желая моей, говоришь ты со мною, как с сыномДобрый отец; я о том, что советовал ты, не забуду.³⁰⁵ Но подожди же, хотя и торопишься в путь; здесь прохладнойБаней и члены и душу свою освежив, возвратишьсяТы на корабль, к удовольствию сердца богатый подарокВзяв от меня, чтоб его мне на память беречь, как обычайЕсть меж людьми, чтоб, прощаяся, гости друг друга дарили”.³¹⁰ Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Нет! Не держи ты меня, тороплюсь я безмерно в дорогу;Твой же подарок, обещанный мне так радушно тобою,К вам возвратяся,[76] приму и домой увезу благодарно,В дар получив дорогое и сам дорогим отдаривши”.³¹⁵ С сими словами Зевесова дочь светлоокая скрылась,Быстрой невидимо[77] птицею вдруг улетев. ПоселилаТвердость и смелость она в Телемаковом сердце, живееВспомнить заставив его об отце; но проник он душоюТайну и чувствовал страх, угадав, что беседовал с богом.³²⁰ Тут к женихам он, божественный муж, подошел; перед нимиПел знаменитый певец, и с глубоким вниманьем сиделиМолча они; о печальном ахеян из Трои возврате,[78]Некогда им учрежденном богиней Афиною, пел он.В верхнем покое своем вдохновенное пенье услышав,³²⁵ Вниз по ступеням высоким поспешно сошла Пенелопа,Старца Икария дочь многоумная: вместе сошли с нейДве из служанок ее; и она, божество меж женами,[79]В ту палату вступив, где ее женихи пировали,Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,³³⁰ Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим;Справа и слева почтительно стали служанки; царицаС плачем тогда обратила к певцу вдохновенному слово:“Фемий, ты знаешь так много других, восхищающих душуПесней, сложенных певцами во славу богов и героев;³³⁵ Спой же из них, пред собранием сидя, одну; и в молчаньеГости ей будут внимать за вином; но прерви начатуюПесню печальную; сердце в груди замирает, когда яСлышу ее: мне из всех жесточайшее горе досталось;Мужа такого лишась, я всечасно скорблю о погибшем,³⁴⁰ Столь преисполнившем славой своей и Элладу[80] и Аргос”.[81]“Милая мать, — возразил рассудительный сын Одиссеев, —Как же ты хочешь певцу запретить в удовольствие нашеТо воспевать, что в его пробуждается сердце? Виновен[82]В том не певец, а виновен Зевес, посылающий свыше³⁴⁵ Людям высокого духа по воле своей вдохновенье.Нет, не препятствуй певцу о печальном возврате данаевПеть — с похвалою великою люди той песне внимают,Всякий раз ею, как новою, душу свою восхищая;[83]Ты же сама в ней найдешь не печаль, а печали усладу:³⁵⁰ Был не один от богов осужден потерять день возвратаЦарь Одиссей, и других знаменитых погибло немало.Но удались: занимайся, как должно, порядком хозяйства,[84]Пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работеБыли своей: говорить же не женское дело, а дело³⁵⁵ Мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель”.Так он сказал; изумяся,[85] обратно пошла Пенелопа;[86]К сердцу слова многоумные сына приняв и в покоеВерхнем своем затворяся, в кругу приближенных служанокПлакала горько она о своем Одиссее, покуда³⁶⁰ Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина.Тою порой женихи в потемневшей палате[87] шумели,Споря о том, кто из них с Пенелопою ложе разделит.К ним обратяся, сказал рассудительный сын Одиссеев:“Вы, женихи Пенелопы, надменные гордостью буйной,³⁶⁵ Станем спокойно теперь веселиться: прервите ваш шумныйСпор; нам приличней вниманье склонить к песнопевцу, который,Слух наш пленяя, богам вдохновеньем высоким подобен.Завтра же утром вас всех приглашаю собраться на площадь.Там всенародно в лицо вам скажу, чтоб очистили все вы³⁷⁰ Дом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше[88]Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях.Если ж находите вы, что для вас и приятней и легчеВсем одного разорять произвольно, без платы, — сожритеВсе; но на вас я богов призову; и Зевес не замедлит³⁷⁵ Вас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы,Так же без платы,[89] погибнете в доме, разграбленном вами”.Он замолчал. Женихи, закусивши с досадою губы,Смелым его пораженные словом, ему удивлялись.Но Антиной, сын Эвпейтов, ему отвечал, возражая:³⁸⁰ “Сами боги, конечно, тебя, Телемак, научилиБыть столь кичливым и дерзким в словах, и беда нам, когда ты[90]В волнообъятой Итаке, по воле Крониона, будешьНашим царем, уж имея на то по рожденью и право!”Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:³⁸⁵ “Друг[91] Антиной, не сердись на меня за мою откровенность:Если б владычество дал мне Зевес, я охотно бы принял.Или ты мыслишь, что царская доля всех хуже на свете?Нет, конечно, царем быть не худо;[92] богатство в царевомДоме скопляется скоро, и сам он в чести у народа.³⁹⁰ Но меж ахейцами волнообъятой Итаки найдетсяМного достойнейших власти[93] и старых и юных; меж нимиВы изберите, когда уж не стало царя Одиссея.В доме ж своем я один повелитель; здесь мне подобаетВласть над рабами, для нас Одиссеем добытыми в битвах”.[94]³⁹⁵ Тут Эвримах, сын Полибиев, так отвечал Телемаку:“О Телемак, мы не знаем — то в лоне бессмертных сокрыто, —Кто над ахейцами волнообъятой Итаки назначенЦарствовать; в доме ж своем ты, конечно, один повелитель;Нет, не найдется, пока обитаема будет Итака,⁴⁰⁰ Здесь никого, кто б дерзнул на твое посягнуть достоянье.Но я желал бы узнать, мой любезный, о нынешнем госте.Как его имя? Какую своим он отечеством славит Землю?Какого он рода и племени? Где он родился?С вестью ль к тебе о желанном возврате отца приходил он?⁴⁰⁵ Иль посетил нас, по собственной нужде заехав в Итаку?Вдруг он отсюда пропал, не дождавшись, чтоб с ним хоть немногоМы ознакомились; был человек не простой он, конечно”.“Друг Эвримах, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —День свиданья с отцом навсегда мной утрачен; не буду⁴¹⁰ Более верить ни слухам о скором его возвращенье,Ниже напрасным о нем прорицаньям, к которым, сзываяВ дом свой гадателей, мать прибегает. А нынешний гость нашБыл Одиссеевым гостем; он родом из Тафоса, Ментес,Сын Анхиала, царя многоумного, правит народом⁴¹⁵ Веслолюбивых тафийцев”. Но, так говоря, убежден былВ сердце своем Телемак, что богиню бессмертную видел.Те же, опять обратившися к пляске и сладкому пенью,[95]Начали снова шуметь в ожидании ночи; когда жеЧерная ночь посреди их веселого шума настала,⁴²⁰ Все разошлись по домам, чтоб предаться беспечно покою.Скоро и сам Телемак в свой высокий чертог (на прекрасныйДвор обращен был лицом он с обширным пред окнами видом),Всех проводивши, пошел, про себя размышляя о многом.Факел зажженный неся, перед ним с осторожным усердьем⁴²⁵ Шла Эвриклея, разумная дочь Певсенорида Опса;Куплена в летах цветущих Лаэртом она — заплатил онДвадцать быков,[96] и ее с благонравной своею супругойВ доме своем уважал наравне, и себе не позволил[97]Ложа коснуться ее, опасаяся ревности женской.⁴³⁰ Факел неся, Эвриклея вела Телемака — за ним жеС детства ходила она и ему угождала усерднейПрочих невольниц. В богатую спальню она отворилаДвери; он сел на постелю и, тонкую снявши сорочку,[98]В руки старушки заботливой бросил ее; осторожно⁴³⁵ В складки сложив и угладив, на гвоздь Эвриклея сорочкуПодле кровати, искусно точеной, повесила; тихоВышла из спальни; серебряной ручкою дверь затворила;Крепко задвижку ремнем затянула;[99] потом удалилась.Он же всю ночь на постеле, покрытой овчиною мягкой,⁴⁴⁰ В сердце обдумывал путь, учрежденный богиней Афиной.

ПЕСНЬ ВТОРАЯ

Встала из мрака[100] младая с перстами пурпурными[101] Эос;Ложе покинул тогда и возлюбленный сын Одиссеев;Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил,[102]После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,⁵ Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный.Звонкоголосых глашатаев царских созвав, повелел онКликнуть им клич, чтоб на площадь собрать густовласых ахеян;Кликнули те; собралися на площадь другие; когда жеВсе собралися они и собрание сделалось полным,¹⁰ С медным в руке он копьем перед сонмом народным явился —Был не один, две лихие за ним прибежали собаки.[103]Образ его несказанной красой озарила Афина,[104]Так что дивилися люди, его подходящего видя.Старцы пред ним раздалися, и сел он на месте отцовом.¹⁵ Первое слово тогда произнес благородный Эгипций,Старец, согбенный годами и в жизни изведавший много;Сын же его Антифонт копьевержец с царем ОдиссеемВ конеобильную Трою давно в корабле крутобокомПоплыл; он был умерщвлен Полифемом свирепым в глубоком²⁰ Гроте, последний, похищенный им для вечерния пищи.Три оставалися старцу: один, Эврином, с женихамиБуйствовал; два помогали отцу обрабатывать поле;Но о погибшем не мог позабыть он; об нем он все плакал,Все сокрушался; и так, сокрушенный, сказал он народу:²⁵ “Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;Мы на совет не сходились[105] ни разу с тех пор, как отсюдаЦарь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился.Кто же нас собрал теперь? Кому в том внезапная нужда?Юноша ли расцветающий? Муж ли, годами созрелый?³⁰ Слышал ли весть о идущей на нас неприятельской силе?Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав?Или о пользе народной какой предложить нам намерен?Должен быть честный он гражданин; слава ему! Да поможетЗевс помышлениям добрым его совершиться успешно”.³⁵ Кончил. Словами его был обрадован сын Одиссеев;Встать и к собранию речь обратить он немедля решился;Выступил он пред людей, и ему, к ним идущему, в рукуСкипетр[106] вложил Певсенеор, глашатай, разумный советник.К старцу сперва обратяся, ему он сказал: “Благородный⁴⁰ Старец, он близко (и скоро его ты узнаешь), кем здесь выСобраны, — это я сам, и печаль мне великая ныне.Я — не слыхал о идущей на нас неприятельской силе;[107]Вас остеречь не хочу, наперед все подробно разведав.Также о пользах народных теперь предлагать не намерен.⁴⁵ Ныне о собственной, дом мой постигшей, беде говорю я.Две мне напасти; одна: мной утрачен отец благородный,Бывший над вами царем и всегда, как детей, вас любивший;Более ж злая другая напасть, от которой весь дом нашСкоро погибнет и все, что в нем есть, до конца истребится,⁵⁰ Та, что преследуют мать женихи неотступные, нашихГраждан знатнейших, собравшихся здесь, сыновья; им противноПрямо в Икариев дом обратиться,[108] чтоб их предложеньеВыслушал старец и дочь, наделенную щедро приданым,[109]Отдал по собственной воле тому, кто приятнее сердцу.⁵⁵ Нет; им удобней, вседневно врываяся в дом наш толпою,Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать,Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадноТратить. Наш дом разоряется, ибо уж нет в нем такогоМужа, каков Одиссей, чтоб его от проклятья избавить.⁶⁰ Сами же мы беспомощны теперь, равномерно и послеБудем, достойные жалости, вовсе без всякой защиты.Если бы сила была, то и сам я нашел бы управу;Но нестерпимы обиды становятся; дом ОдиссеевГрабят бесстыдно. Ужель не тревожит вас совесть?[110] По крайней⁶⁵ Мере, чужих устыдитесь людей и народов окружных,Нам сопредельных, богов устрашитеся мщенья, чтоб гневомВас не постигли самих, негодуя на вашу неправду.Я ж к олимпийскому Зевсу взываю, взываю к Фемиде,Строгой богине, советы мужей учреждающей! Наше⁷⁰ Право признайте, друзья,[111] и меня одного сокрушатьсяГорем оставьте. Иль, может быть, мой благородный родительЧем оскорбил здесь умышленно меднообутых[112] ахеян;Может быть, то оскорбленье на мне вы умышленно мстите,Грабить наш дом возбуждая других? Но желали бы лучше⁷⁵ Мы, чтоб и скот наш живой, и лежачий запас наш вы самиСилою взяли;[113] тогда бы для нас сохранилась надежда:[114]Мы бы дотоле по улицам стали скитаться, моля васНаше отдать нам, покуда не все бы нам отдано было;Ныне ж вы сердце мое безнадежным терзаете горем”.⁸⁰ Так он во гневе сказал и повергнул на землю свой скипетр;Слезы из глаз устремились: народ состраданье проникло;Все неподвижно-безмолвны сидели; никто не решилсяДерзостным словом ответствовать сыну царя Одиссея.Но Антиной поднялся и воскликнул, ему возражая:⁸⁵ “Что ты сказал, Телемак, необузданный, гордоречивый?Нас оскорбив, ты на нас и вину возложить замышляешь?Нет, обвинять ты не нас, женихов, пред ахейским народомДолжен теперь, а свою хитроумную мать, Пенелопу.Три совершилося года,[115] уже наступил и четвертый⁹⁰ С тех пор, как, нами играя, она подает нам надеждуВсем, и каждому порознь себя обещает, и вести[116]Добрые шлет к нам, недоброе в сердце для нас замышляя.Знайте, какую она вероломно придумала хитрость:[117]Стан превеликий в покоях поставя своих, начала там⁹⁵ Тонко-широкую ткань и, собравши нас всех, нам сказала:“Юноши, ныне мои женихи, — поелику на светеНет Одиссея, — отложим наш брак до поры той, как будетКончен мой труд, чтоб начатая ткань не пропала мне даром;Старцу Лаэрту покров гробовой приготовить хочу я¹⁰⁰ Прежде, чем будет он в руки навек усыпляющей смертиПарками отдан, дабы не посмели ахейские женыМне попрекнуть, что богатый столь муж погребен без покрова”.Так нам сказала, и мы покорились ей мужеским сердцем.Что же? День целый она за тканьем проводила, а ночью,¹⁰⁵ Факел зажегши, сама все натканное днем распускала.Три года длился обман, и она убеждать нас умела;Но когда обращеньем времен приведен был четвертый —Всем нам одна из служительниц, знавшая тайну, открыла;Сами тогда ж мы застали ее за распущенной тканью;¹¹⁰ Так и была приневолена нехотя труд свой окончить.Ты же нас слушай; тебе отвечаем, чтоб мог ты все ведатьСам и чтоб ведали все равномерно с тобой и ахейцы:Мать отошли, повелев ей немедля, на брак согласившись,Выбрать меж нами того, кто отцу и самой ей угоден.¹¹⁵ Если же долее будет играть сыновьями ахеян...Разумом щедро ее одарила Афина; не толькоВ разных она рукодельях искусна, но также и многоХитростей знает, неслыханных в древние дни и ахейскимЖенам прекраснокудрявым неведомых; что ни Алкмене¹²⁰ Древней,[118] ни Тиро,[119] ни пышно-венчанной царевне Микене[120]В ум не входило, то ныне увертливый ум ПенелопыНам ко вреду изобрел; но ее изобретенья тщетны;Знай, не престанем твой дом разорять мы до тех пор, покудаБудет упорна она в помышленьях своих, ей богами¹²⁵ В сердце вложенных; конечно, самой ей в великую славуТо обратится, но ты истребленье богатства оплачешь;Мы, говорю, не пойдем от тебя ни домой, ни в иноеМесто, пока Пенелопа меж нами не выберет мужа”.“О Антиной, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —¹³⁰ Я не дерзну и помыслить о том, чтоб велеть удалитьсяТой, кто меня родила и вскормила; отец мой далеко;Жив ли, погиб ли, — не знаю; но трудно с Икарием будет[121]Мне расплатиться, когда Пенелопу отсюда насильноВышлю, — тогда я подвергнусь и гневу отца, и гоненью¹³⁵ Демона:[122] страшных Эриний,[123] свой дом покидая, накличетМать на меня, и стыдом пред людьми я покроюся вечным.Нет, никогда не отважусь сказать ей подобного слова.Вы же, когда хоть немного тревожит вас совесть, покиньтеДом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше¹⁴⁰ Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях.Если ж находите вы, что для вас и приятней и легчеВсем одного разорять произвольно, без платы, — сожритеВсе; но на вас я богов призову, и Зевес не замедлитВас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы,¹⁴⁵ Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами”.Так говорил Телемак. И внезапно Зевес громовержец[124]Свыше к нему двух орлов ниспослал от горы каменистой;Оба сначала, как будто несомые ветром, летелиРядом они, широко распустивши огромные крылья;¹⁵⁰ Но, налетев на средину собрания, полного шумом,Начали быстро кружить с непрестанными взмахами крыльев;Очи их, сверху на головы глядя, сверкали бедою;Сами потом, расцарапав друг другу и груди и шеи,Вправо умчались они,[125] пролетев над собраньем и градом.¹⁵⁵ Все, изумленные, птиц провожали глазами, и каждыйДумал о том, что явление их предвещало в грядущем.Выступил тут пред народ Галиферд, многоопытный старец,Сын Масторов; из сверстников всех он один по полетуПтиц был искусен гадать и пророчил грядущее; полный¹⁶⁰ Мыслей благих, обратяся к согражданам, так им сказал он:[126]“Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки.Прежде, однако, дабы женихов образумить, скажу яИм, что беда неизбежная мчится на них, что недолгоБудет в разлуке с семейством своим Одиссей, что уже он¹⁶⁵ Где-нибудь близко таится, и смерть и погибель готовяВсем им, что также и многим другим из живущих в ИтакеГорновозвышенной бедствие будет. Размыслим же, как быВовремя нам обуздать их; но лучше, конечно, когда быСами они усмирились; то ныне всего бы полезней¹⁷⁰ Было для них: не безопытно так говорю, но наверноЗная, что будет; сбылось, утверждаю, и все, что ему яЗдесь предсказал перед тем, как пошли кораблями ахейцыВ Трою и с ними пошел Одиссей многоумный. По многихБедствиях (так говорил я) и спутников всех потерявши,¹⁷⁵ Всем незнакомый, в исходе двадцатого года в отчизнуОн возвратится. Мое предсказанье свершается ныне”.Кончил. Ему отвечал Эвримах, сын Полибиев: “Лучше,Старый рассказчик, домой возвратись и своим малолетнимДетям пророчествуй там, чтоб беды им какой не случилось.¹⁸⁰ В нашем же деле вернее тебя я пророк; мы довольноВидим летающих на небе в светлых лучах ГелиосаПтиц, но не все роковые. А царь Одиссей в отдаленномКрае погиб. И тебе бы погибнуть с ним вместе! Тогда быЗдесь ты не стал предсказаний таких вымышлять, возбуждая¹⁸⁵ Гнев в Телемаке, уже раздраженном, и, верно, надеясьЧто-нибудь в дар от него получить для себя и домашних.Слушай, однако, — и то, что услышишь, исполнится верно, —Если ты этого юношу с старым своим многознаньемБудешь пустыми словами на гнев возбуждать, то, конечно,¹⁹⁰ Это в сугубое горе ему самому обратится;Против нас всех он один ничего совершить не успеет.[127]Ты ж, безрассудный старик, навлечешь на себя наказанье,[128]Тяжкое сердцу: мы горько заставим тебя сокрушаться.Ныне я боле полезный совет предложу Телемаку:¹⁹⁵ Матери пусть повелит он к Икарию в дом возвратиться,Где, приготовив все нужное к браку, богатым приданым[129]Милую дочь, как прилично то сану ее, наделит он.Иначе, думаю, мы, сыновья благородных ахеян,Мучить ее не престанем своим сватовством. Никого здесь²⁰⁰ Мы не боимся, ни полного звучных речей Телемака,Ниже пророчеств, которыми ты, говорун поседелый,[130]Всем докучаешь, — ты нам оттого ненавистней; а дом ихВесь разорим мы на наши пиры, и от нас воздаяньяИм не иметь никакого, пока на желаемый нами²⁰⁵ Брак не решится она; ожидая вседневно, кто будетЕю из нас наконец предпочтен, мы к другим обратитьсяМедлим невестам, чтоб выбрать, как следует, жен между ними”.Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:“О Эвримах и вы все, женихи знаменитые, боле²¹⁰ Вас убеждать не хочу и вперед не скажу вам ни слова;Боги все ведают, все благородным ахейцам известно.Вы же мне прочный корабль с двадцатью приобыкшими быстроПо морю плавать гребцами теперь снарядите: хочу яСпарту и Пилос песчаный сперва посетить, чтоб проведать,²¹⁵ Есть ли там слухи какие о милом отце и какая[131]В людях молва про него, иль услышать о нем прорицаньеОссы, всегда повторяющей людям Зевесово слово.Если узнаю, что жив он, что он возвратится, то будуЖдать его год, терпеливо снося притесненья; когда же²²⁰ Скажет молва, что погиб он, что нет уж его меж живыми,То, незамедленно в милую землю отцов возвратяся,В честь ему холм гробовой здесь насыплю и должную пышноТризну по нем совершу; Пенелопу ж склоню на замужство”.Кончив, он сел и умолкнул. Тогда поднялся неизменный²²⁵ Спутник и друг Одиссея, царя беспорочного, Ментор.Вверил ему Одиссей при отплытии дом,[132] быть покорнымСтарцу Лаэрту и все сберегать повелевши. И полныйМыслей благих, обратяся к согражданам, так им сказал он:[133]“Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;²³⁰ Кротким, благим и приветливым быть уж вперед ни единый[134]Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши,Каждый пускай притесняет людей, беззаконствуя смело,Если могли вы забыть Одиссея, который был нашимДобрым царем и народ свой любил, как отец благодушный.²³⁵ Нужды мне нет обвинять женихов необузданно-дерзкихВ том, что они, самовластвуя здесь, замышляют худое.Сами своею играют они головой, разоряяДом Одиссея, которого, мыслят, уж мы не увидим.Вас же, граждане Итаки, хочу пристыдить: здесь собравшись,²⁴⁰ Вы равнодушно сидите и слова не скажете противМалой толпы женихов,[135] хоть самих вас число и большое”.Сын Эйвеноров тогда, Леокрит, негодуя, воскликнул:“Что ты сказал, безрассудный, зломышленный Ментор? Смирить насГражданам ты предлагаешь; но сладить им с нами, которых[136]²⁴⁵ Также немало, на пиршестве трудно. Хотя бы внезапноСам Одиссей твой, Итаки властитель, явился и силойНас, женихов благородных, в его веселящихся доме,Выгнать оттуда замыслил, его возвращенье в отчизнуБыло б жене, тосковавшей так долго по нем, не на радость:²⁵⁰ Злая погибель его бы постигла, когда бы нас многихВздумал один одолеть он; неумное слово сказал ты.Вы ж разойдитеся, люди, и каждый займися домашнимДелом. А Ментор пускай и мудрец Галиферд, ОдиссеюВерность свою сохранившие, в путь снарядят Телемака;²⁵⁵ Долго, однако, я думаю, здесь просидит он, сбираяВести; пути же ему своего совершить не удастся”.Так он сказав, распустил самовольно собранье народа.Все, удалясь, по своим разошлися домам; женихи жеВ дом Одиссея, царя благородного, вновь возвратились.²⁶⁰ Но Телемак одиноко пошел на песчаное взморье.Руки соленою влагой умыв,[137] возгласил он к Афине:[138]“Ты, посетившая дом мой вчера и в туманное море[139]Плыть повелевшая мне, чтоб разведал я, странствуя, нет лиСлухов о милом отце и его возвращенье, богиня,²⁶⁵ Мне помоги благосклонно; ахейцы мой путь затрудняют;Паче ж других женихи многосильные, полные злобы”.Так говорил он, молясь, и пред ним во мгновение ока,Сходная с Ментором видом и речью, предстала Афина.Голос возвысив, богиня крылатое бросила слово:²⁷⁰ “Смел, Телемак, и разумен ты будешь, когда обладаешьТою великою силой, с какою и словом и деломВсё твой отец, что хотел, совершал; и достигнешь желаннойЦели, свой путь беспрепятственно кончив; когда ж не прямой ты[140]Сын Одиссеев, не сын Пенелопин прямой, то надежды²⁷⁵ Нет, чтоб успешно ты мог совершить предприятое дело.Редко бывают подобны отцам сыновья; все большеюЧастию хуже отцов и немногие лучше. Но будешьТы, Телемак, и разумен и смел, поелику не вовсеТы Одиссеевой силы великой лишен; и надежда²⁸⁰ Есть для тебя, что успешно свершишь предприятое дело.Пусть женихи, беззаконствуя, зло замышляют — оставь их;Горе безумным! Они в слепоте, незнакомые с правдой,Смерти своей не предвидят, ни черной судьбы, ежедневноК ним подступающей ближе и ближе, чтоб вдруг погубить их.²⁸⁵ Ты же свое предпринять путешествие можешь немедля;Будучи другом твоим по отцу твоему, снаряжу яБыстрый корабль для тебя и последую сам за тобою.Но возвратися теперь к женихам; а тебе на дорогуПусть приготовят съестное, пускай им наполнят сосуды;²⁹⁰ Пусть и в амфоры вина нацедят и муки, мореходцаСнеди питательной, в кожаных, плотных мехах приготовят.Тою порой[141] я гребцов наберу;[142] кораблей же в Итаке,Морем объятой, немало и новых и старых; меж нимиЛучший я выберу сам; и немедленно будет он нами²⁹⁵ В путь изготовлен, и спустим его на священное море”.Так говорила Афина, Зевесова дочь, Телемаку.Голос богини услышав, он берег немедля покинул.В дом возвратяся с печалию милого сердца, нашел онТам женихов многосильных: одни обдирали в покоях³⁰⁰ Коз, а другие, зарезав свиней, на дворе их палили.С колкой усмешкой к нему подошел Антиной и, насильноЗа руку взявши его и назвавши по имени, молвил:“Юноша вспыльчивый, злой говорун,[143] Телемак, не заботьсяБоле о том, чтоб вредить нам иль словом, иль делом, а лучше³⁰⁵ Дружески с нами без всяких забот веселись, как бывало.Волю ж твою не замедлят ахейцы исполнить: получишьТы и корабль, и отборных гребцов, чтоб скорее достигнутьВ Пилос, любезный богам, и узнать об отце отдаленном”.Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:³¹⁰ “Нет, Антиной, неприлично мне с вами, надменными, вместеПротив желанья сидеть за столом, веселясь беззаботно;Будьте довольны и тем, что имущество лучшее нашеВы, женихи, разорили, покуда я был малолетен.Ныне ж, когда, возмужав и советников слушая умных,[144]³¹⁵ Все я узнал и когда уж во мне пробудилася бодрость,Я попытаюсь на шею вам Парк[145] неизбежных накликать,Так ли, иначе ли, съездив ли в Пилос иль здесь отыскавшиСредство. Я еду — и путь мой напрасен не будет, хотя яЕду попутчиком, ибо (так было устроено вами)³²⁰ Здесь мне иметь своего корабля и гребцов невозможно”.Так он сказал и свою из руки Антиноевой рукуВырвал. Меж тем женихи, изобильный обед учреждая,Многими колкими сердце его оскорбляли речами.Так говорили одни из ругателей дерзко-надменных:³²⁵ “Нас Телемак погубить не на шутку замыслил; быть может,[146]Многих он в помощь себе приведет из песчаного Пилоса, многихТакже из Спарты; о том он, мы видим, заботится сильно.Может случиться и то, что богатую землю ЭфируОн посетит, чтоб, добывши там яду, смертельного людям,³³⁰ Здесь отравить им кратеры и разом нас всех уничтожить”.“Но, — отвечали другие насмешливо первым, — кто знает!Может случиться легко, что и сам, как отец, он погибнет,Долго бродив по морям далеко от друзей и домашних.Тем он, конечно, и нас озаботит: тогда нам придется[147]³³⁵ Всё разделить меж собой их имущество; дом же уступимМы Пенелопе и мужу, избранному ею меж нами”.Так женихи. Телемак же пошел в кладовую отцову,Зданье пространное; злата и меди там кучи лежали;Много там платья в ларях и душистого масла хранилось;³⁴⁰ Куфы[148] из глины с вином многолетним и сладким стоялиРядом у стен, заключая божественно-чистый напитокВ недре глубоком, на случай, когда Одиссей возвратитсяВ дом, претерпевши тяжелых скорбей и превратностей много.Двери двустворные, дважды замкнутые, в ту кладовую³⁴⁵ Входом служили; почтенная ключница денно и нощноТам с многоопытным, зорким усердьем в порядке держалаВсе Эвриклея, разумная дочь Певсенорида Опса.В ту кладовую позвав Эвриклею, сказал Телемак ей:“Няня, амфоры наполни вином благовонным, вкуснейшим³⁵⁰ После того дорогого, которое здесь бережешь ты,Помня о нем, о несчастном, и все уповая, что в дом свойЦарь Одиссей возвратится, и смерти и Парк избежавши.Им ты двенадцать наполни амфор и амфоры закупорь;Так же и кожаных, плотных мехов приготовь, оржаною³⁵⁵ Полных мукой; и чтоб в каждом из них заключалося двадцатьМер; но об этом ты ведай одна; собери все припасыВ кучу; за ними приду ввечеру я, в то время, когда ужВ верхний покой свой уйдет Пенелопа, о сне помышляя.Спарту и Пилос песчаный хочу посетить, чтоб проведать,³⁶⁰ Нет ли там слухов о милом отце и его возвращеньи”.Кончил. Ему Эвриклея, усердная няня, заплакав,С громким рыданьем крылатое бросила слово: “Зачем ты,Милое наше дитя, отворяешь таким помышленьямСердце? Зачем в отдаленную, чуждую землю стремишься³⁶⁵ Ты, утешение наше единое? Твой уж родительВстретил конец меж народов враждебных от дома далеко;Здесь же, покуда ты странствовать будешь, коварно устроятКов, чтоб известь и тебя, и твое все богатство разделят.Лучше останься у нас при своем; ни малейшей нет нужды³⁷⁰ В страшное море тебе на беды и на бури пускаться”.Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев:“Няня, мой друг, не тревожься; не мимо богов я решилсяВ путь, но клянись мне, что мать от тебя ни о чем не узнает[149]Прежде, пока не свершится одиннадцать дней иль двенадцать,[150]³⁷⁵ Или покуда не спросит сама обо мне, иль другой кто[151]Тайны не скажет, — боюсь, чтоб от плача у ней не поблеклаСвежесть лица”. Эвриклея богами великими сталаКлясться; когда ж поклялася и клятву свою совершила,[152]Тотчас она, благовонным вином все амфоры наливши,³⁸⁰ Кожаных плотных мехов приготовила, полных мукою.Он же, домой возвратившися, там с женихами остался.Умная мысль родилася тут в сердце Паллады Афины:Вид Телемака принявши, она обежала весь город;К каждому встречному ласково речь обращая, собраться³⁸⁵ Всех пригласила она ввечеру на корабль быстроходный.После, пришед к Ноэмону, разумного Фрония[153] сыну,Дать ей просила корабль — Ноэмон согласился охотно.Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.Легкий корабль на соленую влагу спустив и запасы,[154]³⁹⁰ Нужные каждому прочному судну, собравши, на самомВыходе в море из бухты его поместила богиня.Люди сошлися, и в каждом она возбудила отважность.Новая мысль родилася тут в сердце Паллады Афины:[155]В дом Одиссея, царя благородного, вшедши, богиня³⁹⁵ Сладкий сон на пирующих там женихов навела, помутилаМысли у пьющих и вырвала кубки из рук их; влеченьюСна уступивши, они по домам разошлись и недолгоЖдали его, не замедлил он пасть на усталые вежды.Тут светлоокая Зевсова дочь Телемаку сказала,⁴⁰⁰ Вызвав его из устроенной пышно палаты столовой,Сходная с Ментором видом и речью: “Пора, Телемак, нам;Все собралися уж светлообутые[156] спутники наши;Сидя у весел, они ожидают тебя с нетерпеньем;Время идти; не годится нам доле откладывать путь свой”.⁴⁰⁵ Кончив, Паллада Афина пошла впереди Телемака[157]Быстрым шагом; поспешно пошел Телемак за богиней.К морю и к ждавшему их кораблю подошедши, они там[158]Спутников густокудрявых[159] нашли у песчаного брега.К ним обратилась тогда Телемакова сила святая:[160]⁴¹⁰ “Братья, принесть поспешим путевые запасы; они ужВсе приготовлены в доме, и мать ни о чем не слыхала;Также ничто и рабыням не сказано; тайну одна лишьЗнает”. И быстро пошел впереди он; за ним все другие.Взявши запасы, они их на прочно устроенном судне⁴¹⁵ Склали, как то повелел им возлюбленный сын Одиссеев.Скоро и сам он вступил на корабль за богиней Афиной;Подле кормы корабельной она поместилась; с ней рядомСел Телемак, и гребцы, отвязавши поспешно канаты,Также взошли на корабль и сели на лавках у весел.⁴²⁰ Тут светлоокая Зевсова дочь даровала им ветер попутный,Свежий повеял Зефир,[161] ошумляющий темное море.Бодрых гребцов возбуждая, велел Телемак им скорее[162]Снасти устроить; ему повинуясь, сосновую мачтуПодняли разом они и, глубоко в гнездо водрузивши,⁴²⁵ В нем утвердили ее, а с боков натянули веревки;Белый потом привязали ремнями плетеными парус;Ветром наполнившись, он поднялся, и пурпурные волныЗвучно под килем потекшего в них корабля зашумели;Он же бежал по волнам, разгребая себе в них дорогу.[163]⁴³⁰ Тут корабельщики, черное быстрое судно устроив,Чаши наполнили сладким вином и, молясь, сотворилиДолжное вечнорожденным, бессмертным богам возлиянье,Паче ж других светлоокой богине, великой Палладе.Судно всю ночь и все утро спокойно свой путь совершало.

ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

Гелиос с моря прекрасного встал[164] и явился на медном[165]Своде небес, чтоб сиять для бессмертных богов и для смертных,Року подвластных[166] людей, на земле плодоносной живущих.Тою порою достигнул корабль до Нелеева града[167]⁵ Пышного, Пилоса.[168] В жертву народ приносил там на брегеЧерных быков Посидону, лазурнокудрявому[169] богу;Было там девять скамей;[170] на скамьях, по пяти сот на каждой,Люди сидели, и девять быков перед каждою было.Сладкой[171] отведав утробы, уже сожигали пред богом¹⁰ Бедра в то время, как в пристань вошли мореходцы. УбравшиСнасти и якорем шаткий корабль утвердивши, на землюВышли они; Телемак, за Афиною следуя, такжеВышел. К нему обратяся, богиня Афина сказала:“Сын Одиссеев, теперь уж застенчивым быть[172] ты не должен;¹⁵ Ибо затем мы и в море пустились, чтоб сведать, в какуюЗемлю отец твой судьбиною брошен и что претерпел он.Смело приблизься к коней обуздателю Нестору; знать намДолжно, какие в душе у него заключаются мысли.Смело его попроси, чтоб тебе объявил он всю правду;[173]²⁰ Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим”.“Но, — отвечал рассудительный сын Одиссеев богине, —Как подойти мне? Какое скажу я приветствие, Ментор?Мало еще в разговорах разумных с людьми я искусен;Также не знаю, прилично ли младшим расспрашивать старших?”²⁵ Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Многое сам, Телемак, ты своим угадаешь рассудком;[174]Многое демон откроет тебе благосклонный; не противВоли ж бессмертных, я думаю, был ты рожден и воспитан”.Кончив, богиня Афина пошла впереди Телемака[175]³⁰ Быстрым шагом; за нею пошел Телемак; и поспешноК месту подходят они, где пилийцы, собравшись, сидели;Там с сыновьями и Нестор сидел; их друзья, учреждаяПир, суетились, вздевали на вертелы, жарили мясо.Все, иноземцев увидя, пошли к ним навстречу и, руки³⁵ Им подавая, просили их сесть дружелюбно с народом.Первый, их встретивший, Несторов сын, Пизистрат[176] благородный,Ласково за руки взявши обоих, на бреге песчаномМесто на мягких разостланных кожах занять пригласил ихМежду отцом престарелым и братом младым Фразимедом.[177]⁴⁰ Сладкой утробы отведать им дав,[178] он вином благовоннымКубок наполнил, вина отхлебнул и сказал светлоокойДочери Зевса эгидодержавца Палладе Афине:“Странник, ты должен призвать Посидона владыку: вы нынеПрибыли к нам на великий праздник его; совершивши⁴⁵ Здесь, как обычай велит, перед ним возлиянье с молитвой,Ты и товарищу кубок с напитком божественно-чистымДай, он, я думаю, молится также богам, поеликуВсе мы, люди, имеем в богах благодетельных нужду.Он же моложе тебя и, конечно, ровесник со мною;⁵⁰ Вот почему я и кубок тебе наперед предлагаю”.Кончив, он передал кубок с вином благовонным Афине.Был ей приятен поступок разумного юноши, первойЕй предложившего кубок с вином благовонным; и сталаГолосом громким она призывать Посидона владыку:⁵⁵ “Царь Посидон земледержец, молюся тебе, не отвергниНас, уповающих здесь, что желания наши исполнишь.Нестору славу с его сыновьями, во-первых, даруй ты;После богатую милость яви и другим, благосклонноЗдесь от пилийцев великую ныне приняв экатомбу;⁶⁰ Дай нам потом, Телемаку и мне, возвратиться, окончивВсе, для чего мы приплыли сюда в корабле крутобоком”.Так помолясь, совершила сама возлиянье богиня;После двуярусный кубок[179] она подала Телемаку;В свой помолился черед и возлюбленный сын Одиссеев.⁶⁵ Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,[180]Роздали части и начали пир многославный; когда жеБыл удовольствован голод их сладким питьем и едою,Речь обратил к посетителям Нестор, герой Геренейский:[181]“Странники, мне уж теперь неприлично не будет спросить вас,⁷⁰ Кто вы, понеже уж пищею вы насладились[182] довольно.Кто ж вы, скажите? Откуда к нам прибыли влажной дорогой?[183]Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду,Взад и вперед по морям, как добычники вольные,[184] мчася,Жизнью играя своей и беды приключая народам?”⁷⁵ С духом собравшись, на то рассудительный сын ОдиссеевТак, отвечая, сказал (и Афина ему ободрилаСердце, чтоб Нестора мог он спросить об отце отдаленном,Также чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава):[185]“Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян,⁸⁰ Знать ты желаешь, откуда и кто мы; всю правду скажу я:Мы из Итаки, под склоном лесистым Нейона[186] лежащей;Прибыли ж к вам не за общим народным, за собственным делом;Странствую я, чтоб, молву об отце вопрошая, проведать,Где Одиссей благородный, в бедах постоянный, с которым⁸⁵ Ратуя вместе, вы град Илион, говорят, сокрушили.Прочие ж, сколько их ни было, против троян воевавших,Бедственно, слышали мы, в стороне отдаленной погибли[187]Все; а его и погибель от нас неприступно КронионСкрыл; где нашел он конец свой, не знает никто: на земле ли⁹⁰ Твердой он пал, пересиленный злыми врагами, в зыбях лиМоря погиб, поглощенный холодной волной Амфитриты.Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно[188]Участь отца[189] моего мне открыл, объявив, что своимиВидел глазами иль что от какого услышал случайно⁹⁵ Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе.Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая,Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец.Если же чем для тебя мой отец, Одиссей благородный,[190]Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою¹⁰⁰ В Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы,Вспомни об этом теперь и поистине все расскажи мне”.Так Телемаку ответствовал Нестор, герой Геренейский:“Сын мой, как сильно напомнил ты мне о напастях, в земле тойВстреченных нами, ахейцами, твердыми в опыте строгом,¹⁰⁵ Частью, когда в кораблях, предводимые бодрым[191] Пелидом,[192]Мы за добычей по темно-туманному морю гонялись,Частью, когда перед крепким Приамовым градом с врагамиЯростно бились. Из наших в то время все лучшие пали:Лег там Аякс[193] бедоносный, там лег Ахиллес и советов¹¹⁰ Мудростью равный бессмертным Патрокл, и лежит там мой милый[194]Сын Антилох, беспорочный, отважный и столько же дивныйЛегкостью бега, сколь был он бесстрашный боец. И немалоРазных других испытали мы бедствий великих, о них жеМожет ли все рассказать хоть один из людей земнородных?[195]¹¹⁵ Если б и целые пять лет и шесть лет ты мог беспрестанноВести сбирать о бедах, приключившихся бодрым ахейцамТы бы, всего не узнав, недоволен домой возвратился.Девять трудилися лет мы, чтоб их погубить, вымышляя[196]Многие хитрости, — кончить насилу решился Кронион.¹²⁰ В умных советах никто там не мог на ряду быть поставленС ним: далеко опереживал всех изобретеньем многихХитростей царь Одиссей, благородный родитель твой, еслиПодлинно сын ты его. С изумленьем смотрю на тебя я;С ним и речами ты сходен; но кто бы подумал, чтоб было¹²⁵ Юноше можно так много с ним сходствовать умною речью?Я ж постоянно, покуда войну мы вели, на совете ль,В сонме ль народном, всегда заодно говорил с Одиссеем;В мненьях согласные, вместе всегда мы, обдумавши строго,То лишь одно избирали, что было ахейцам полезней.¹³⁰ Но когда, ниспровергнувши город Приама великий,[197]Мы к кораблям возвратилися, бог разлучил нас: КронионБедственный путь[198] по морям приготовить замыслил ахейцам.Был не у каждого светел рассудок, не все справедливыБыли они — потому и постигнула злая судьбина¹³⁵ Многих, разгневавших дочь светлоокую страшного бога.Сильную распрю богиня Афина зажгла меж Атридов:Оба, созвать вознамерясь людей на совет, безрассудноСобрали их не в обычное время, когда уж садилось[199]Солнце; ахейцы сошлися, вином охмеленные; те же¹⁴⁰ Стали один за другим объяснять им причину собранья:Требовал царь Менелай, чтоб аргивские мужи в обратныйПуть по широкому моря хребту устремились немедля;То Агамемнон[200] отвергнул: ахейцев еще удержать онМыслил затем, чтоб они, совершив экатомбу святую,¹⁴⁵ Гнев примирили ужасной богини... младенец! Еще он,Видно, не знал, что уж быть не могло примирения с нею:Вечные боги не скоро в своих изменяются мыслях.Так, обращая друг к другу обидные речи, там обаБрата стояли; собрание светлообутых ахеян¹⁵⁰ Воплем наполнилось яростным, на два разрознившись мненья.Всю ту мы ночь провели в неприязненных друг против другаМыслях: уж нам, беззаконным, готовил Зевес наказанье.Утром одни[201] на прекрасное море[202] опять кораблями(Взяв и добычу и дев глубокоопоясанных)[203] вышли.¹⁵⁵ Но половина другая ахеян осталась на брегеВместе с царем Агамемноном, пастырем многих народов.Дали мы ход кораблям, и они по волнам побежалиБыстро: под ними углаживал бог многоводное море.Скоро пришед в Тенедос, принесли мы там жертву бессмертным,¹⁶⁰ Дать нам отчизну моля их, но Дий непреклонный еще намМедлил дозволить возврат: он вторичной враждой возмутил нас.Часть за царем Одиссеем, подателем мудрых советов,[204]В многовесельных[205] пустясь кораблях, устремилась в обратныйПуть, чтоб Атриду царю Агамемнону вновь покориться.[206]¹⁶⁵ Я же поспешно со всеми подвластными мне кораблямиПоплыл вперед, угадав, что готовил нам бедствие демон;[207]Поплыл со всеми своими и сын бедоносный Тидея;Позже отправился в путь Менелай златовласый: в ЛезбосеНас он нагнал, нерешимых, какую избрать нам дорогу:[208]¹⁷⁰ Выше ль скалами обильного Хиоса путь свой на ПсируПравить, ее оставляя по левую руку, иль нижеХиоса, мимо открытого воющим ветрам Миманта?Дия молили мы знаменье дать нам; и, знаменье давши,Он повелел, чтоб, разрезавши море по самой средине,¹⁷⁵ Шли мы к Эвбее для скорого близкой беды избежанья;Ветер попутный, свистя, зашумел, и, рыбообильныйПуть совершая легко, корабли до Гереста достиглиК ночи; от многих быков возложили мы тучные бедраТам на алтарь Посидонов, измерив великое море.¹⁸⁰ День совершился четвертый, когда, добежав до Аргоса,Все корабли Диомеда, коней обуздателя, сталиВ пристани. Прямо тем временем в Пилос я плыл, и ни разуВетер попутный, вначале нам посланный Днем, не стихнул.Так возвратился я, сын мой, без всяких вестей; и доныне¹⁸⁵ Сведать еще я не мог, кто погиб из ахеян, кто спасся.Что ж от других мы узнали, живя под домашнею кровлей,То вам, как следует, я расскажу, ничего не скрывая.Слышали мы, что с младым Ахиллеса великого сыном[209]Все мирмидоны его, копьеносцы, домой возвратились;¹⁹⁰ Жив, говорят, Филоктет,[210] сын Пеанов возлюбленный; здравоИдоменей (никого из сопутников, с ним избежавшихВместе войны, не утративши на море) Крита достигнул;К вам же, конечно, и в дальнюю землю[211] дошел об АтридеСлух, как домой возвратился он, как умерщвлен был Эгистом,¹⁹⁵ Как и Эгист наконец по заслуге приял воздаянье.[212]Счастье, когда у погибшего мужа останется бодрыйСын, чтоб отмстить, как Орест, поразивший Эгиста, которымБыл умерщвлен злоковарно его многославный родитель![213]Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший,²⁰⁰ Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили”.Выслушав Нестора, так отвечал Телемак благородный:“Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян,Правда, отмстил он, и страшно отмстил, и ему от народовЧесть повсеместная будет и будет хвала от потомства.²⁰⁵ О, когда б и меня одарили такою же силойБоги, чтоб так же и я мог отмстить женихам, наносящимСтолько обид мне, коварно погибель мою замышляя!Но благодати великой такой ниспослать не хотелиБоги ни мне, ни отцу — и удел мой отныне терпенье”.²¹⁰ Так Телемаку ответствовал Нестор, герой Геренейский:“Сам ты, мой милый, о том мне своими словами напомнил;Слышали мы, что, твою благородную мать притесняя,В доме твоем женихи беззаконного делают много.Знать бы желал я: ты сам ли то волею сносишь? Народ ли[214]²¹⁵ Вашей земли ненавидит тебя, по внушению бога?Мы же не ведаем; может случиться легко, что и сам онИх, возвратяся, погубит, один ли, созвав ли ахеян...[215]О, когда б возлюбить светлоокая дева ПалладаТак же могла и тебя, как она Одиссея любила²²⁰ В крае троянском, где много мы бед претерпели, ахейцы!Нет, никогда не бывали столь боги в любви откровенны,Сколь откровенна была с Одиссеем Паллада Афина!Если бы ею с такою ж любовью и ты был присвоен,Самая память о браке во многих из них бы пропала”.[216]²²⁵ Нестору так отвечал рассудительный сын Одиссеев:“Старец, несбыточно, думаю, слово твое; о великомТы говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случитсяТо никогда ни по просьбе моей, ни по воле бессмертных”.Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:²³⁰ “Странное слово из уст у тебя, Телемак, излетело;Богу легко защитить нас и издали, если захочет;Я ж согласился б скорее и бедствия встретить, чтоб толькоСладостный день возвращенья увидеть, чем, бедствий избегнув,В дом возвратиться, чтоб пасть пред своим очагом, как великий²³⁵ Пал Агамемнон предательством хитрой жены и Эгиста.Но и богам невозможно от общего смертного часаМилого им человека избавить, когда он уж преданВ руки навек усыпляющей смерти судьбиною будет”.Так отвечал рассудительный сын Одиссеев богине:²⁴⁰ “Ментор, не станем о том говорить мы, хотя и крушит намСердце оно; уж его возвращения мы не увидим:Черную участь и смерть для него приготовили боги.[217]Я же теперь, о ином вопрошая, хочу обратитьсяК Нестору — правдой и мудростью всех он людей превосходит:²⁴⁵ Был, говорят, он царем, повелителем трех поколений,Образом светлым своим он бессмертному богу подобен —Сын Нелеев, скажи, ничего от меня не скрывая,Как умерщвлен был[218] Атрид Агамемнон пространнодержавный?Где Менелай находился? Какое губящее средство²⁵⁰ Хитрый Эгист изобрел, чтоб удобнее сладить с сильнейшим?Иль, не достигнув Аргоса, еще меж чужими людьми онБыл и врага своего тем отважил на злое убийство?”“Друг, — Телемаку ответствовал Нестор, герой Геренейский, —Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;²⁵⁵ Подлинно так все случилось,[219] как думаешь сам ты; но если бВ братнем жилище Эгиста живого застал, возвращаясьВ дом свой из брани троянской, Атрид Менелай златовласый,Трупа его бы тогда не покрыла земля гробовая,Хищные птицы и псы бы его растерзали, без чести²⁶⁰ В поле далеко за градом Аргосом[220] лежащего, жены[221]Наши его б не оплакали — страшное дело свершил он.Тою порою, как билися мы на полях илионских,Он в безопасном углу многоконного града АргосаСердце жены Агамемнона лестью опутывал хитрой.²⁶⁵ Прежде самой Клитемнестре[222] божественной[223] было противноДело постыдное — мыслей порочных она не имела;Был же при ней песнопевец, которому царь Агамемнон,В Трою готовяся плыть, наблюдать повелел за супругой;Но, как скоро судьбина ее предала преступленью,²⁷⁰ Тот песнопевец был сослан Эгистом на остров бесплодный,Где и оставлен; и хищные птицы его растерзали.Он же ее, одного с ним желавшую, в дом пригласил свой;Множество бедр на святых алтарях он сожег пред богами,[224]Множеством вкладов, и златом и тканями, храмы украсил,²⁷⁵ Дерзкое дело такое с нежданным окончив успехом.Мы же, покинувши землю троянскую, поплыли вместе,Я и Атрид Менелай, сопряженные дружбою тесной.Были уж мы пред священным Сунионом, мысом Аттийским;Вдруг Менелаева кормщика Феб Аполлон невидимо²⁸⁰ Тихой своею стрелой умертвил:[225] управляя бегущимСудном, кормило держал многоопытной твердой рукоюФронтис, Онеторов сын, наиболе из всех земнородныхТайну проникший владеть кораблем в наступившую бурю.Путь свой замедлил, хотя и спешил, Менелай, чтоб на бреге²⁸⁵ Честь погребения другу воздать с торжеством надлежащим;Но когда на своих кораблях крутобоких опять онВ темное море пошел и высокого мыса МаллеиБыстро достиг — повсеместно гремящий Кронион, замысливГибель, нагнал на него многошумное ветра дыханье,²⁹⁰ Поднял могучие, тяжкие, гороогромные волны.Вдруг корабли разлучив, половину их бросил он к Криту,[226]Где обитают кидоны у светлых потоков Ярдана.Виден там гладкий утес, восходящий над влагой соленой,В темное море вдвигаясь на крайних пределах Гортины;²⁹⁵ Там,[227] где великие волны на западный берег у ФестаНот нагоняет и малый утес их дробит, отшибая,Те корабли очутились; проворством спаслися от смертиЛюди; суда ж их погибли, разбившись об острые камни.Пять остальных кораблей темноносых, похищенных бурей,³⁰⁰ Ветер могучий и волны ко брегу Египта примчали.Там Менелай, собирая сокровищ и золота много,Странствовал между народов иного языка, и в то жеВремя Эгист совершил беззаконное дело в Аргосе,[228]Смерти предавши Атрида, — народ покорился безмолвно.³⁰⁵ Целые семь лет[229] он властвовал в златообильной Микене;Но на осьмой из Афин возвратился ему на погибельБогоподобный Орест; и убийцу сразил он, которымБыл умерщвлен злоковарно его многославный родитель.Пир учредив для аргивян великий, свершил погребенье³¹⁰ Он и преступнице матери вместе с Эгистом презренным.В самый тот день и Атрид Менелай, вызыватель в сраженье,Прибыл, богатства собрав, сколь могло в кораблях уместиться.Ты же недолго, мой сын, в отдаленье от родины странствуй,Дом и наследье отца благородного бросив на жертву[230]³¹⁵ Дерзких грабителей, жрущих твое беспощадно; расхитятВсе, и без пользы останется путь, совершенный тобою.Но Менелая Атрида (советую, требую) долженТы посетить; он недавно в отечество прибыл[231] из чуждыхСтран, от людей, от которых никто, занесенный однажды³²⁰ К ним по широкому морю стремительным ветром, не мог быЖив возвратиться, откуда и в год долететь к нам не может[232]Быстрая птица, — столь страшно великой пучины пространство.Ты же поедешь отсюда иль морем со всеми своими,Или, когда пожелаешь, землею: коней с колесницей³²⁵ Дам я, и сына с тобою пошлю, чтоб тебе указал онПуть в Лакедемон божественный, где Менелай златовласыйЦарствует; можешь ты сам обо всем расспросить Менелая;[233]Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим”.Кончил. Тем временем солнце померкло и тьма наступила.³³⁰ К Нестору слово свое обративши, сказала Афина:“Старец, твои рассудительны речи, но медлить не станем;Должно отрезать теперь языки,[234] и царю ПосидонуКупно с другими богами вином сотворить возлиянье;Время подумать о ложе покойном и сне миротворном;³³⁵ День на закате угас, и уж боле не будет приличноЗдесь нам сидеть за трапезой богов; удалиться пора нам”.Так говорила богиня; почтительно все ей внимали.Тут для умытия рук им служители подали воду;[235]Отроки светлым кратеры до края наполнив напитком,³⁴⁰ В чашах его разнесли, по обычаю справа начавши;[236]Бросив в огонь языки, сотворили они возлиянье,Стоя; когда ж сотворили его и вином насладились,Сколько желала душа, Телемак благородный с АфинойСтали к ночлегу на свой быстроходный корабль собираться.³⁴⁵ Нестор, гостей удержавши, сказал: “Да отнюдь не позволятВечный Зевес и другие бессмертные боги, чтоб нынеВы для ночлега отсюда ушли на корабль быстроходный!Разве одежд не найдется у нас? Неужели я нищий?Будто уж в доме моем ни покровов, ни мягких постелей³⁵⁰ Нет, чтоб и сам я, и гости мои насладились покойнымСном? Но покровов и мягких постелей найдется довольно.Можно ль, чтоб сын столь великого мужа, чтоб сын ОдиссеевВыбрал себе корабельную палубу спальней, пока яЖив и мои сыновья обитают со мной под одною³⁵⁵ Кровлей, чтоб всех, кто пожалует к нам, угощать дружелюбно?”Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Умное слово сказал ты, возлюбленный старец, и долженВолю исполнить твою Телемак: то, конечно, приличней.Здесь я оставлю его, чтоб покойно под кровлей твоею³⁶⁰ Ночь он провел. Самому ж мне на черный корабль возвратиться[237]Должно, чтоб наших людей ободрить и о многом сказать им:Я из сопутников наших старейший годами; они же(Все молодые, ровесники все Телемаку) по добройВоле, из дружбы его в корабле проводить согласились;³⁶⁵ Вот для чего и хочу я на черный корабль возвратиться.Завтра ж с зарею пойти мне к народу отважных кавконовНужно, чтоб там заплатили мне люди старинный, немалыйДолг.[238] Телемака же, после того как у вас погостит он,С сыном своим в колеснице отправь ты, коней повелевши³⁷⁰ Дать им проворнейших в беге и силою самых отличных”.Так им сказав, светлоокая Зевсова дочь удалилась,Быстрым орлом улетев; изумился народ; изумился,Чудо такое своими глазами увидевши, Нестор.За руку взяв Телемака, ему дружелюбно сказал он:³⁷⁵ “Друг, ты, конечно, и сердцем не робок, и силою крепок,Если тебе, молодому, так явно сопутствуют боги.Здесь из бессмертных, живущих в обителях светлых Олимпа,Был не иной кто, как Диева славная[239] дочь Тритогена,Столь и отца твоего отличавшая в сонме аргивян.³⁸⁰ Будь благосклонна, богиня, и к нам и великую славуДай мне, и детям моим, и супруге моей благонравной;Я же телицу тебе однолетнюю, лбистую, в полеВольно бродящую, с игом еще незнакомую, в жертвуЗдесь принесу, ей рога изукрасивши золотом чистым”.³⁸⁵ Так говорил он, молясь; и Палладою был он услышан.Кончив, пошел впереди сыновей и зятьев благородныхВ дом свой богато украшенный Нестор, герой Геренейский;С Нестором в царский богато украшенный дом и другиеТакже вступили и сели порядком на креслах и стульях.³⁹⁰ Старец тогда для собравшихся кубок наполнил до края[240]Светлым вином, чрез одиннадцать лет[241] из амфоры налитымКлючницей, снявшей впервые с заветной амфоры той кровлю.Им он из кубка свое сотворил возлиянье великойДочери Зевса эгидодержавца; когда ж и другие³⁹⁵ Все, сотворив возлиянье, вином насладились довольно,[242]Каждый к себе возвратился, о ложе и сне помышляя.[243]Гостю желая спокойствия, Нестор, герой Геренейский,Сам Телемаку, разумному сыну царя Одиссея,В звонко-пространном покое кровать указал прорезную;⁴⁰⁰ Лег близ него Пизистрат, копьевержец, мужей предводитель,Бывший из братьев один неженатый в жилище отцовом.Сам же, во внутренний царского дома покой удаляся,Лег на постели, перестланной мягко царицею, Нестор.Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;⁴⁰⁵ С мягкой поднялся постели и Нестор, герой Геренейский,Вышед из спальни, он сел на обтесанных, гладких, широких[244]Камнях, у двери высокой служивших седалищем, белых,Ярко сиявших, как будто помазанных маслом, на них жеПрежде Нелей восседал, многоумием богу подобный;⁴¹⁰ Но уж давно уведен был судьбой в обитель Аида.Ныне ж на камнях Нелеевых Нестор воссел, скиптроносныйПестун ахеян.[245] К нему сыновья собралися, из спаленВышед: Эхефрон, Персей, Стратион, и Аретос, и юный[246]Богу подобный красой Фразимед; наконец и шестой к ним,⁴¹⁵ Младший из братьев пришел, Пизистрат благородный. И рядомС Нестором сесть приглашен был возлюбленный сын Одиссеев.Речь обратил тут к собравшимся Нестор, герой Геренейский:“Милые дети, мое повеленье исполнить спешите:Паче других преклонить я желаю на милость Афину,[247]⁴²⁰ Видимо, бывшую с нами[248] на празднике бога великом.В поле один за телицей беги, чтоб немедленно с поляВыгнал ее к нам пастух, за стадами смотрящий; другой жеДолжен на черный корабль Телемаков пойти и позвать к намВсех мореходных людей, там оставя лишь двух; напоследок⁴²⁵ Третьим пусть будет немедленно златоискусник ЛаэркосПризван, чтоб золотом чистым рога изукрасить телице.Прочие ж все оставайтесь при мне, повелевши рабынямВ доме устроить обед изобильный, расставить порядкомСтулья, дрова приготовить и светлой воды принести нам”.⁴³⁰ Так он сказал; все заботиться начали: с поля телицуСкоро пригнали; пришли с корабля Телемаковы люди,С ним переплывшие море; явился и златоискусник,Нужный для ковки металлов принесши снаряд: наковальню,Молот, клещи драгоценной отделки и все, чем обычно⁴³⁵ Дело свое совершал он; пришла и богиня Афина[249]Жертву принять. Тут художнику Нестор, коней обуздатель,Золота чистого дал; оковал им рога он телицы,Тщася усердно, чтоб жертвенный дар был угоден богине.Взяли телицу тогда за рога Стратион и Эхефрон;⁴⁴⁰ Воду им руки умыть в обложенной цветами[250] лоханиВынес из дома Аретос, в другой же руке он с ячменемКороб держал; подошел Фразимед, ратоборец могучий,С острым в руке топором, поразить изготовяся жертву;Чашу подставил Персей. Тут Нестор, коней обуздатель,⁴⁴⁵ Руки умывши, ячменем телицу осыпал и, бросивШерсти с ее головы на огонь, помолился Афине;Следом за ним и другие с молитвой телицу ячменемТак же осыпали. Несторов сын, Фразимед многосильный,Мышцы напрягши, ударил и, в шею глубоко вонзенный,⁴⁵⁰ Жилы топор пересек; повалилась телица; вскричалиДочери все, и невестки царевы, и с ними царица,Кроткая сердцем,[251] Клименова старшая дочь Эвридика.Те же[252] телицу, приникшую к лону земли путеносной,Подняли — разом зарезал ее[253] Пизистрат благородный.⁴⁵⁵ После, когда истощилася черная кровь и не сталоЖизни в костях, разложивши на части ее, отделилиБедра и сверху их (дважды обвивши, как следует, костиЖиром) кровавого мяса кусками покрыли; все вместеНестор зажег на костре и вином оросил искрометным;⁴⁶⁰ Те ж приступили, подставив ухваты с пятью остриями.Бедра сожегши и сладкой утробы вкусив, остальное[254]Всё разрубили на части и стали на вертелах жарить,Острые вертелы тихо в руках над огнем обращая.Тою порой[255] Телемак Поликастою,[256] дочерью младшей⁴⁶⁵ Нестора, был отведен для омытия в баню; когда жеДева его и омыла,[257] и чистым натерла елеем,Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой,Вышел из бани он, богу лицом лучезарным подобный;Место он занял близ Нестора, пастыря многих народов.⁴⁷⁰ Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,Сели за вкусный обед, и заботливо начали слугиБегать, вино наливая в сосуды златые; когда жеБыл удовольствован голод их сладким питьем и едою,Нестор, герой Геренейский, сказал сыновьям благородным:⁴⁷⁵ “Дети, коней густогривых запрячь в колесницу немедляДолжно, чтоб мог Телемак по желанию в путь устремиться”.То повеление царское было исполнено скоро;Двух густогривых коней запрягли в колесницу; в нее жеКлючница хлеб и вино на запас положила, с различной⁴⁸⁰ Пищей, какая царям лишь, питомцам Зевеса, прилична.Тут в колесницу блестящую стал Телемак благородный;Рядом с ним Несторов сын Пизистрат, предводитель народов,Стал; натянувши могучей рукою бразды, он ударилСильным бичом по коням, и помчалися быстрые кони⁴⁸⁵ Полем, и Пилос блистательный скоро исчез позади их.Целый день мчалися кони, тряся колесничное дышло.[258]Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.Путники прибыли в Феру, где сын Орзилоха, АлфеемСветлым рожденного, дом свой имел Диоклес благородный;⁴⁹⁰ Дав у себя им ночлег, Диоклес угостил их радушно.Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.Путники, снова в свою колесницу блестящую ставши,[259]Быстро на ней со двора через портик помчалися звонкий,Часто коней погоняя, и кони скакали охотно.⁴⁹⁵ Пышных равнин, изобильных пшеницей, достигнув, они тамКончили путь, совершенный конями могучими быстро;Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В царственный град Лакедемон, холмами объятый, прибывши,К дому царя Менелая Атрида они обратились.Пир он богатый давал многочисленным сродникам, свадьбуСына и дочери милыя празднуя в царском жилище.⁵ К сыну губителя ратей[260] Пелида свою посылал онДочь,[261] уж давно с ним в Троянской земле договор заключившиВыдать ее за него, и теперь сочетали их боги;Много ей дав колесниц и коней, молодую невестуВ град мирмидонский,[262] где царствовал светлый жених, снарядил он.¹⁰ В Спарте же дочь он Алектора выбрал невестой для сына,Крепкого силой, прижитого им с молодою рабыней[263]В поздних годах, Мегапенда. Елене[264] ж детей не хотелиБоги с тех пор даровать, как желанная ей родиласяДочь Эрмиона, подобная дивной красой Афродите.¹⁵ Шумно пируя в богато украшенных царских палатах,Сродники все и друзья Менелая, великого славой,Полны веселия были; на лире певец вдохновенныйГромко звучал перед ними, и два прыгуна, соглашаяС звонкою лирой прыжки, посреди их проворно скакали.²⁰ Тою порой Телемак благородный с младым Пизистратом,К царскому дому прибыв, на дворе из своей колесницыВышли; им встретился прежде других Этеон многочтимый,Спальник[265] проворный царя Менелая, великого славой.С вестью о них по дворцу побежал он к владыке Атриду;²⁵ Близко к нему подошедши, он бросил крылатое слово:“Царь Менелай, благородный питомец Зевеса, два гостяПрибыли, два иноземца, конечно, из племени Дия.[266]Что повелишь нам? Отпрячь ли их быстрых коней? Отказать лиИм, чтоб они у других для себя угощенья искали?”³⁰ С гневом великим ему отвечал Менелай златовласый:“Ты, Этеон, сын Воэтов, еще никогда малоуменНе был, теперь же бессмысленно стал говорить, как младенец;Сами не раз испытав гостелюбие в странствии нашем,Мы напоследок покоимся дома, и Дий да положит³⁵ Бедствиям нашим конец. Отпрягите коней их; самих жеСтранников к нам пригласить на семейственный пир наш обоих”.Так говорил Менелай. Этеон побежал, за собоюСледовать многим из царских проворных рабов повелевши.Иго с ретивых коней, опененное потом, сложили;⁴⁰ К яслям в царевой конюшне голодных коней привязали;В ясли же полбы насыпали, смешанной с ярким ячменем;К светлой наружной стене прислонили потом колесницу.Странники были в высокий дворец введены; озираясь,Дому любезного Зевсу царя удивлялися оба:⁴⁵ Все лучезарно, как на небе светлое солнце иль месяц,Было в палатах царя Менелая, великого славой.Очи свои наконец удовольствовав сладостным зреньем,Начали в гладких купальнях[267] они омываться; когда же[268]Их и омыла, и чистым елеем натерла рабыня,⁵⁰ В тонких хитонах, облекшись в косматые мантии,[269] обаРядом они с Менелаем властителем сели на стульях.Тут поднесла на лохани серебряной руки умыть им[270]Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня;Гладкий потом пододвинула стол; на него положила⁵⁵ Хлеб домовитая ключница с разным съестным, из запасаВыданным ею охотно; на блюдах, подняв их высоко,Мяса различного крайчий принес и, его предложив им,Кубки златые на браном столе перед ними поставил.Сделав рукою приветствие, светлый сказал им хозяин:[271]⁶⁰ “Пищи откушайте нашей, друзья, на здоровье; когда жеСвой утолите вы голод, спрошу я, какие вы люди?В вас не увяла, я вижу, порода родителей ваших;Оба, конечно, вы дети царей, порожденных Зевесом,Скиптродержавных; подобные вам не от низких родятся”.⁶⁵ Тут он им подал бычатины жареной кус, из почетнойСобственной части его отделивши своею рукою.Подняли руки они к предложенной им пище и голод[272]Свой утолили роскошной едой и питьем изобильным.Голову к спутнику тут приклонив, чтоб подслушать другие⁷⁰ Речи его не могли, прошептал Телемак осторожно:“Несторов сын, мой возлюбленный друг, Пизистрат благородный,Видишь, как много здесь меди сияющей в звонких покоях;Блещет все златом, сребром, янтарями, слоновою костью;Зевс лишь один на Олимпе имеет такую обитель;⁷⁵ Что за богатство! Как много всего! С изумленьем смотрю я”.Вслушался в тихую речь Телемака Атрид златовласый;Голос возвысив, обоим он бросил крылатое слово:“Дети, нам, смертным, не можно равняться с владыкою Зевсом,Ибо и дом и сокровища Зевса, как сам он, нетленны;⁸⁰ Люди ж иные поспорят богатством со мной, а иныеНет; претерпевши немало, немало скитавшись, добра яМного привез в кораблях, возвратясь на осьмой год в отчизну.Видел я Кипр, посетил финикиян, достигнув Египта,[273]К черным проник эфиопам,[274] гостил у сидонян, эрембов;⁸⁵ В Ливии был,[275] наконец, где рогатыми агнцы родятся,Где ежегодно три раза и козы и овцы кидают;[276]В той стороне и полей господин и пастух недостаткаВ сыре и мясе и жирно-густом молоке не имеют;Круглый там год изобильно бывают доимы коровы.⁹⁰ Той же порой, как в далеких землях я, сбирая богатства,Странствовал, милый в отечестве брат мой[277] погиб от убийцыТайно, никем не предвидено, хитрым предательством женским.С тех пор и все уж мои мне сокровища стали постылы.Но об этом, кто б ни были вы, уж конечно, отцы вам⁹⁵ Все рассказали... О, горестно было мне зреть истребленьеДома, столь светлого прежде, столь славного многим богатством!Рад бы остаться я с третью того, чем владею, лишь только б[278]Были те мужи на свете, которые в Трое пространнойКончили жизнь, далеко от Аргоса, питателя коней.¹⁰⁰ Часто, их всех поминая, об них сокрушаясь и плача,Здесь я сижу одиноко под кровлей домашней; пороюГорем о них услаждаю я сердце, порой забываю[279]Горе, понеже нас скоро холодная скорбь утомляет.Но сколь ни сетую в сердце своем я, их всех поминая,¹⁰⁵ Мысль об одном наиболее губит мой сон и лишаетПищи меня, поелику никто из ахеян столь многоБедствий не встретил, как царь Одиссей; на труды и печалиБыл он рожден; на мою же досталося часть сокрушаться,Видя, как долго отсутствие длится его; мы не знаем,¹¹⁰ Жив ли он, умер ли; плачет о нем безутешный родительСтарец Лаэрт, с Пенелопой разумной, с младым Телемаком,Бывшим еще в пеленах при его удаленье из дома”.Так он сказав, неумышленно скорбь пробудил в Телемаке.Крупная пала с ресницы сыновней слеза при отцовом¹¹⁵ Имени; в обе схвативши пурпурную мантию руки,Ею глаза он закрыл; то увидя, Атрид догадался;Долго, рассудком и сердцем колеблясь, не знал он, что делать:[280]Ждать ли, чтоб сам говорить о родителе юноша начал,Или вопросами выведать все от него понемногу?¹²⁰ Тою порой, как рассудком и сердцем колеблясь, молчал он,К ним из своих благовонных, высоких покоев ЕленаВышла, подобная светлой с копьем золотым[281] Артемиде.Кресла богатой работы подвинула сесть ей Адреста;Мягкий ковер шерстяной положила ей в ноги Алкиппа;¹²⁵ Фило пришла с драгоценной корзиной серебряной, даромУмной Алкандры, супруги Полиба, в египетских Фивах[282]Жившего, много сокровищ имея[283] в обители пышной.Две сребролитные дал он Атриду купальни и с нимиДва троеножных сосуда и золотом десять талантов;[284]¹³⁰ Также царице Елене супруга его подарилаПрялку златую с корзиной овальной;[285] была та корзинаВся из сребра, но края золотые; и эту корзинуФило, пришедши, поставила подле царицы Елены,Полную пряжи сученой; на ней же лежала и прялка¹³⁵ С шерстью волнистой пурпурного цвета.[286] На креслах ЕленаСела, прекрасные ноги свои на скамью протянувши.[287]Сев, с любопытством она у царя Менелая спросила:“Мог ли узнать ты, Атрид благородный, питомец Зевеса,Кто иноземные гости, наш дом посетившие ныне?¹⁴⁰ Я же скажу — справедливо ли, нет ли, не знаю, — но сердцеНудит сказать, что еще никогда (с изумленьем смотрю я)Мне ни в жене не случалось, ни в муже подобного встретитьСходства, какое наш гость с Телемаком, царя Одиссея[288]Сыном, имеет; младенцем его Одиссей благородный¹⁴⁵ Дома оставил, когда за меня, недостойную,[289] все вы,Мужи ахейские, в Трою пошли истребительной ратью”.Царь Менелай отвечал благородной царице Елене:“Что ты, жена, говоришь, то и я нахожу справедливым.Дивное сходство! Такие же ноги, такие же руки,¹⁵⁰ То же в глазах выражение, та ж голова и такие жКудри густые на ней; а когда, помянув Одиссея,Стал говорить я о бедствиях, им за меня претерпенных,Пала с ресницы его, я заметил, слеза, и, схватившиВ обе пурпурную мантию руки, он ею закрылся”.¹⁵⁵ Тут Пизистрат благородный сказал Менелаю Атриду:“Царь многославный, Атрид, богоизбранный[290] пастырь народов,Спутник мой подлинно сын Одиссеев, как думаешь сам ты;Но, осторожный и скромный, он мнит, что ему неприлично,[291]Вас посетивши впервые, себя выставлять в разговоре¹⁶⁰ Смелом с тобою, пленяющим всех нас божественной речью.Старец, родитель мой, Нестор его повелел в ЛакедемонМне проводить; у тебя ж он затем, чтоб ему благосклонноДать наставление ты соизволил: что делать? Немало[292]Горя бывает в родительском доме для сына, когда он¹⁶⁵ Розно с отцом, не имея друзей, сиротствует, как нынеСын Одиссеев: отец благородный далеко; в народе жНет никого, кто б ему от гонений помог защититься”.Царь Менелай, отвечая, сказал Пизистрату младому:“Боги! Так подлинно сын несказанно мне милого друга,¹⁷⁰ Столько тревог за меня претерпевшего, дом посетил мой.Я ж самого Одиссея отличнее прочих ахеянВстретить надеждой ласкался, когда б в кораблях быстроходныхПуть нам домой по волнам отворил громовержец Кронион;Град бы в Аргосе ему я построил с дворцом для жилища;¹⁷⁵ Взял бы его самого из Итаки с богатствами, с сыном,С целым народом; и область для них бы очистил, моимиБлизко людьми населенную, мой признающую скипетр;Часто видались тогда бы, соседствуя, мы, и ничто быНас разлучить не могло, веселящихся, дружных, до злого¹⁸⁰ Часа, в который бы скрыло нас черное облако смерти.Но столь великого блага нам дать не хотел непреклонныйБог, запретивший ему, несчастливцу, возврат вожделенный”.Так говоря, неумышленно[293] всех Менелай опечалил;Громко Елена Аргивская, Диева дочь, зарыдала;¹⁸⁵ Сын Одиссеев заплакал, и с ними Атрид прослезился;Плача не мог удержать и младой Пизистрат: он о братеВспомнил, о брате своем Антилохе[294] прекрасном, которыйБыл умерщвлен лучезарной Денницы возлюбленным сыном.[295]Вспомнив о брате, Атриду он бросил крылатое слово:¹⁹⁰ “Подлинно, царь Менелай, ты разумнее всех земнородных.Так говорит и отец престарелый наш Нестор, когда мыДома в семейных беседах своих о тебе вспоминаем.Ныне ж послушайся, царь многоумный, меня; не люблю яСлез за вечерней трапезою — скоро подымется Эос,¹⁹⁵ В раннем тумане рожденная. Мне же отнюдь не противенПлач о возлюбленных мертвых, постигнутых общей судьбиной;Нам, земнородным страдальцам, одна здесь надежная почесть:Слезы с ланит и отрезанный локон волос[296] на могиле.Брата утратил и я; не последний меж бранных аргивян²⁰⁰ Был он; его ты, конечно, видал;[297] а со мной никогда здесьОн не встречался; его я не знал; но от всех был отличен,Слышали мы, он и легкостью ног, и отважностью в битвах”.Царь Менелай златовласый ответствовал так Пизистрату:“Друг, основательно то, что сказал ты; один лишь разумный²⁰⁵ Муж и годами старейший тебя говорить так способен.Вижу из слов я твоих, что отца своего ты достойныйСын; без труда познается порода мужей, для которыхСчастье и в браке и в племени их уготовал Кронион;Так постоянно и Нестору он золотые свивает²¹⁰ Годы, чтоб весело в доме своем он старел, окруженныйБодрой семьей сыновей, и разумных, и с копьями первых.Мы же, печаль отложив и отерши пролитые слезы,Снова начнем пировать; для умытия рук подадут намСветлой воды, а наутро опять разговор с Телемаком²¹⁵ Я заведу, и окончим мы завтра начатое ныне”.Так он сказал, и умыться им подал воды Асфалион,Спальник проворный царя Менелая, великого славой.Подняли руки они к предложенной им лакомой пище.Умная мысль пробудилась тогда в благородной Елене:²²⁰ В чаши она круговые подлить вознамерилась соку,[298]Гореусладного, миротворящего, сердцу забвеньеБедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворнымСлитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать,Если б и мать и отца неожиданной смертью утратил,²²⁵ Если б нечаянно брата лишился иль милого сына,Вдруг пред очами его пораженного бранною медью.Диева светлая дочь обладала тем соком чудесным;Щедро в Египте ее Полидамна, супруга Фоона,[299]Им наделила; земля там богатообильная много²³⁰ Злаков рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых;Каждый в народе там врач,[300] превышающий знаньем глубокимПрочих людей, поелику там все из Пеанова рода.Соку в вино подмешав и вино разнести повелевши,Стала царица Елена беседовать снова с гостями:²³⁵ “Царь Менелай благородный, питомец Зевеса, и все вы,Дети отцов знаменитых, различное людям различным,Злое и доброе, Дий посылает, все Дию возможно.Радуйтесь ныне, сидя за трапезой вечерней и сладкимСердце свое веселя разговором; а я о бывалом[301]²⁴⁰ Вам расскажу — хоть всего рассказать и припомнить нельзя мне, —Как Одиссей, непреклонный в бедах, подвизался,[302] и что он,Дерзко-решительный муж, наконец предприял и исполнилВ крае троянском, где много вы бед претерпели, ахейцы.Тело свое беспощадно иссекши бичом недостойным,²⁴⁵ Рубищем бедным покрывши плеча, как невольник, вошел онВ полный сияющих улиц народа враждебного город;Образ принявши чужой, он в разодранном платье казалсяНищим, каким никогда меж ахеян его не видали.Так посреди он троян укрывался; без смысла, как дети,²⁵⁰ Были они; я одна догадалася, кто он; вопросыСтала ему предлагать я — он хитро от них уклонился;Но когда, и омывши его, и натерши елеем,Платье на плечи ему возложила я с клятвой великой:Тайны его никому не открыть в Илионе враждебном[303]²⁵⁵ Прежде его возвращения в стан к кораблям крутобоким,Всё мне о замысле хитром[304] ахеян тогда рассказал он.Многих троян длинноострою медью меча умертвивши,Выведал в городе все он и в стан невредим возвратился.Многие вдовы троянские громко рыдали, в моем же²⁶⁰ Сердце веселие было: давно уж стремилось в роднуюЗемлю оно, и давно я скорбела, виной АфродитыВольно[305] ушедшая в Трою из милого края отчизны,Где я покинула брачное ложе, и дочь, и супруга,Столь одаренного светлым умом и лица красотою”.²⁶⁵ Царь Менелай отвечал благородной царице Елене:“Истинно то, что, жена, рассказала ты нам о бывалом;Случай имел я узнать помышленья, поступки и нравыМногих людей благородных, и много земель посетил я,Но никогда и нигде мне досель человек, Одиссею,²⁷⁰ Твердому в бедствиях мужу, подобный, еще не встречался.Вот что, могучий, он там наконец предпринял и исполнил.В чреве глубоком коня (где ахейцы избранные былиСкрыты) погибельный ков и убийство врагам приготовив;К нам ты тогда подошла — по внушению злому, конечно,[306]²⁷⁵ Демона, дать замышлявшего славу враждебным троянам, —Вслед за тобою туда же пришел Деифоб благородный;Трижды громаду ты с ним обошла и, отвсюду ощупавРебра ее, начала вызывать поименно аргивян,Голосу наших возлюбленных жен подражая искусно.[307]²⁸⁰ Мне ж с Диомедом и с бодрым царем Одиссеем, сокрытымВ темной утробе громады, знакомые слышались звуки.Вдруг пробудилось желанье во мне и в Тидеевом сынеВыйти наружу иль громко тебе извнутри отозваться;Но Одиссей опрометчивых нас удержал; остальные ж,²⁸⁵ В чреве коня притаяся, глубоко молчали ахейцы.[308]Только один Антиклес на призыв твой подать порывалсяГолос; но царь Одиссей, многосильной рукою зажавшиРот безрассудному, тем от погибели всех нас избавил;С ним он боролся, пока не ушла ты по воле Афины”.²⁹⁰ Тут Менелаю сказал рассудительный сын Одиссеев:“Царь благородный Атрид, богоизбранный пастырь народов,Вдвое прискорбней, что он не избег от губящего рока;Было ли в пользу ему, что имел он железное сердце?..Время, однако, уж нам о постелях подумать, чтоб, сладко²⁹⁵ В сон погрузившись, на них успокоить усталые члены”.Так он сказал, и Елена велела немедля рабынямВ сенях кровати поставить, постлать тюфяки на кровати,[309]Пышнопурпурные сверху ковры положить, на ковры жеМягким покровом для тела косматые мантии бросить.³⁰⁰ Факелы взявши, пошли из столовой[310] рабыни; когда жеВсе приготовлено было гостям, проводил их глашатай;В сенях легли на постелях и скоро покойно заснулиСын Одиссеев и спутник его Пизистрат благородный.Скоро во внутренней спальне заснул и Атрид златовласый,³⁰⁵ Подле царицы Елены, покрытой одеждою длинной.[311]Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;[312]Ложе покинул и царь Менелай, вызыватель в сраженье;Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил;После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,³¹⁰ Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный.Сев к Телемаку, его он поздравствовал; после спросил он:“Что побудило тебя по хребту беспредельного моря[313]В царственный град Лакедемон прибыть, Телемак благородный?Нужда какая? Своя иль народная? Правду скажи мне”.³¹⁵ Сын Одиссеев возлюбленный[314] так отвечал Менелаю:“Царь многославный, Атрид, богоизбранный пастырь народов,Здесь я затем, чтоб узнать от тебя о судьбе Одиссея.Гибнет мое достоянье, мои разоряются земли,Дом мой во власти грабителей жадных, безжалостно бьющих³²⁰ Мелкий наш скот и быков криворогих и медленноходных;Мать Пенелопу они сватовством неотступным терзают.Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно[315]Участь отца моего мне открыл, объявив, что своимиВидел глазами иль что от какого случайно услышал³²⁵ Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе.Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая,Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец.Если же чем для тебя мой отец Одиссей благородный,Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою³³⁰ В Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы,Вспомни об этом теперь и поистине все расскажи мне”.С гневом великим воскликнул Атрид Менелай златовласый:“О, безрассудные! Мужа могучего брачное ложе,[316]Сами бессильные, мыслят они захватить произвольно!³³⁵ Если бы в темном лесу у великого льва в логовищеЛань однодневных, сосущих птенцов[317] положила, сама жеСтала б по горным лесам, по глубоким, травою обильнымДолам бродить и обратно бы лев прибежал в логовище —Разом бы страшная участь птенцов беспомощных постигла;³⁴⁰ Страшная участь постигнет и их от руки Одиссея.Если б, — о Дий громовержец! о Феб Аполлон! о Афина! —В виде таком, как в Лезбосе, обильно людьми населенном,Где, с силачом Филомелидом[318] выступив в бой рукопашный,Он опрокинул врага на великую радость ахейцам, —³⁴⁵ Если бы в виде таком женихам Одиссей вдруг явился,[319]Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым, горек.То же, о чем ты, меня вопрошая, услышать желаешь,Я расскажу откровенно, и мною обманут не будешь;Что самому возвестил мне морской проницательный старец,³⁵⁰ То и тебе я открою, чтоб мог ты всю истину ведать.Всё еще боги в отечество милое мне из Египта[320]Путь заграждали: обещанной я не свершил экатомбы;[321]Боги же требуют строго, чтоб были мы верны обетам.[322]На море шумно-широком находится остров, лежащий³⁵⁵ Против Египта; его именуют там жители Фарос;Он от брегов на таком расстояньи, какое удобно[323]В день с благовеющим ветром попутным корабль пробегает.Пристань находится верная там, из которой большиеВ море выходят суда, запасенные темной водою.[324]³⁶⁰ Двадцать там дней я промедлил по воле богов, и ни разуС берега мне не подул благосклонный отплытию ветер,Спутник желанный пловцам по хребту многоводного моря.Мы уж истратили все путевые запасы и людиБодрость теряли, как, сжалясь над нами, спасла нас богиня,³⁶⁵ Хитрого старца морского[325] цветущая дочь Идофея.[326]Сердцем она преклонилась ко мне, повстречавшись со мною,Шедшим печально стезей одинокой, товарищей бросив:Розно бродили они по зыбучему взморью и рыбуОстросогбенными крючьями удили — голод терзал их.[327]³⁷⁰ С ласковым видом[328] ко мне подошедши, сказала богиня:“Что же ты, странник? Дитя ль неразумное? Сердцем ли робок?Лень ли тобой овладела? Иль сам ты своим веселишьсяГорем, что долго так медлишь на острове нашем, не зная,Что предпринять, и сопутников всех повергая в унылость?”³⁷⁵ Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я:“Кто б ни была ты, богиня, всю правду тебе я открою:Нехотя здесь я в бездействии медлю; быть может, нанес яЧем оскорбленье богам, беспредельного неба владыкам.Ты же скажи мне (все ведать должны вы, могучие боги),³⁸⁰ Кто из бессмертных, меня оковав, запретил мне возвратныйПуть по хребту многоводного, рыбообильного моря?”Так вопросил я, и так, отвечая, сказала богиня:“Все объявлю откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;Здесь пребывает издавна морской проницательный старец,³⁸⁵ Равный бессмертным Протей, египтянин, изведавший моряВсе глубины и царя Посидона державе подвластный;Он, говорят, мой отец, от которого я родилася.Если б какое ты средство нашел овладеть им внезапно,Все б он открыл: и дорогу, и долог ли путь, и успешно ль[329]³⁹⁰ Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься?Если ж захочешь, божественный, скажет тебе и о том он,Что у тебя и худого и доброго дома случилосьС тех пор, как странствуешь ты по морям бесприютно-пустынным”.Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я:³⁹⁵ “Нас ты сама научи овладеть хитромысленным старцемТак, чтоб не мог наперед он намеренье наше проникнуть:Трудно весьма одолеть человеку могучего бога”.Так говорил я, и так, отвечая, сказала богиня:“Все объявлю откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;⁴⁰⁰ Здесь ежедневно, лишь Гелиос неба пройдет половину,В веянье ветра, с великим волнением темныя влаги,Вод глубину покидает морской проницательный старец;Вышед из волн, отдыхать он ложится в пещере глубокой;Вкруг тюлени хвостоногие, дети младой Алозидны,[330]⁴⁰⁵ Стаей ложатся, и спят, и, покрытые тиной соленой,Смрад отвратительный моря на всю разливают окрестность.Только что явится Эос, я место найду, где удобноСпрячешься ты посреди тюленей; но товарищам сильнымТрем повели за собою прийти с кораблей крутобоких.⁴¹⁰ Я же тебе расскажу о волшебствах коварного старца:Прежде всего тюленей он считать и осматривать станет;Их осмотрев и сочтя по пяти,[331] напоследок и сам онЛяжет меж ними, как пастырь меж стада, и в сон погрузится.Вы же, увидя, что лег и что в сон погрузился он, силы⁴¹⁵ Все соберите и им овладейте; жестоко начнет онБиться и рваться — из рук вы его не пускайте; тогда онРазные виды начнет принимать[332] и являться вам станетВсем, что ползет по земле, и водою и пламенем жгучим;Вы ж, не робея, тем крепче его, тем сильнее держите.⁴²⁰ Но, как скоро тебе человеческий голос подаст он,Снова принявши тот образ, в каком он заснул, — вы немедляБросьте его; и тогда, благородному старцу свободуДавши, спроси ты, какой из богов раздражен и успешно льРыбообильного моря путем ты домой возвратишься?”⁴²⁵ Кончив, она погрузилась в морское глубокое лоно.Я же пошел к кораблям, на песке неподвижно стоявшим,Многими, сердце мое волновавшими, мыслями полный;К морю пришед и к моим кораблям, на вечернюю пищуСобрал людей я; божественно-темная ночь наступила;⁴³⁰ Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.Встала из мрака младая с перстами багряными Эос;Вдоль по отлогому влажно-песчаному брегу, с молитвойПрежде колена склонив пред богами, пошел я; со мноюБыли три спутника сильных, на всякое дело отважных.⁴³⁵ Тою порой, погрузившись в глубокое море, четыреКожи тюленьи из вод принесла нам богиня; недавноСодраны были они. Чтоб отца обмануть, на песчаномБереге ямы она приготовила нам и сидела,Нас ожидая. Немедля все четверо к ней подошли мы.⁴⁴⁰ В ямы уклавши и кожами сверху покрыв нас,[333] богиняТам повелела нам ждать, притаясь; нестерпимо нас мучилСмрад тюленей, напитавшихся горечью влаги соленой, —Сносно ль меж чудами моря живому лежать человеку?Но Идофея беде помогла и страдание наше⁴⁴⁵ Кончила, ноздри амврозией нам благовонной помазав:[334]Был во мгновение запах чудовищ морских уничтожен.Целое утро с мучительной мы пролежали тоскою.Стаею вышли из вод наконец тюлени и рядамиДруг подле друга вдоль шумного берега все улеглися.⁴⁵⁰ В полдень же с моря поднялся и старец. Своих тюленей онЖирных увидя, пошел к ним, и начал считать их, и первыхСчел меж своими подводными чудами нас, не проникнувТайного кова; и сам напоследок меж ними улегся.Кинувшись с криком на сонного, сильной рукою все вместе⁴⁵⁵ Мы обхватили его; но старик не забыл чародейства;[335]Вдруг он в свирепого с гривой огромною льва обратился;После предстал нам драконом, пантерою, вепрем великим,Быстротекучей водою и деревом густовершинным;Мы, не робея, тем крепче его, тем упорней держали.⁴⁶⁰ Он напоследок, увидя, что все чародейства напрасны,Сделался тих и ко мне наконец обратился с вопросом:“Кто из бессмертных тебе указал, Менелай благородный,Средство обманом меня пересилить? Чего ты желаешь?”Так он спросил у меня, и, ему отвечая, сказал я:⁴⁶⁵ “Старец, тебе уж известно (зачем притворяться?), что медлюЗдесь я давно поневоле, не зная, на что мне решиться,[336]Сердцем тревожась и спутников всех повергая в унылость.Лучше скажи мне (все ведать должны вы, могучие боги),[337]Кто из бессмертных, меня оковав, запретил мне возвратный⁴⁷⁰ Путь по хребту многоводного, рыбообильного моря?”Так у него я спросил, и, ответствуя, так мне сказал он:“Должен бы Зевсу владыке и прочим богам экатомбуТы, с кораблями пускаяся в путь, совершить, чтоб скорее,Темное море измерив, в отчизну свою возвратиться.⁴⁷⁵ Знай, что тебе суждено не видать ни возлюбленных ближнихВ светлом жилище своем, ни желанного края отчизныПрежде, пока ты к бегущему с неба потоку Египту[338]Вновь не придешь и обещанной там не свершишь экатомбыЗевсу и прочим богам, беспредельного неба владыкам.⁴⁸⁰ Иначе боги увидеть отчизну тебе не дозволят”.Так он сказал, и во мне растерзалося милое сердце:Было мне страшно, предавшись тревогам туманного моря,Вновь продолжительнотрудным путем[339] возвращаться в Египет.Так напоследок, ответствуя, хитрому старцу сказал я:⁴⁸⁵ “Что повелел ты, божественный старец, то все я исполню;Ты же теперь объяви, ничего от меня не скрывая:Все ль в кораблях невредимы ахейцы, с которыми в ТроеМы разлучилися, Нестор и я, возвратились в отчизну?Кто злополучный из них на дороге погиб с кораблями?⁴⁹⁰ Кто на руках у друзей, перенесши тревоги, скончался?”Так я спросил у него, и, ответствуя, так мне сказал он:“Царь Менелай! Не к добру ты меня вопрошаешь, и лучше бБыло тебе и не знать и меня не расспрашивать: горькоПлакать ты будешь, когда обо всем расскажу я подробно.⁴⁹⁵ Многих уж нет; но и живы осталися многие; двум лишьТолько вождям меднолатных аргивян домой возвратитьсяСмерть запретила (кто пал на сраженьи, то ведаешь сам ты);Третий живой средь пустынного моря в неволе крушится.С длинновесельными в бурю морскую погиб кораблями⁵⁰⁰ Сын Оилеев Аякс;[340] Посидон их к великой Гирейской[341]Бросил скале; самого же Аякса из вод он исторгнул;Спасся б от гибели он вопреки раздраженной Афине,Если б в безумстве изречь не дерзнул святотатного слова:Он похвалился, что против богов избежит потопленья.⁵⁰⁵ Дерзкое слово царем Посидоном услышано было;Сильной рукой он во гневе схватил свой ужасный трезубец,Им по Гирейской ударил скале, и скала раздвоилась;Часть устояла; кусками рассыпавшись, в море другаяРухнула вместе с висевшим на ней святотатным Аяксом;⁵¹⁰ С нею и он погрузился в широкошумящее море;Так он погиб, злополучный, упившись соленою влагой.Брат твой сначала судьбы избежал: невредимо ко брегу[342]Он с кораблями достиг, сохраненный владычицей Ирой.Но тогда, как в виду неприступных утесов Маллеи[343]⁵¹⁵ Был он, внезапно воздвигнулась буря, и рыбообильнымМорем его, вопиющего жалобно, к крайним пределамОбласти бросило той, где Фиест обитал и где послеЦарское было жилище Фиестова сына, Эгиста.Скоро, однако, опять успокоилось море, и боги⁵²⁰ Ветер попутный им дали: в отечество их проводил он.[344]Радостно вождь Агамемнон ступил на родительский берег.Стал целовать он отечество милое; снова увидяЗемлю желанную, пролил обильно он теплые слезы.Но издалека с подзорной стоянки увидел Атрида⁵²⁵ Сторож, Эгистом поставленный (злое замысля, ему онДать обещал два таланта); и там наблюдал он уж целыйГод, чтоб Атрид не застал их врасплох, возвратяся внезапно.С вестью о нем роковой побежал он в жилище Эгиста.Ков смертоносный тогда хитроумный Эгист приготовил:⁵³⁰ Двадцать отважных мужей из народа немедля он выбрав,Скрыл их близ дома, где был приготовлен обед изобильный;Взяв колесницы с конями, к царю он Атриду навстречуС ласковым зовом пошел, замышляя недоброе в сердце;Введши его, подозрению чуждого, в дом, на веселом⁵³⁵ Пире его он убил, как быка убивают при яслях;Люди, с Атридом пришедшие, все до единого пали,Но и Эгистовы с ними сообщники также погибли”.Так он сказал, и во мне растерзалося милое сердце:[345]Горько заплакав, упал я на землю; мне стала противна⁵⁴⁰ Жизнь, и на солнечный свет поглядеть не хотел я, и долгоПлакал, и долго лежал на земле, безутешно рыдая.Но напоследок сказал мне морской проницательный старец:“Царь Менелай, сокрушать столь жестоко себя ты не должен;Слезы твои ничему не помогут: а лучше подумай,⁵⁴⁵ Как бы тебе самому возвратиться скорее в отчизну.Или застанешь его ты живого, иль будет ОрестомОн уж убит; ты тогда подоспеешь к его погребенью”.Так он сказал, ободрился мой дух, и могучее сноваСердце мое, несмотря на великую скорбь, оживилось.⁵⁵⁰ Голос возвысив, я бросил Протею крылатое слово:“Знаю теперь о двоих; объяви же, кто третий, который,Морем объятый, живой, говоришь ты, в неволе крушится?Или уж нет и его? Сколь ни горько, но слушать готов я”.[346]Так я Протея спросил, и, ответствуя, так мне сказал он:⁵⁵⁵ “Это Лаэртов божественный сын, обладатель Итаки.Видел его я на острове, льющего слезы обильноВ светлом жилище Калипсы, богини богинь, произвольно[347]Им овладевшей; и путь для него уничтожен возвратный:Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог бы⁵⁶⁰ Он безопасно пройти по хребту многоводного моря.Но для тебя, Менелай, приготовили боги иное:[348]Ты не умрешь и не встретишь судьбы в многоконном Аргосе;Ты за пределы земли, на поля Елисейские будешьПослан богами — туда, где живет Радамант златовласый⁵⁶⁵ (Где пробегают светло беспечальные дни человека,Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает;Где сладкошумно летающий веет Зефир, ОкеаномС легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным),Ибо супруг ты Елены и зять громовержца Зевеса”.[349]⁵⁷⁰ Так он сказав, погрузился в морское глубокое лоно.[350]Я же с друзьями отважными вновь к кораблям возвратился,Многими, сердце мое волновавшими, мыслями полный;К морю пришед и к моим кораблям, на вечернюю пищуСобрал людей я; божественно-темная ночь наступила;⁵⁷⁵ Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;Сдвинули с берега мы корабли на священное море;Мачты подняв и развив паруса, на судах собралисяВсе мореходные люди и, севши у весел на лавках,⁵⁸⁰ Разом могучими веслами вспенили темные воды.Снова направил к бегущему с неба потоку ЕгиптуЯ корабли и успешно на бреге его совершил экатомбу;[351]После ж, когда примирил я богов, совершив экатомбу,Холм гробовой Агамемнону брату на вечную память[352]⁵⁸⁵ Там я насыпал; и поплыли мы, и послали попутныйВетер нам боги; в отечество милое нас проводил он.Ты ж, Телемак, у меня погостишь и отсель не поедешьПрежде, пока не свершится одиннадцать дней иль двенадцать;После тебя отпущу с дорогими подарками; дам я⁵⁹⁰ Трех быстроногих коней[353] с колесницей блестящей и с нимиРедкой работы кувшин, из которого будешь вседневноТы, поминая меня, пред богами творить возлиянье”.“Царь Менелай, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —Долго меня не держи, тороплюся домой я безмерно;⁵⁹⁵ Здесь у тебя я с великою радостью мог бы и целыйГод провести, не подумав в отчизну к родным возвратиться,Так несказанно твои разговоры и речи пленяют[354]Душу мою; но сопутники в Пилосе ждут с нетерпеньемНыне меня: ты ж, напротив, желаешь, чтоб здесь я промедлил.[355]⁶⁰⁰ Дай мне в подарок такое, что мог бы удобно хранить яДома; коней же в Итаку мне взять невозможно: оставь ихЗдесь утешеньем себе самому; ты владеешь землею[356]Тучных равнин, где родится обильно и лотос[357] и галгант[358]С яркой пшеницей, и полбой, и густо цветущим ячменем.⁶⁰⁵ Мы ж ни широких полей,[359] ни лугов не имеем в Итаке;Горные пажити наши для коз, не для коней привольны;Редко лугами богат и коням легконогим приютенОстров, объятый волнами; Итака же менее прочих”.Он замолчал. Улыбнулся Атрид, вызыватель в сраженье;⁶¹⁰ Ласково щеки ему потрепавши рукою,[360] сказал он:“Вижу из слов я твоих, что твоя благородна порода,Сын мой; но вместо коней я могу подарить и другое,Это легко мне; из многих сокровищ, которыми дом мой[361]Полон, я самое редкое, лучшее выберу ныне;⁶¹⁵ Дам пировую кратеру богатую; эта кратера[362]Вся из сребра, но края золотые, искусной работыБога Ифеста; ее подарил мне Федим благородный,[363]Царь сидонян,[364] в то время, когда, возвращаясь в отчизну,В доме его я гостил, и ее от меня ты получишь”.⁶²⁰ Так говорили о многом они, собеседуя сладко.[365]В доме царя собралися тем временем званые гости,Коз и овец приведя[366] и вина дорогого принесши(Хлеб же прислали их жены,[367] ходящие в светлых повязках).Так все готовилось к пиру в высоких палатах Атрида.⁶²⁵ Тою порой[368] женихи в Одиссеевом доме бросаньемДисков и дротиков острых себя забавляли, собравшисьВсе на мощеном дворе, где бывали их буйные игры.Но Антиной с Эвримахом прекрасным сидели особо,[369]Прочих вожди, перед всеми отличные мужеской силой.⁶³⁰ Фрониев сын Ноэмон, подошед к ним, сидевшим особо,Слово такое сказал, обратясь к Антиною с вопросом:“Может ли кто мне из вас, Антиной, объявить, иль не может,Скоро ль назад Телемак из песчаного Пилоса будет?Взят у меня им корабль — самому мне он надобен ныне:⁶³⁵ Плыть мне в Элиду широкополянную нужно; двенадцатьТам у меня кобылиц и табун лошаков работящих;Дикие все; я хотел бы поймать одного, чтоб объездить”.Так он сказал; женихи изумились; войти не могло имВ мысли, чтоб был он в Нелеевом Пилосе; мнили, напротив,⁶⁴⁰ Все, что ушел он иль в поле к стадам, иль к своим свинопасам.Строго тогда Антиной, сын Эвпейтов, спросил Ноэмона:“Все объяви нам по правде: когда он уехал? КакиеБыли с ним люди? Свободные ль, взятые им из народа?Или наемники?[370] Или рабы? Как успел он то сделать?⁶⁴⁵ Также скажи откровенно, чтоб истину ведать могли мы:Силою ль взял у тебя он корабль быстроходный иль сам тыОтдал его произвольно,[371] как скоро о том попросил он?”Фрониев сын Ноэмон, отвечая, сказал Антиною:“Отдал я сам произвольно, и всякий другой поступил бы⁶⁵⁰ Так же, когда бы к нему обратился такой огорченныйС просьбою муж — ни один бы ему отказать не помыслил.Люди ж, им взятые, все молодые, из самых отличныхВыбраны граждан; и их предводителем был, я заметил,Ментор иль кто из бессмертных, облекшийся в Менторов образ:⁶⁵⁵ Ибо я был изумлен несказанно — божественный МенторВстретился здесь мне вчера, хоть и сел на корабль он с другими”.Так он сказавши, пошел, чтоб к родителю в дом возвратиться.Но Антиной с Эвримахом исполнены были тревоги;Бросив игру, женихи собралися и сели кругом их.⁶⁶⁰ К ним обратяся, сказал Антиной, сын Эвпейтов, кипящийГневом, — и грудь у него подымалась, теснимая черной[372]Злобой, и очи его, как огонь пламенеющий, рдели:“Горе нам! Дело великое сделал, так смело пустившисьВ путь, Телемак; от него мы подобной отваги не ждали:⁶⁶⁵ Нам вопреки, он, ребенок, отсюда ушел самовольно,Прочный добывши корабль и отличнейших взяв из народа.Будет вперед нам и зло и беда от него. Но погибниСам от Зевеса он прежде, чем бедствие наше созреет!Вы ж мне корабль с двадцатью снарядите гребцами, чтоб мог я,⁶⁷⁰ В море за ним устремившись, его на возвратной дорогеМежду Итакой и Замом крутым подстеречь, чтоб в погибельПлаванье вслед за отцом для него самого обратилось”.Так он сказал, изъявили свое одобренье другие.Вставши, все вместе они возвратилися в дом Одиссеев.⁶⁷⁵ Но Пенелопа недолго в незнанье осталась о хитромБуйных ее женихов заговоре на жизнь Телемака;Все ей Медонт, благородный глашатай, открыл: недалекоБыл он, когда совещались они, и подслушал их речи.С вестью немедленно он по дворцу побежал к Пенелопе.⁶⁸⁰ Встретив его на пороге своем, Пенелопа спросила:“С чем ты, Медонт, женихами сюда благородными[373] прислан?С тем ли, чтоб мне объявить, что рабыням царя ОдиссеяДолжно, оставив работы, обед им скорей приготовить?О, когда бы они от меня отступились! Когда бы⁶⁸⁵ Это их пиршество было последним в обители нашей!Вы, разорители нашего дома, губящие жадноВсе достояние в нем Телемаково, или ни разуВ детских вам летах от ваших разумных отцов не случалосьСлышать, каков Одиссей был в своем обхождении с ними,[374]⁶⁹⁰ Как никому не нанес он ни словом, ни делом обидыВ целом народе; хотя многосильным царям и обычноТех из людей земнородных любить, а других ненавидеть,Но от него не видал оскорбленья никто из живущих.Здесь же лишь ваше бесстыдство, лишь буйные ваши поступки⁶⁹⁵ Видны; а быть за добро благодарными вам неуместно”.Умные мысли имея, Медонт отвечал Пенелопе:“О царица, когда бы лишь в этом все зло заключалось!Но женихи величайшей, ужаснейшей нам угрожаютНыне бедой — да успеха не даст им Зевес громовержец!⁷⁰⁰ Острым мечом замышляют они умертвить Телемака,Выждав его на возвратном пути: о родителе сведать[375]Поплыл он в Пилос божественный, в царственный град Лакедемон”.Так он сказал: задрожали колена и сердце у беднойМатери; долго была бессловесна она, и слезами⁷⁰⁵ Очи ее затмевались, и ей не покорствовал голос.С духом собравшись, она наконец, отвечая, сказала:“Что удалиться, Медонт, побудило дитя мое? Нужно льБыло вверяться ему кораблям, водяными конямиБыстро носящим людей мореходных по влаге пространной?⁷¹⁰ Иль захотел он, чтоб в людях и имя его истребилось?”Выслушав слово ее, благородный Медонт отвечал ей:“Мне неизвестно, внушенью ль он бога последовал, сам лиВ сердце отплытие в Пилос замыслил, чтоб сведать, в какуюЗемлю родитель судьбиною брошен и что претерпел он”.⁷¹⁵ Кончив, разумный Медонт удалился из царского дома.Сердцегубящее горе объяло царицу; остатьсяДоле на стуле она не могла; хоть и много их былоВ светлых покоях ее, но она на пороге сидела,Жалобно плача. С рыданием к ней собралися рабыни,⁷²⁰ Сколько их ни было в царском жилище и юных и старых.Сильно скорбя посреди их, сказала им так Пенелопа:“Слушайте, милые;[376] дал мне печали Зевес ОлимпиецБолее всех, на земле современно со мною рожденных;Прежде погиб мой супруг, одаренный могуществом львиным,⁷²⁵ Всякой высокою доблестью в сонме данаев отличный,Столь преисполнивший славой своей и Элладу и Аргос.Ныне ж и милый мой сын не со мною; бесславно умчалиБури отсюда его, и о том я не сведала прежде;О вы, безумные,[377] как ни одной, ни одной не пришло вам⁷³⁰ Вовремя в мысли меня разбудить? А, конечно, уж зналиВсе вы, что он собрался в корабле удалиться отсюда.О, для чего не сказал мне никто, что отплыть он замыслил!Или тогда б, отложивши отъезд, он остался со мною,Или сама б я осталася мертвою в этом жилище.⁷³⁵ Но позовите скорее ко мне старика Долиона;Верный слуга он; в приданое дан мне отцом и усердноСмотрит за садом моим плодоносным. К Лаэрту немедляДолжен пойти он и, сев близ него, о случившемся нынеСтарцу сказать; и Лаэрт, все разумно обдумав, быть может,⁷⁴⁰ С плачем предстанет народу, который губить допускаетВнука его, Одиссеева богоподобного сына”.Тут Эвриклея, усердная няня, сказала царице:“Свет наш царица,[378] казнить ли меня беспощадною медьюТы повелишь иль помилуешь, я ничего не сокрою.⁷⁴⁵ Было известно мне все; по его повеленью дала яХлеб и вино на дорогу; с меня же великую клятвуВзял он: молчать до двенадцати дней, иль пока ты не спросишь,Где он, сама, иль другой кто отъезда его не откроет.[379]Свежесть лица твоего, он боялся, от плача поблекнет.⁷⁵⁰ Ты же, царица, омывшись и чистой облекшись одеждой,[380]Вместе с рабынями в верхний покой свой пойди и молитвуТам сотвори перед дочерью Зевса эгидодержавца;Ею, конечно, он будет спасен от грозящия смерти.Но не печаль старика, уж печального; вечные боги,⁷⁵⁵ Думаю я, не совсем отвратились еще от потомковАркесиада;[381] и род их всегда обладателем будетЦарского дома, и нив, и полей плодоносных в Итаке”.Так Эвриклея сказала; утихла печаль, осушилисьСлезы царицы. Омывшись и чистой облекшись одеждой,[382]⁷⁶⁰ Вместе с рабынями в верхний покой свой пошла Пенелопа.Чашу наполнив ячменем, она возгласила к Афине:“Дочь непорочная[383] Зевса эгидодержавца, Афина,Если когда Одиссей благородный в сем доме обильноТучные бедра быков и овец сожигал пред тобою,⁷⁶⁵ Вспомни об этом теперь и спаси Одиссеева сына,Козни моих женихов злонамеренных ныне разрушив”.Так помолилась она, и не втуне осталась молитва.Тою порой женихи в потемневшей палате шумели.[384]Так говорили иные из них, безрассудно надменных:⁷⁷⁰ “Верно, теперь многославная наша царица готовитСвадьбу, не мысля о том, что от нас приготовлено сыну”.[385]Так говорили они, не предвидя того, что и всем им[386]Было готово. Созвав их, сказал Антиной, негодуя:“Буйные люди, советую вам от таких неразумных⁷⁷⁵ Слов воздержаться, чтоб кто-нибудь здесь разгласить их не вздумал.Лучше, отсель удаляся в молчаньи, исполним на делеТо, что теперь на совете согласном своем положили”.Выбрав отважнейших двадцать мужей из народа, поспешноС ними пошел к кораблям он, стоявшим на бреге песчаном.⁷⁸⁰ Сдвинув с песчаного брега корабль на глубокое море,[387]Мачту они утвердили на нем, все уладили снасти,В крепкоременные петли просунули длинные весла,Должным порядком потом паруса натянули. Когда же[388]Смелые слуги с оружием их собралися, все вместе,⁷⁸⁵ Сев на корабль и его отведя на открытое взморье,[389]Ужинать стали они в ожиданье пришествия ночи.Той порою в высоком покое своем ПенелопаГрустно лежала одна, ни — еды, ни питья не вкушавши,Мыслью о том лишь тревожась, спасется ли сын беспорочный⁷⁹⁰ Или погибнет, сраженный рукою убийц вероломных?Словно как лев, окружаемый мало-помалу стрелками,С трепетом видит, что скоро их цепью он будет обхвачен,Так от своих размышлений она трепетала. Но мирныйСон прилетел и ее улелеял, и все в ней утихло.⁷⁹⁵ Добрая мысль пробудилась тогда в благосклонной Палладе:Призрак[390] она сотворила, имевший наружность прекраснойДочери старца Икария, светлой Ифтимы, с которойЦарь фессалийския Феры, могучий Эвмел, сочетался.В дом Одиссеев послала тот призрак Афина, дабы он⁸⁰⁰ Там, подошед к погруженной в печаль Пенелопе, ей слезыЛегкой рукою отер и ее утолил сокрушенье.В спальню проникнул, ремня у задвижки не тронув,[391] бесплотный[392]Призрак, подкрался и, став над ее головою, промолвил:“Спишь ли, сестра Пенелопа? Тоскует ли милое сердце?⁸⁰⁵ Боги, живущие легкою жизнью, тебе запрещаютПлакать и сетовать: твой Телемак невредим возвратитсяСкоро к тебе; он богов никакой не прогневал виною”.Мнимой сестре Пенелопа разумная так отвечала,Полная сладкой дремоты в безмолвных вратах сновидений:⁸¹⁰ “Друг мой, сестра, как пришла ты сюда? Ты доныне так редкоНас посещала, в далеком отсюда краю обитая.Как же ты хочешь, чтоб я перестала скорбеть и крушиться,Горе, объявшее дух мой и сердце мое, позабывши?Прежде погиб мой супруг, одаренный могуществом львиным,⁸¹⁵ Всякой высокою доблестью в сонме данаев отличный,Столь преисполнивший славой своей и Элладу и Аргос;Ныне ж и милый мой сын не со мной: он отважился в море,Отрок, нужды не видавший, с людьми говорить не обыкший.Боле о нем я крушуся теперь, чем о бедном супруге;⁸²⁰ Сердце дрожит за него, чтоб беды с ним какой не случилосьНа море злом иль в чужой стороне у чужого народа.Здесь же враждебные люди его стерегут, приготовивВ мыслях погибель ему на возвратной дороге в отчизну”.Темный призрак,[393] ответствуя, так прошептал Пенелопе:⁸²⁵ “Будь же спокойна и сердца не мучь, безрассудно тревожась.Спутница есть у него, и такая, которой бы всякийСмертный с надеждою вверил себя — для нее все возможно, —Дочь громовержца Афина сама. О тебе сожалея,Доброю вестью твой дух ободрить мне велела богиня”.⁸³⁰ Мнимой сестре Пенелопа разумная так отвечала:“Если ты вправду богиня[394] и слышала голос богини,[395]То, умоляю, открой и его мне печальную участь.[396]Где он, злосчастный? Еще ли он видит сияние солнца?Или его уж не стало и в область Аида сошел он?”⁸³⁵ Темный призрак, ответствуя, так прошептал Пенелопе:“Я ничего не могу объявить о судьбе Одиссея;Жив ли, погиб ли, сказать мне нельзя: пусторечие вредно”.Призрак тогда, сквозь замочную скважину двери провеявВоздухом легким, пропал. Пробудяся от сна, Пенелопа⁸⁴⁰ Ложе покинула; сердцем она ожила, поеликуЯвно в глубокую полночь предстал ей пророческий образ.Тою порой женихи в корабле водяною дорогойШли, неизбежную мысленно смерть Телемаку готовя.Есть на равнине соленого моря утесистый остров[397]⁸⁴⁵ Между Итакой и Замом гористым; его именуютАстером; он невелик; корабли там приютная пристаньС двух берегов принимает. Там стали на страже ахейцы.

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Эос, покинувши рано Тифона прекрасного ложе,На небо вышла сиять для блаженных богов и для смертных.Боги тогда собрались на великий совет;[398] председал имВ тучах гремящий Зевес, всемогущею властию первый.⁵ Стала Афина рассказывать им о бедах Одиссея,В сердце тревожася долгой неволей его у Калипсы:“Зевс, наш отец и владыка, блаженные, вечные боги,Кротким, благим и приветливым быть уж теперь ни единый[399]Царь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши,¹⁰ Каждый пускай притесняет людей, беззаконствуя смело, —Если могли вы забыть Одиссея,[400] который был добрым,Мудрым царем и народ свой любил, как отец благодушный;Брошенный бурей на остров, он горе великое терпитВ светлом жилище могучей богини Калипсы,[401] насильно[402]¹⁵ Им овладевшей; и путь для него уничтожен возвратный:Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог бы[403]Он безопасно пройти по хребту многоводного моря.Ныне ж враги и младого хотят умертвить Телемака,[404]В море внезапно напав на него: о родителе сведать[405]²⁰ Поплыл он в Пилос божественный, в царственный град Лакедемон”.Ей возражая, ответствовал туч собиратель Кронион:[406]“Странное, дочь моя, слово из уст у тебя излетело.Ты не сама ли рассудком решила своим, что погубит[407]Некогда всех их, домой возвратясь, Одиссей? Телемака ж²⁵ Ты проводи осторожно сама — то, конечно, ты можешь;Пусть невредимо он в милую землю отцов возвратится;Пусть и они, не свершив злодеянья, прибудут в Итаку”.Так отвечав, обратился он к Эрмию, милому сыну:“Эрмий, наш вестник заботливый, нимфе прекраснокудрявой[408]³⁰ Ныне лети объявить от богов, что отчизну увидеть[409]Срок наступил Одиссею, в бедах постоянному: путь свойОн совершит без участия свыше,[410] без помощи смертных;Морем, на крепком плоту, повстречавши опасного много,[411]В день двадцатый[412] достигнет он берега Схерии тучной,³⁵ Где обитают родные богам феакийцы; и будет[413]Ими ему, как бессмертному богу, оказана почесть:[414]В милую землю отцов с кораблем их отплыв, он в подарокМеди, и злата, и разных одежд драгоценных получит[415]Много, столь много, что даже из Трои подобной добычи⁴⁰ Он не привез бы, когда б беспрепятственно мог возвратиться.Так, напоследок, по воле судьбы, он возлюбленных ближних,Землю отцов и богато украшенный дом свой увидит”.Кончил. И медлить не стал благовестник, Аргусоубийца.К светлым ногам привязавши свои золотые подошвы,[416]⁴⁵ Амврозиальные, всюду его над водой и над твердымЛоном земли беспредельныя легким носящие ветром,Взял он и жезл свой, по воле его наводящий на бодрых[417]Сон, отверзающий сном затворенные очи у спящих.В путь устремился с жезлом многосильный убийца Аргуса.⁵⁰ Скоро, достигнув Пиерии, к морю с эфира слетел он;Быстро помчался потом по волнам рыболовом[418] крылатым,Жадно хватающим рыб из отверстого бурею недраБездны бесплодно-соленой, купая в ней сильные крылья.Легкою птицей морской пролетев над пучиною, Эрмий⁵⁵ Острова, морем вдали сокровенного, скоро достигнул.[419]С зыби широко-туманной на твердую землю поднявшись,Берегом к темному гроту пошел он, где светлокудрявой[420]Нимфы обитель была, и ее самое там увидел.Пламень трескучий сверкал на ее очаге, и весь остров⁶⁰ Был накурен благовонием кедра и дерева жизни,[421]Ярко пылавших. И голосом звонко-приятным богиняПела, сидя с челноком золотым за узорною тканью.[422]Густо разросшись, отвсюду пещеру ее окружалиТополи, ольхи и сладкий лиющие дух[423] кипарисы;[424]⁶⁵ В лиственных сенях гнездилися там длиннокрылые птицы,Копчики, совы, морские вороны крикливые, шумнойСтаей по взморью ходящие, пищи себе добывая;Сетью зеленою стены глубокого грота окинув,Рос виноград, и на ветвях тяжелые грозды висели;⁷⁰ Светлой струею четыре источника рядом бежалиБлизко один от другого, туда и сюда извиваясь;Вкруг зеленели густые луга, и фиалок и злаков[425]Полные сочных. Когда бы в то место зашел и бессмертныйБог — изумился б и радость в его бы проникнула сердце.[426]⁷⁵ Был изумлен и богов благовестник, сразитель Аргуса;Но, посмотревши на все с изумленьем и радостью сердца,В грот он глубокий вступил напоследок; и с первого взглядаНимфа, богиня богинь, догадавшися, гостя узнала(Быть незнакомы друг другу не могут бессмертные боги,[427]⁸⁰ Даже когда б и великое их разлучало пространство).Но Одиссея, могучего мужа, там Эрмий не встретил;Он одиноко сидел на утесистом бреге и плакал;Горем и вздохами душу питая, там дни проводил он,[428]Взор, помраченный слезами, вперив на пустынное море.⁸⁵ Эрмия сесть приглася на богато украшенных креслах,Нимфа, богиня богинь, у него с любопытством[429] спросила:“Эрмий, носитель жезла золотого, почтенный и милыйГость мой, зачем прилетел? У меня никогда не бывал тыПрежде; скажи же, чего ты желаешь? Охотно исполню,⁹⁰ Если исполнить возможно и если властна я исполнить.Прежде, однако,[430] ты должен принять от меня угощенье”.С сими словами богиня, поставивши стол перед гостем,С сладкой амврозией нектар[431] ему подала пурпуровый.Пищи охотно вкусил благовестник, убийца Аргуса.⁹⁵ Душу довольно свою насладивши божественной пищей,Словом таким он ответствовал нимфе прекраснокудрявой:“Знать от меня ты — от бога богиня — желаешь, зачем яЗдесь? Объявлю все поистине, волю твою исполняя.Послан Зевесом, не сам произвольно сюда прилетел я,[432] —¹⁰⁰ Кто произвольно захочет измерить бесплодного моряСтепь несказанную, где не увидишь жилищ человека,Жертвами чтущего нас, приносящего нам экатомбы?Но повелений Зевеса эгидодержавца не смеетМежду богов ни один от себя отклонить, ни нарушить.¹⁰⁵ Ведомо Дию, что скрыт у тебя злополучнейший самыйМуж из мужей, перед градом Приама сражавшихся девятьЛет, на десятый же, град ниспровергнув, отплывших в отчизну;Но при отплытии дерзко они раздражили Афину:[433]Бури послала на них и великие волны богиня.¹¹⁰ Он же, сопутников верных своих потеряв, напоследок,[434]Схваченный бурей, сюда был волнами великими брошен.Требуют боги,[435] чтоб был он немедля тобою отослан;Ибо ему не судьба умереть далеко от отчизны;[436]Воля, напротив, судьбы, чтоб возлюбленных ближних, родную[437]¹¹⁵ Землю и светло-устроенный дом свой опять он увидел”.Так он сказал ей. Калипсо, богиня богинь, содрогнувшись,Голос возвысила свой и крылатое бросила слово:“Боги ревнивые,[438] сколь вы безжалостно к нам непреклонны!Вас раздражает, когда мы, богини, приемлем на ложе¹²⁰ Смертного мужа и нам он становится милым супругом.Так Орион светоносною Эос был некогда избран;Гнали его вы, живущие легкою жизнию боги,[439]Гнали до тех пор, пока златотронныя он Артемиды[440]Тихой стрелою в Ортигии не был внезапно застрелен.¹²⁵ Так Язион был прекраснокудрявой Деметрою избран;Сердцем его возлюбя, разделила с ним ложе богиняНа поле, три раза вспаханном;[441] скоро о том извещен былЗевс, и его умертвил он, низринувши пламенный гром свой.Ныне и я вас прогневала, боги, дав смертному мужу¹³⁰ Помощь, когда, обхватив корабельную доску, в волнах онГибнул — корабль же его быстроходный был пламенным громом[442]Зевса разбит посреди беспредельно-пустынного моря:Так он, сопутников верных своих потеряв, напоследок,Схваченный бурей, сюда был волнами великими брошен.¹³⁵ Здесь приютивши его и заботясь о нем, я хотелаМилому дать и бессмертье, и вечно-цветущую младость.[443]Но повелений Зевеса эгидодержавца не смеет[444]Между богов ни один отклонить от себя, ни нарушить;Пусть он — когда уж того так упорно желает Кронион[445] —¹⁴⁰ Морю неверному снова предастся; помочь я не в силах;Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог бы[446]Он безопасно пройти по хребту многоводного моря.Дать лишь совет осторожный властна я, дабы он отсюдаМог беспрепятственно в милую землю отцов возвратиться”.¹⁴⁵ Ей отвечая, сказал благовестник, убийца Аргуса:“Волю Зевеса уважив,[447] немедля его отошли тыИли, богов раздражив, на себя навлечешь наказанье”.Так отвечав, удалился бессмертных крылатый посланник.Светлая нимфа пошла к Одиссею, могучему мужу,¹⁵⁰ Волю Зевеса принявши из уст благовестного бога.Он одиноко сидел на утесистом бреге, и очиБыли в слезах; утекала медлительно капля за каплейЖизнь для него в непрестанной тоске по отчизне; и, хладныйСердцем к богине, с ней ночи свои он делил принужденно¹⁵⁵ В гроте глубоком, желанью ее непокорный[448] желаньем.Дни же свои проводил он, сидя на прибрежном утесе,Горем, и плачем, и вздохами душу питая и очи,[449]Полные слез, обратив на пустыню бесплодного моря.Близко к нему подошедши, сказала могучая нимфа:¹⁶⁰ “Слезы отри, злополучный, и боле не трать в сокрушеньиСладостной жизни: тебя отпустить благосклонно хочу я.[450]Бревен больших нарубив топором медноострым и в крепкийПлот их связав, по краям утверди ты перила[451] на толстыхБрусьях, чтоб по морю темному плыть безопаснее было.¹⁶⁵ Хлебом, водой и вином пурпуровым снабжу изобильноЯ на дорогу тебя, чтоб и голод и жажду легко тыМог утолять; и одежды я дам; и пошлю за тобоюВетер попутный, чтоб милой отчизны своей ты достигнул,Если угодно богам, беспредельного неба владыкам, —¹⁷⁰ Мне же ни разумом с ними, ни властью равняться не можно”.Так говорила она. Одиссей, постоянный в бедах, содрогнулся;Голос возвысив, он бросил богине крылатое слово:“В мыслях твоих не отъезд мой, а нечто иное, богиня;Как же могу переплыть на плоту я широкую бездну¹⁷⁵ Страшного, бурного моря, когда и корабль быстроходныйРедко по ней пробегает с Зевесовым ветром попутным?Нет, против воли твоей не взойду я на плот ненадежный[452]Прежде, покуда сама ты, богиня, не дашь мне великой[453]Клятвы, что мне никакого вреда не замыслила ныне”.¹⁸⁰ Так говорил он. Калипсо, богиня богинь, улыбнулась;Щеки ему потрепавши рукою, она отвечала:[454]“Правду сказать, ты хитрец, и чрезмерно твой ум осторожен;Странное слово, однако, ответствуя мне, произнес ты.Но я клянусь[455] и землей плодоносной, и небом великим,¹⁸⁵ Стикса подземной водою клянусь, ненарушимой, страшнойКлятвой, которой и боги не могут изречь без боязни,В том, что тебе никакого вреда не замыслила ныне,Нет, я советую то, что сама для себя избрала бы,Если б в таком же была, как и ты, затрудненьи великом;¹⁹⁰ Правда святая и мне дорога; не железное, верь мне,Бьется в груди у меня, а горячее, нежное сердце”.[456]Кончив, богиня богинь впереди Одиссея поспешным[457]Шагом пошла, и поспешно пошел Одиссей за богиней.С нею (с бессмертною смертный), достигнув глубокого грота,¹⁹⁵ Сел Одиссей на богатых, оставленных Эрмием, креслах.Нимфа Калипсо, ему для еды и питья предложившиПищи различной, какою всегда насыщаются люди,Место напротив его заняла за трапезой; рабыниЕй благовонной амврозии подали с нектаром сладким.²⁰⁰ Подняли руки они к приготовленной лакомой пище;После ж, когда утолен был их голод питьем и едою,Нимфа Калипсо, богиня богинь, Одиссею сказала:“О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,В милую землю отцов, наконец предприняв возвратиться,²⁰⁵ Хочешь немедля меня ты покинуть — прости! Но когда быСердцем предчувствовать мог ты, какие судьба назначаетЗлые тревоги тебе испытать до прибытия в дом свой,Ты бы остался со мною в моем безмятежном жилище.Был бы тогда ты бессмертен. Но сердцем ты жаждешь свиданья²¹⁰ С верной супругой, о ней ежечасно крушась и печалясь.Думаю только, что я ни лица красотою, ни стройнымСтаном не хуже ее; да и могут ли смертные женыС нами, богинями, спорить своею земной красотою?”Ей возражая, ответствовал так Одиссей многоумный:²¹⁵ “Выслушай, светлая нимфа,[458] без гнева меня; я довольноЗнаю и сам, что не можно с тобой Пенелопе разумной,Смертной жене с вечно юной бессмертной богиней, ни стройнымСтаном своим, ни лица своего красотою равняться;Всё я, однако, всечасно крушась и печалясь, желаю²²⁰ Дом свой увидеть и сладостный день возвращения встретить,Если же кто из богов[459] мне пошлет потопление в темнойБездне, я выдержу то отверделою в бедствиях грудью:Много встречал я напастей, немало трудов перенес яВ море и битвах, пусть будет и ныне со мной, что угодно²²⁵ Дию”. Он кончил. Тем временем солнце зашло, и ночнаяТьма наступила. Во внутренность грота они удалившись,Там насладились любовью, всю ночь проведя неразлучно.Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос;Встал Одиссей и поспешно облекся в хитон и хламиду.[460]²³⁰ Светлосеребряной[461] ризой[462] из тонковоздушныя ткани[463]Плечи одела богиня свои, золотым драгоценнымПоясом стан обвила и покров с головы опустила.Кончив, она собирать начала Одиссея в дорогу;Выбрала прежде топор, по руке ему сделанный, крепкий,²³⁵ Медный, с обеих сторон изощренный,[464] насаженный плотно,С ловкой, красиво из твердой оливы сработанной ручкой;Острую скобель потом принесла и пошла с ОдиссеемВместе во внутренность острова: множество там находилосьТополей черных, и ольх, и высоких, дооблачных сосен,²⁴⁰ Старых, иссохших на солнечном зное, для плаванья легких.Место ему показав, где была та великая роща,В грот свой глубокий Калипсо, богиня богинь, возвратилась.Начал рубить он деревья и скоро окончил работу;Двадцать он бревен срубил, их очистил, их острою медью²⁴⁵ Выскоблил гладко, потом уровнял, по снуру обтесавши.Тою порою Калипсо к нему с буравом возвратилась.Начал буравить он брусья и, все пробуравив, сплотил их,Длинными болтами сшив и большими просунув шипами;Дно ж на плоту он такое широкое сделал, какое²⁵⁰ Муж, в корабельном художестве опытный, строит на прочномСудне, носящем товары купцов по морям беспредельным.Плотными брусьями крепкие ребра связав, напоследокВ гладкую палубу сбил[465] он дубовые толстые доски,Мачту поставил, на ней утвердил поперечную райну,²⁵⁵ Сделал кормило, дабы управлять поворотами судна,Плот окружил для защиты от моря плетнем из ракитных[466]Сучьев, на дно же различного грузу для тяжести бросил.Тою порою Калипсо, богиня богинь, парусиныКрепкой ему принесла. И, устроивши парус[467] (к нему же²⁶⁰ Все, чтоб его развивать и свивать, прикрепивши веревки),Он рычагами могучими сдвинул свой плот на священное море.День совершился четвертый, когда он окончил работу.В пятый его снарядила в дорогу богиня Калипсо.Баней его освежив[468] и душистой облекши одеждой,²⁶⁵ Нимфа три меха на плот принесла: был один драгоценнымПолон напитком, другой ключевою водою, а третийХлебом, дорожным запасом и разною лакомой пищей.Кончив, она призвала благовеющий ветер попутный.Радостно парус напряг Одиссей и, попутному ветру²⁷⁰ Вверившись, поплыл. Сидя на корме и могучей рукою[469]Руль обращая, он бодрствовал; сон на его не спускался[470]Очи, и их не сводил он с Плеяд, с нисходящего поздноВ море Воота, с Медведицы, в людях еще КолесницыИмя носящей и близ Ориона свершающей вечно²⁷⁵ Круг свой, себя никогда не купая в водах океана.[471]С нею богиня богинь повелела ему неусыпноПуть соглашать свой, ее оставляя по левую руку.Дней совершилось семнадцать с тех пор, как пустился он в море;[472]Вдруг на осьмнадцатый видимы стали вдали над водами²⁸⁰ Горы тенистой земли феакиян, уже недалекой:Черным щитом на туманистом море она простиралась.В это мгновенье земли колебатель могучий, покинув[473]Край эфиопян, с далеких Солимских высот ОдиссеяВ море увидел: его он узнал; в нем разгневалось сердце;²⁸⁵ Страшно лазурнокудрявой тряхнув головой, он воскликнул:“Дерзкий! Неужели боги, пока я в земле эфиопянПраздновал, мне вопреки, согласились помочь Одиссею?Чуть не достиг он земли феакиян, где встретить напастей,Свыше ему предназначенных, должен конец; но еще я²⁹⁰ Вдоволь успею его, ненавистного, горем насытить”.Так он сказал и, великие тучи поднявши, трезубцемВоды взбуровил и бурю воздвиг, отовсюду прикликавВетры противные; облако темное вдруг обложилоМоре и землю, и тяжкая с грозного неба сошла ночь.²⁹⁵ Разом и Эвр, и полуденный Нот, и Зефир, и могучий,[474]Светлым рожденный Эфиром, Борей взволновали пучину.В ужас пришел Одиссей, задрожали колена и сердце.Скорбью объятый, сказал своему он великому сердцу:“Горе мне! Что претерпеть наконец мне назначило небо!³⁰⁰ С трепетом вижу теперь, что богиня богинь не ошиблась,Мне предсказав, что, пока не достигну отчизны, я в мореВстречу напасти великие: все исполняется ныне.Страшными тучами вкруг обложил беспредельное небоЗевс, и взбуровил он море,[475] и бурю воздвиг, отовсюду³⁰⁵ Ветры противные скликав. Погибель моя наступила.О, троекратно, стократно счастливы данаи, в пространнойТрое нашедшие смерть, угождая Атридам! И лучше бБыло, когда б я погиб и судьбу неизбежную встретилВ день тот, как множество медноокованных копий трояне[476]³¹⁰ Бросили разом в меня над бездыханным телом Пелида;С честью б я был погребен,[477] и была б от ахеян мне слава;Ныне ж судьба мне бесславно-печальную смерть посылает...”В это мгновенье большая волна поднялась и расшибласьВся над его головою; стремительно плот закружился;³¹⁵ Схваченный, с палубы в море упал он стремглав, упустившиРуль из руки; повалилася мачта, сломясь под тяжелымВетров противных, слетевшихся друг против друга, ударом;В море далеко снесло и развившийся парус, и райну.Долго его глубина поглощала, и сил не имел он³²⁰ Выбиться кверху, давимый напором волны и стесненныйПлатьем, богиней Калипсою данным ему на прощанье.Вынырнул он напоследок, из уст извергая морскуюГорькую воду, с его бороды и кудрей изобильнымТоком бежавшую; в этой тревоге, однако, он вспомнил³²⁵ Плот свой, за ним по волнам погнался, за него ухватился,Взлез на него и на палубе сел,[478] избежав потопленья;[479]Плот же бросали туда и сюда взгроможденные волны:Словно как шумный осенний Борей по широкой равнинеНосит повсюду иссохший, скатавшийся густо репейник,³³⁰ По морю так беззащитное судно повсюду носилиВетры; то быстро Борею его перебрасывал Нот, то шумящийЭвр, им играя, его предавал произволу Зефира.Но Одиссея увидела Кадмова дочь Левкотея,Некогда смертная дева, приветноречивая[480] Ино,³³⁵ После богиня,[481] бессмертия честь восприявшая в море. —Стало ей жаль Одиссея, свирепой гонимого бурей.С моря нырком легкокрылым она поднялася, взлетела[482]Легким полетом на твердосколоченный[483] плот и сказала:“Бедный! За что Посидон, колебатель земли, так ужасно³⁴⁰ В сердце разгневан своем и с тобой так упорно враждует?Вовсе, однако, тебя не погубит он, сколь бы ни тщился.Сам на себя положися теперь (ты, я вижу, разумен);Скинувши эту одежду, свой плот уступи произволуВетров и, бросившись в волны, руками работая смело,³⁴⁵ Вплавь до земли феакиян достигни: там встретишь спасенье.Дам покрывало тебе чудотворное; им ты оденешь[484]Грудь, и тогда не страшися ни бед, ни в волнах потопленья.Но, лишь окончишь свой путь и к земле прикоснешься рукою,Сняв покрывало, немедля его в многоводное море³⁵⁰ Брось от земли далеко и, глаза отвратив, удалися”.[485]Кончив, богиня ему подала с головы покрывало.После, спорхнув на шумящее море, она улетелаБыстрокрылатым нырком, и ее глубина поглотила.Начал тогда про себя размышлять Одиссей богоравный;³⁵⁵ Скорбью объятый, сказал своему он великому сердцу:“Горе! Не новую ль хитрость замыслив, желает богиняГибель навлечь на меня, мне советуя плот мой оставить?Нет, я того не исполню; не близок еще, я приметил,Берег земли, где, сказала она, мне спасение будет.³⁶⁰ Ждать я намерен по тех пор, покуда еще невредимоСудно мое и шипами надежными связаны брусья;С бурей сражаясь, по тех пор с него не сойду я.Но, как скоро волненье могучее плот мой разрушит,Брошуся вплавь: я иного теперь не придумаю средства”.³⁶⁵ Тою порою, как он колебался рассудком и сердцем,Поднял из бездны волну Посидон, потрясающий землю,Страшную, тяжкую, гороогромную; сильно он грянулЕю в него: как от быстрого вихря сухая солома,Кучей лежавшая, вся разлетается, вдруг разорвавшись,³⁷⁰ Так от волны разорвалися брусья. Один, ОдиссеемПойманный, был им, как конь, убежавший на волю,[486] оседлан.Сняв на прощанье богиней Калипсою данное платье,Грудь он немедля свою покрывалом одел чудотворным.Руки простерши и плыть изготовясь, потом он отважно³⁷⁵ Кинулся в волны. Могучий земли колебатель при этомВиде лазурнокудрявой тряхнул головой и воскликнул:“По морю бурному плавай теперь на свободе, покудаЛюди, любезные Зевсу,[487] тебя благосклонно не примут;Будет с тебя! Не останешься, думаю, мной недоволен”.³⁸⁰ Так он сказавши, погнал длинногривых коней и умчалсяВ Эгию, где обитал в светлозданных, высоких чертогах.Добрая мысль пробудилась тогда в благосклонной Палладе:Ветрам другим заградивши дорогу, она повелелаИм, успокоясь, умолкнуть; позволила только Борею[488]³⁸⁵ Бурно свирепствовать: волны ж сама укрощала, чтоб в землюВеслолюбивых, угодных богам феакиян достигнутьМог Одиссей благородный, и смерти и Парк избежавши.Так он два дня и две ночи[489] носим был повсюду шумящимМорем, и гибель не раз неизбежной казалась; когда же³⁹⁰ С третьим явилася днем лучезарнокудрявая[490] Эос,Вдруг успокоилась буря,[491] и на море все просветлелоВ тихом безветрии. Поднятый кверху волной и взглянувшиБыстро вперед, невдали пред собою увидел он землю.Сколь несказанною радостью детям бывает спасенье³⁹⁵ Жизни отца, пораженного тяжким недугом, все силыВ нем истребившим (понеже злой демон к нему прикоснулся),После ж на радость им всем исцеленного волей бессмертных, —Столь Одиссей был обрадован брега и леса явленьем.Поплыл быстрей он, ступить торопяся на твердую землю.⁴⁰⁰ Но, от нее на таком расстоянье, в каком человечийВнятен нам голос, он шум бурунов меж скалами услышал;Волны кипели и выли, свирепо на берег высокийС моря бросаясь, и весь он был облит соленою пеной;Не было пристани там, ни залива, ни мелкого места,⁴⁰⁵ Вкруть берега подымались; торчали утесы и рифы.В ужас пришел Одиссей, задрожали колена и сердце;[492]Скорбью объятый, сказал своему он великому сердцу:“Горе! На что мне дозволил увидеть нежданную землюЗевс? И зачем до нее, пересиливши море, достиг я?⁴¹⁰ К острову с моря, я вижу, везде невозможен мне доступ;Острые рифы повсюду; кругом, расшибался, блещут[493]Волны, и гладкой стеной воздвигается берег высокий;Море ж вблизи глубоко, и нет места, где было б возможноТвердой ногой опереться, чтоб гибели верной избегнуть.⁴¹⁵ Если пристать попытаюсь, то буду могучей волноюСхвачен и брошен на камни зубчатые, тщетно истративСилы; а если кругом поплыву, чтоб узнать, не найдется льГде-нибудь берег отлогий иль пристань, страшуся, чтоб сноваБурей морскою я не был похищен, чтоб рыбообильным⁴²⁰ Морем меня, вопиющего жалобно, вдаль не умчалоИли чтоб демон враждебный[494] какого из чуд, АмфитритойВ море питаемых, мне на погибель не выслал из бездны:Знаю, как злобствует против меня Посидон земледержец”.Тою порой, как рассудком и сердцем он так колебался,⁴²⁵ Быстрой волною помчало его на утесистый берег;Тело б его изорвалось и кости б его сокрушились,Если б он вовремя светлой богиней Афиной наставленНе был руками за ближний схватиться утес; и, к нему прицепившись,Ждал он, со стоном на камне вися, чтоб волна пробежала⁴³⁰ Мимо; она пробежала, но вдруг, отразясь, на возвратеСшибла с утеса его и отбросила в темное море.Если полипа из ложа ветвистого силою вырвешь,Множество крупинок камня к его прилепляется ножкам:К резкому так прилепилась утесу лоскутьями кожа⁴³⁵ Рук Одиссеевых; вдруг поглощенный волною великой,В бездне соленой, судьбе вопреки, неизбежно б погиб он,Если б отважности в душу его не вложила Афина.Вынырнув вбок из волны, устремившейся прянуть на камни,Поплыл он в сторону, взором преследуя землю и тщася⁴⁴⁰ Где-нибудь берег отлогий иль мелкое место приметить.Вдруг он увидел себя перед устьем реки светловодной.Самым удобным то место ему показалось: там острыхНе было камней, там всюду от ветров являлась защита.К мощному богу реки он тогда обратился с молитвой:⁴⁴⁵ “Кто бы ты ни был, могучий, к тебе, столь желанному, нынеЯ прибегаю, спасаясь от гроз Посидонова моря.Вечные боги всегда благосклонно внимают молитвамБедного странника, кто бы он ни был, когда он подобенМне, твой поток и колена объявшему, много великих⁴⁵⁰ Бед претерпевшему; сжалься, могучий, подай мне защиту”.Так он молился. И бог, укротив свой поток, успокоилВолны и, на море тишь наведя, отворил ОдиссеюУстье реки. Но под ним подкосились колена; повислиРуки могучие: в море его изнурилося сердце;⁴⁵⁵ Вспухло все тело его; извергая и ртом и ноздрямиВоду морскую, он пал наконец бездыханный, безгласный,Память утратив, на землю; бесчувствие им овладело.Но напоследок, когда возвратились и память и чувство,С груди своей покрывало, богинею данное, снявши,⁴⁶⁰ Бросил его он в широкую, с морем слиянную реку.Быстро помчалася ткань по теченью назад, и богиняВ руки ее приняла. Одиссей, от реки отошедши,Скрылся в тростник, и на землю, ее лобызая, простерся.Скорбью объятый, сказал своему он великому сердцу:⁴⁶⁵ “Горе мне! Что претерпеть я еще предназначен от неба!Если на бреге потока бессонную ночь проведу я,[495]Утренний иней и хладный туман, от воды восходящий,Вовсе меня, уж последних лишенного сил, уничтожат:Воздух пронзительным холодом веет с реки перед утром.⁴⁷⁰ Если же там, на пригорке, под кровом сенистого лесаВ чаще кустов я засну, то, конечно, не буду проникнутХладом ночным, отдохну, и меня исцелит миротворныйСон; но страшусь, не достаться б в добычу зверям плотоядным”.Так размышлял он; ему наконец показалось удобней⁴⁷⁵ Выбрать последнее; в лес он пошел, от реки недалекоРосший на холме открытом. Он там две сплетенные крепкоВыбрал оливы; одна плодоносна была, а другаяДикая; в сень их проникнуть не мог ни холодный,[496]Сыростью дышащий ветер, ни Гелиос, знойно блестящий;⁴⁸⁰ Даже и дождь не пронзал их ветвистого свода: так густоБыли они сплетены. Одиссей, угнездившись под ними,Лег, наперед для себя приготовив своими рукамиМягкое ложе из листьев опалых, которых такая⁴⁸⁵ Груда была, что и двое и трое могли бы удобноВ зимнюю бурю, как сильно б она ни шумела, там скрыться.Груду увидя, обрадован был Одиссей несказанно.Бросясь в нее, он совсем закопался в слежавшихся листьях.Как под золой головню неугасшую пахарь скрывает⁴⁹⁰ В поле далеко от места жилого, чтоб пламени семяВ ней сохраниться могло безопасно от злого пожара,[497]Так Одиссей, под листами зарывшися, грелся, и очиСладкой дремотой Афина смежила ему, чтоб скорееВ нем оживить изнуренные силы. И крепко заснул он.

ПЕСНЬ ШЕСТАЯ

Так постоянный в бедах Одиссей отдыхал, погруженныйВ сон и усталость. Афина же тою порой низлетелаВ пышноустроенный город любезных богам феакиян,Живших издавна[498] в широкополянной земле Иперейской,[499]⁵ В близком соседстве с циклопами, диким и буйным народом,С ними всегда враждовавшим, могуществом их превышая;Но напоследок божественный вождь Навзитой поселил ихВ Схерии, тучной земле, далеко от людей[500] промышлёных.Там он их город стенами обвел, им построил жилища,¹⁰ Храмы богам их воздвиг, разделил их поля на участки.[501]Но уж давно уведен был судьбой он в обитель Аида.Властвовал царь Алкиной,[502] многоумием богу подобный.[503]В дом Алкиноя вступила богиня Афина Паллада;Сердцем заботясь о скором возврате домой Одиссея,¹⁵ В тайную девичью спальню проникла она, где покойно,Станом и видом богине подобясь младой, почивалаДочь Алкиноя, любезного Зевсу царя, Навзикая.[504]Подле порога дверей с двух сторон две служанки, ХаритамЮным подобные, спали, и накрепко заперты были²⁰ Светлые двери.[505] К царевне воздушной стопою приближась,Стала над самым ее изголовьем богиня Афина,Образ приявшая девы младой, мореходца ДимантаСлавного дочери, дружной с царевною, с ней однолетней.В виде таком подошед к Навзикае, богиня сказала:²⁵ “Видно, тебя беззаботною мать родила, Навзикая!Ты не печешься о светлых одеждах;[506] а скоро наступитБрачный твой день: ты должна и себе приготовить заранеПлатье, и тем, кто тебя поведет к жениху молодому.Доброе имя одежды опрятностью мы наживаем;³⁰ Мать и отец веселятся, любуяся нами. Проснись же,Встань, Навзикая, и на реку мыть соберитеся все выУтром; сама я приду помогать вам, чтоб дело скорееКончить. Недолго останешься ты незамужнею девой;Много тебе женихов меж людьми знаменитого рода³⁵ В нашей земле, где сама знаменитою ты родилася.Встань и явися немедля к отцу многославному с просьбой:Дать колесницу и мулов[507] тебе, чтоб могла ты удобноВзять все повязки,[508] покровы[509] и разные платья, чтоб такжеТы не пешком, как другие, пошла; то тебе неприлично[510] —⁴⁰ Путь к водоемам от стен городских утомительно долог”.Так ей сказав, светлоокая Зевсова дочь полетелаВновь на Олимп, где обитель свою, говорят, основалиБоги, где ветры не дуют, где дождь не шумит хладоносный,Где не подъемлет метелей зима, где безоблачный воздух⁴⁵ Лёгкой лазурью разлит и сладчайшим сияньем проникнут;Там для богов в несказанных утехах все дни пробегают.Давши царевне совет свой, туда полетела Афина.Эос тогда златотронная, встав, разбудила младуюСветлоубранную[511] деву. И, сну своему удивляясь,⁵⁰ Тотчас она, чтоб родителей, мать и отца, о виденьиЧудном своем известить, к ним пошла в их покои. ЦарицаБлиз очага там сидела в кругу приближенных служанок,Нити пурпурные тонко суча; а в дверях отворенныхВстретился ей и отец: на совет он владык многоумных[512]⁵⁵ Шел, приглашенный туда от знатнейших мужей феакийских.С видом приветным к отцу подошед, Навзикая сказала:“Милый,[513] вели колесницу большую на быстрых колесахДать мне, чтоб я, в ней уклав все богатые платья, которыхМного скопилось нечистых, отправилась на реку мыть их.⁶⁰ Должно, чтоб ты, заседая в высоком совете почетныхНаших вельмож, отличался своею опрятной одеждой;Пять сыновей воспитал ты и вырастил в этом жилище;Два уж женаты,[514] другие три юноши в летах цветущих;В платьях, мытьем освеженных, они посещать хороводы⁶⁵ Наши хотят. Но об этом одна я забочусь в семействе”.Так говорила она; о желанном же браке ей былоСтыдно отцу помянуть; догадался он сам и сказал ей:“Дочка, ни в мулах тебе и ни в чем нет отказа. Поди же;Дам повеленье рабам заложить колесницу большую,⁷⁰ Быстроколесную; будет при ней для поклажи и короб”.Кончив, рабам повеление дал он. Ему повинуясь,Взяли они колесницу большую, ее снарядили,Вывели мулов и к дышлу, как следует, их привязали.Взяв из хранильницы платья и в короб уклав их, царевна⁷⁵ Все поместила на быстроколесной, большой колеснице,Мать же корзину со всякой едой, утоляющей голод,Ей принесла; отпустила с ней полный вином благороднымМех; не забыла и лакомства дать.[515] В колесницу царевнаСтала, приняв от царицы фиал золотой с благовонным⁸⁰ Маслом, чтоб после купанья себя и рабынь натереть им.Бич и блестящие вожжи взяла Навзикая и звучноМулов стегнула; затопав, они побежали проворнойРысью, везя нелениво и груз и царевну. За неюСледом пошли молодые подруги[516] ее и служанки.⁸⁵ К устью реки многоводной достигли они напоследок.Были устроены там водоемы: вода в них обильноСветлой струею лилася, нечистое все омывая.К месту прибыв, отвязали от дышла они утомленныхМулов и их по зеленому брегу потока[517] пустили⁹⁰ Сочно-медвяной травою питаться; потом с колесницыСняли все платья и в полные их водоемы ногамиКрепко втоптали, проворным усердием споря друг с другом.Начали платья они полоскать и потом, дочиста ихВымыв, по взморью на мелко-блестящем хряще, наносимом⁹⁵ На берег плоский морскою волною, их все разостлали.Кончив, они искупались в реке и, натершись елеем,Весело сели на мягкой траве у реки за обед свой,Влажные платья оставив сушить лучезарному солнцу.Пищей насытив себя, и подруг, и служанок, царевна[518]¹⁰⁰ Вызвала в мяч их играть, головные сложив покрывала;Песню же стала сама белорукая[519] петь[520] Навзикая.Так стрелоносная, ловлей в горах, веселясь, АртемидаМноговершинный Тайгет и крутой Эримант обегает,Смерть нанося кабанам и лесным легконогим оленям;¹⁰⁵ С нею, прекрасные дочери Зевса эгидодержавца,Бегают нимфы полей — и любуется ими Латона;Всех превышает она головой, и легко между ними,Сколь ни прекрасны они, распознать в ней богиню Олимпа.Так красотою девичьей подруг затмевала царевна.¹¹⁰ Стали они наконец собираться домой; в колесницуМулов опять заложили и в короб уклали одежды.Тут светлоокая дева Паллада придумала средство,Как пробудить Одиссея, чтоб, с ним повстречавшись, царевнаВ город людей феакийских ему указала дорогу:¹¹⁵ Бросила мяч Навзикая в подружек,[521] но, в них не попавши,Он, отраженный Афиною,[522] в волны шумящие прянул;Громко они закричали; их крик пробудил Одиссея.Он поднялся и, колеблясь рассудком и сердцем, воскликнул:“Горе! К какому народу зашел я? Быть может, здесь область[523]¹²⁰ Диких, не знающих правды людей? Иль, может быть, встречу[524]Смертных приветливых, богобоязненных, гостеприимных?Кажется, девичий громкий вблизи мне послышался голос.Или здесь нимфы, владелицы гор крутоглавых, душистых,Влажных лугов и истоков речных потаенных, играют;¹²⁵ Или достиг наконец я жилища людей говорящих.Встанем же; должно мне все самому испытать и разведать”.С сими словами из чащи кустов Одиссей осторожноВыполз; потом жиловатой рукою покрытых листамиСвежих ветвей наломал, чтоб одеть обнаженное тело.[525]¹³⁰ Вышел он — так, на горах обитающий, силою гордый,В ветер и дождь на добычу выходит, сверкая глазами,Лев; на быков и овец он бросается в поле, хватаетДиких оленей в лесу и нередко, тревожимый гладом,Мелкий скот похищать подбегает к пастушьим заградам.¹³⁵ Так Одиссей вознамерился к девам прекраснокудрявымНаг подойти, приневолен к тому непреклонной нуждою.Был он ужасен, покрытый морскою засохшею тиной;В трепете все разбежалися врозь по высокому брегу.Но Алкиноева дочь не покинула места. Афина¹⁴⁰ Бодрость вселила ей в сердце и в нем уничтожила робость.Стала она перед ним; Одиссей же не знал, что приличней:Оба ль колена обнять у прекраснокудрявыя девы?Или, в почтительном став отдаленьи, молить умиленнымСловом ее, чтоб одежду дала и приют указала?¹⁴⁵ Так размышляя, нашел наконец он, что было приличнейСловом молить умиленным, в почтительном став отдаленьи(Тронув колена ее, он прогневал бы чистую деву).С словом приятноласкательным[526] он обратился к царевне:“Руки, богиня иль смертная дева, к тебе простираю.¹⁵⁰ Если одна из богинь ты, владычиц пространного неба,То с Артемидою только, великою дочерью Зевса,Можешь сходна быть лица красотою и станом высоким;Если ж одна ты из смертных, под властью судьбины[527] живущих,То несказанно блаженны отец твой и мать, и блаженны¹⁵⁵ Братья твои, с наслаждением видя, как ты перед нимиВ доме семейном столь мирно цветешь, иль свои восхищаяОчи тобою, когда в хороводах ты весело пляшешь.Но из блаженных блаженнейшим будет тот смертный, которыйВ дом свой тебя уведет, одаренную веном богатым.[528]¹⁶⁰ Нет, ничего столь прекрасного между людей земнородныхВзоры мои не встречали доныне; смотрю с изумленьем.В Делосе только я[529] — там, где алтарь Аполлонов воздвигнут, —Юную стройно-высокую пальму однажды заметил(В храм[530] же зашел, окруженный толпою сопутников верных,¹⁶⁵ Я по пути, на котором столь много мне встретилось бедствий).Юную пальму заметив, я в сердце своем изумлен былДолго: подобного ей благородного древа нигде не видал я.Так и тебе я дивлюсь! Но, дивяся тебе, не дерзаюТронуть коленей твоих: несказанной бедой я постигнут.¹⁷⁰ Только вчера, на двадцатый мне день удалося избегнутьМоря: столь долго игралищем был я губительной бури,Гнавшей меня от Огигии острова. Ныне ж сюда яДемоном брошен для новых напастей — еще не конец им;Верно, немало еще претерпеть мне назначили боги.¹⁷⁵ Сжалься, царевна;[531] тебя, испытавши превратностей много,Первую здесь я молитвою встретил; никто из живущихВ этой земле не знаком мне; скажи, где дорогаВ город, и дай мне прикрыть обнаженное тело хоть лоскутГрубой обвертки, в которой сюда привезла ты одежды.¹⁸⁰ О, да исполнят бессмертные боги твои все желанья,Давши супруга по сердцу тебе с изобилием в доме,С миром в семье! Несказанное там водворяется счастье,Где однодушно живут, сохраняя домашний порядок,Муж и жена, благомысленным людям на радость, недобрым¹⁸⁵ Людям на зависть и горе, себе на великую славу”.Дочь Алкиноя, ответствуя, так Одиссею сказала:“Странник, конечно, твой род знаменит: ты, я вижу, разумен.Дий же и низким, и рода высокого людям с ОлимпаСчастье дает без разбора по воле своей прихотливой;[532]¹⁹⁰ Что ниспослал он тебе, то прими с терпеливым смиреньем.Если ж достигнуть ты мог и земли и обителей наших,То ни в одежде от нас и ни в чем, для молящего, много[533]Бед претерпевшего странника нужном, не встретишь отказа.Град наш тебе укажу; назову и людей, в нем живущих.¹⁹⁵ В граде живет и землей здесь владеет народ феакиян;Я Алкиноя, царя благодушного,[534] дочь; Алкиноя жНыне державным владыкой своим признают феакийцы”.Тут обратилась царевна к подругам своим и служанкам:“Стойте! Куда разбежалися вы, устрашась иноземца?²⁰⁰ Он человек незломышленный; нет вам причины страшиться;Не было прежде, вы знаете, нет и теперь и не можетБыть и вперед на земле никого, кто б на нас, феакиян,Злое замыслил; нас боги бессмертные любят; живем мыЗдесь, от народов других в стороне, на последних пределах[535]²⁰⁵ Шумного моря, и редко нас кто из людей посещает.Ныне же встретился нам злополучный, бездомный скиталец:Помощь ему оказать мы должны — к нам Зевес посылает[536]Нищих и странников; дар и убогий[537] Зевесу угоден.Страннику пищи с питьем принести поспешите, подруги;²¹⁰ Прежде ж его искупайте, от ветров защитное местоВыбрав в потоке”. Сказала; сошлись ободренные девы.В месте, от ветров защитном, его посадив, как велелаИм Навзикая, прекраснокудрявая дочь Алкиноя,Мантию с тонким хитоном они близ него положили.²¹⁵ После, принесши фиал золотой с благовонным елеем,Стали его приглашать к омовению в светлом потоке.Но Одиссей благородный отрекся и так отвечал им:“Девы прекрасные, станьте поодаль: без помощи вашейСмою с себя я соленую тину и сам наелею²²⁰ Тело: давно уж елей благовонный к нему не касался.Но перед вами купаться не стану я в светлом потоке;Стыдно себя обнажить мне[538] при вас, густовласые девы”.Так он сказал; и они, удаляся, о том известилиЦарскую дочь. Одиссей же, в поток погрузившися, тину,²²⁵ Грязно облекшую плечи и спину его и густыеКудри его облепившую, смыл освежительной влагой;Чисто омывшись, он светлое тело умаслил елеем;После украсился данным младою царевною платьем.Дочь светлоокая Зевса Афина тогда Одиссея²³⁰ Станом возвысила, сделала телом полней и густыми[539]Кольцами кудри, как цвет гиацинта, ему закрутила.Так, серебро облекая сияющим золотом, мастер,Девой Палладой и богом Ифестом наставленный в трудномДеле своем, чудесами искусства людей изумляет;²³⁵ Так красотою главу облекла Одиссею богиня.Берегом моря пошел он и сел на песке, озаренныйСилой и прелестью мужества. Царская дочь изумилась.Слово потом обратила она к густовласым подругам:“Слушайте то, что скажу вам теперь, белорукие девы;²⁴⁰ Думаю я, что не всеми богами Олимпа гонимыйЭтот скиталец в страну феакиян божественных прибыл;Прежде и мне человеком простым он казался; теперь жеВижу, что свой он богам, беспредельного неба владыкам.О, когда бы подобный супруг мне нашелся, который,²⁴⁵ Здесь поселившись, у нас навсегда захотел бы остаться!Вы ж чужеземцу еды и питья принесите, подруги”.Так говорила царевна. Ее повинуяся воле,Девы немедля еды и питья принесли Одиссею.С жадностью голод и жажду свою утолил богоравный,²⁵⁰ Твердый в бедах Одиссей: уж давно не касался он пищи.Добрая мысль пробудилась тут в сердце разумной царевны:Чистые платья собрав, в колесницу она их уклала,Мулов потом запрягла крепконогих и, став в колесницу,Так Одиссею, его приглашая с собою, сказала:²⁵⁵ “Время нам в город; вставай, чужеземец, и следуй за нами;Дом, где живет мой отец, я тебе укажу; там, конечно,Встретишь и всех знаменитых людей феакийских; но преждеМой ты исполни совет (ты, я вижу, разумен): покудаБудем в полях мы, трудом человека удобренных, следуй²⁶⁰ С девами вместе за быстрой моей колесницею ровнымС мулами шагом — у вас впереди я поеду; потом мыВ город прибудем... с бойницами стены его окружают;Пристань его с двух сторон огибает глубокая; вход жеВ пристань стеснен кораблями, которыми справа и слева²⁶⁵ Берег уставлен, и каждый из них под защитною кровлей;Там же и площадь торговая вкруг Посидонова храма,[540]Твердо на тесаных камнях огромных стоящего;[541] снастиВсех кораблей там, запас парусов и канаты в пространныхЗданьях хранятся; там гладкие также готовятся весла.²⁷⁰ Нам, феакийцам, не нужно ни луков, ни стрел; вся заботаНаша о мачтах, и веслах, и прочных судах мореходных;Весело нам в кораблях обтекать многошумное море.Я ж от людей порицанья избегнуть хочу и обидныхТолков; народ наш весьма злоязычен; нам встретиться может²⁷⁵ Где-нибудь дерзкий насмешник; увидя нас вместе, он скажет:“С кем так сдружилась царевна? Кто этот могучий, прекрасныйСтранник? Откуда пришел? Не жених ли какой иноземный?Что он? Морскою ли бурею, к нам занесенный из дальнихСтран человек (никаких мы в соседстве не знаем народов)?²⁸⁰ Или какой по ее неотступной молитве с Олимпа на землю[542]Бог низлетевший — и будет она обладать им отныне?Лучше б самой ей покинуть[543] наш край и в стране отдаленнойМужа искать; меж людей феакийских никто не нашелсяЕй по душе, хоть и много у нас женихов благородных”.²⁸⁵ Вот что рассказывать могут в народе; мне будет обидно.Я ж и сама бы, конечно, во всякой другой осудила,Если б, имея и мать и отца, без согласья их стала,[544]В брак не вступивши, она обращаться с мужчинами вольно.Ты же совет мой исполни (тогда и родитель мой помощь²⁹⁰ Скорую даст, и отечество ты не замедлишь увидеть):Есть близ дороги священная роща Афины из черныхТополей; светлый источник оттуда бежит на зеленыйЛуг; там поместье[545] царя Алкиноя с его плодоноснымСадом в таком расстояньи от града, в каком человечий²⁹⁵ Внятен нам голос. Там сев, подожди ты до тех пор, покудаМы не прибудем на место и царских палат не достигнем; когда жеТы убедишься, что царских палат уж могли мы достигнуть,Встань и во внутренность града войди и расспрашивай встречных,Где обитает родитель мой, царь Алкиной многославный.³⁰⁰ Дом же его ты узнаешь легко: бессловесный младенецМожет дорогу к нему указать; ни один феакиецЗдесь не имеет такого жилища, в каком обитаетЦарь Алкиной. Окруженный строеньями двор перешедши,[546]Шагом поспешным пройди ты сквозь залу к покоям царицы;[547]³⁰⁵ Там перед ярко блестящим ее очагом ты увидишьС чудным искусством прядущую тонкопурпурные нитиПодле колонны высокой, в кругу приближенных служанок.Там же и кресла царевы стоят у огня и, на них онСидя, вином утешается, светлому богу подобный.³¹⁰ Мимо царя ты пройди и, обнявши руками коленаМатери милой моей, умоляй, чтоб она поспешилаДень возвращенья в отчизну тебе даровать, чужеземцу.Если моленье твое с благосклонностью примет царица,[548]Будет тогда и надежда тебе, что возлюбленных ближних,³¹⁵ Светлый свой дом, и семью, и отечество скоро увидишь”.Кончив, ударила звучно блестящим бичом НавзикаяМулов; затопав, они от реки побежали проворнойРысью; другие же, пешие, следом пошли; но царевнаМулов держала на крепких вожжах, чтоб от них не отстали³²⁰ Девы и странник, и хлопала звучным бичом осторожно.Солнце садилось, когда к благовонной Палладиной рощеВместе достигли они. Одиссей, там оставшися, началДочери Зевса эгидодержавца Палладе молиться:“Дочь непорочная Зевса эгидодержавца, Паллада,³²⁵ Ныне вонми ты молитве, тобою не внятой,[549] когда яГибнул в волнах, сокрушенный земли колебателя гневом;Дай мне найти и покров и приязнь у людей феакийских”.Так говорил он, моляся; и был он Палладой услышан;Но перед ним не явилась богиня сама, опасаясь³³⁰ Мощного дяди,[550] который упорствовал гнать Одиссея,Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны.

ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ

Так Одиссей богоравный, в бедах постоянный, молился.Тою порою царевну везли крепконогие мулыВ город. Достигнув блестящих царевых палат, НавзикаяВзъехала прямо на двор и сошла с колесницы; навстречу⁵ Вышли ее молодые, бессмертным подобные, братья;Мулов отпрягши, в покои они отнесли все одежды.Царская дочь на свою половину пошла; развела тамЯркий огонь ей рабыня эпирская Эвримедуза(Некогда в быстром ее корабле увезли из Эпира,[551]¹⁰ В дар Алкиною почетный назначив, понеже, над всемиОн феакийцами властвуя, чтим был как бог от народа.Ею была Навзикая воспитана в царском жилище).Яркий огонь разведя, приготовила ужин старушка.В город направил тем временем путь Одиссей; но Афина¹⁵ Облаком темным его окружила, чтоб не был замеченОн никаким из надменных граждан феакийских, которыйМог бы его оскорбить, любопытствуя выведать, кто он.Но, подошед ко вратам крепкозданным прекрасного града,Встретил он дочь светлоокую Зевса богиню Афину²⁰ В виде несущей скудель[552] молодой феакийския девы.Встретившись с нею, спросил у нее Одиссей богоравный:“Дочь моя, можешь ли мне указать те палаты, в которыхВаш обладатель,[553] божественный царь Алкиной, обитает?Многоиспытанный странник, судьбою сюда издалека²⁵ Я заведен; мне никто не знаком здесь, никто из живущихВ городе вашем, никто из людей, обитающих в поле”.Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Странник, с великой охотой палаты, которых ты ищешь,Я укажу; там в соседстве живет мой отец беспорочный;³⁰ Следуй за мною в глубоком молчаньи; пойду впереди я;Ты же на встречных людей не гляди и не делай вопросовИм: иноземцев не любит народ наш;[554] он с ними не ласков;Люди радушного здесь гостелюбия вовсе не знают;Быстрым вверяя себя кораблям, пробегают бесстрашно³⁵ Бездну морскую они, отворенную им Посидоном;Их корабли скоротечны, как легкие крылья иль мысли”.Кончив, богиня Афина пошла впереди Одиссея.[555]Быстрым шагом, поспешно пошел Одиссей за богиней.Улицы с ней проходя, ни одним из людей феакийских,⁴⁰ На море славных, он не был замечен; того не хотелаСветлокудрявая дева Паллада: храня Одиссея,Тьмой несказанной его отовсюду она окружила.Он изумился, увидевши пристани, в них бесконечныйРяд кораблей, и народную площадь, и крепкие стены⁴⁵ Чудной красы, неприступным извне огражденные тыном.Но, подошед к многославному дому царя Алкиноя,Дочь светлоокая Зевса богиня Афина сказала:“Странник, с тобою пришли мы к палатам, которых искал ты;В них ты увидишь любезного Зевсу царя Алкиноя⁵⁰ В сонме гостей[556] за роскошной трапезой; войди, не страшася;Мужу бесстрашному, кто бы он ни был, хотя б чужеземец,Все по желанью вернее других исполнять удается.Прежде всего подойди ты, в палату вступивши, к царице;Имя царицы Арета; она от одних происходит[557]⁵⁵ Предков с высоким супругом своим Алкиноем; вначалеСын Навзтиой Посидоном земли колебателем прижитБыл с Перибоей, всех дев затмевавшей своей красотою,Младшею дочерью мужа могучего Эвримедонта,Бывшего прежде властителем буйных гигантов;[558] но сам он⁶⁰ Свой погубил святотатный народ и себя самого с ним.Дочь же его возлюбил колебатель земли; от союзаС ней он имел Навзитоя; и первым царем феакиянБыл Навзитой; от него родились Рексенор с Алкиноем;Но Рексенор, сыновей не имев, сребролуким застрелен⁶⁵ Был Аполлоном на пире вторичного брака,[559] оставивДочь сиротою, Арету; и, с ней Алкиной сочетавшись,Так почитает ее,[560] как еще никогда не бывалаВ свете жена, свой любящая долг, почитаема мужем;Нежную сердца любовь ей всечасно являют в семействе⁷⁰ Дети и царь Алкиной; в ней свое божество феакийцыВидят, и в городе с радостно-шумным всегда к ней теснятсяПлеском, когда меж народа она там по улицам ходит.Кроткая сердцем, имеет она и возвышенный разум,Так что нередко и трудные споры мужей разрешает.⁷⁵ Если моленья твои с благосклонностью примет царица,[561]Будет тогда и надежда тебе, что возлюбленных ближних,Светлый свой дом, и семью, и отечество скоро увидишь”.Так говоря, светлоокая Зевсова дочь удалилась;Морем бесплодным от Схерии тучной помчавшись, достигла⁸⁰ Скоро она Марафона; потом в многолюдных АфинахВ дом крепкозданный царя Эрехтея[562] вошла. Одиссей жеТою порой подошел ко дворцу Алкиноя; он сильноСердцем тревожился, стоя в дверях перед медным порогом.Все лучезарно, как на небе светлое солнце иль месяц,⁸⁵ Было в палатах любезного Зевсу царя Алкиноя;Медные стены[563] во внутренность шли от порога и былиСверху увенчаны светлым карнизом лазоревой стали;[564]Вход затворен был дверями, литыми из чистого злата;Притолки их из сребра утверждались на медном пороге;[565]⁹⁰ Также и князь[566] их серебряный был, а кольцо золотое.Две — золотая с серебряной — справа и слева стояли,[567]Хитрой работы искусного бога Ифеста, собакиСтражами дому любезного Зевсу царя Алкиноя:Были бессмертны они и с течением лет не старели.⁹⁵ Стены кругом огибая, во внутренность шли от порогаЛавки[568] богатой работы; на лавках лежали покровы,Тканные дома искусной рукою прилежных работниц;Мужи знатнейшие града садилися чином[569] на этихЛавках питьем и едой наслаждаться за царской трапезой.¹⁰⁰ Зрелися там на высоких подножиях лики златые[570]Отроков; светочи в их пламенели руках, озаряяНочью палату и царских гостей на пирах многославных.Жило в пространном дворце пятьдесят рукодельных невольниц:[571]Рожь золотую мололи одни жерновами ручными,¹⁰⁵ Нити сучили другие и ткали, сидя[572] за станкамиРядом, подобные листьям трепещущим тополя; ткани жБыли так плотны, что в них не впивалось и тонкое масло.Сколь феакийские мужи отличны в правлении былиБыстрых своих кораблей на морях, столь отличны их жены¹¹⁰ Были в тканье: их богиня Афина сама научилаВсем рукодельным искусствам, открыв им и хитростей много.Был за широким двором четырехдесятинный богатый[573]Сад, обведенный отвсюду высокой оградой; росло тамМного дерев плодоносных, ветвистых, широковершинных,¹¹⁵ Яблонь, и груш, и гранат, золотыми плодами обильных,[574]Также и сладких смоковниц и маслин, роскошно цветущих;Круглый там год, и в холодную зиму, и в знойное лето,[575]Видимы были на ветвях плоды; постоянно там веялТеплый Зефир,[576] зарождая одни, наливая другие;¹²⁰ Груша за грушей, за яблоком яблоко, смоква за смоквой,Грозд пурпуровый за гроздом сменялися там, созревая.Там разведен был и сад виноградный богатый; и гроздыЧастью на солнечном месте лежали, сушимые зноем,Частию ждали, чтоб срезал их с лоз виноградарь; иные¹²⁵ Были давимы в чанах; а другие цвели иль, осыпавЦвет, созревали и соком янтарно-густым наливались.Саду границей служили красивые гряды, с которыхОвощ и вкусная зелень весь год собирались обильно.Два там источника были; один обтекал, извиваясь,¹³⁰ Сад, а другой перед самым порогом царева жилищаСветлой струею бежал, и граждане в нем черпали воду.Так изобильно богами был дом одарен Алкиноев.Долго, дивяся, стоял перед ним Одиссей богоравный;Но, поглядевши на все с изумленьем великим, ступил он¹³⁵ Смелой ногой на порог и во внутренность дома проникнул.Там он узрел феакийских вождей и старейшин, творящихЗоркому богу, убийце Аргуса, вином возлиянье(Он от грядущих ко сну был всегда призываем последний).[577]Быстро палату пиров перешел Одиссей богоравный;¹⁴⁰ Скрытый туманом, которым его окружила Афина,Прямо к Арете приблизился он и к царю Алкиною,Обнял руками колена царицы, и в это мгновеньеВдруг расступилась его облекавшая тьма неземная.Все замолчали, могучего[578] мужа внезапно увидя;¹⁴⁵ Все в изумленьи смотрели. Царице Арете сказал он:“Дочь Рексенора, подобного силой бессмертным, Арета,Ныне к коленам твоим, и к царю, и к пирующим с вамиЯ прибегаю, плачевный скиталец. Да боги пошлют вамСветлое счастье на долгие дни; да наследуют ваши¹⁵⁰ Дети ваш дом и народом вам данный ваш сан знаменитый.[579]Мне ж помогите, чтоб я беспрепятственно мог возвратитьсяВ землю отцов, столь давно сокрушенный разлукой с своими”.[580]Кончив, к огню очага подошел он[581] и сел там на пепле.Все неподвижно молчали, и долго молчание длилось.¹⁵⁵ Но наконец Эхеней, благородного племени старец,[582]Ранее всех современных ему феакиян рожденный,[583]Сладкоречивый, и старые были, и многое знавший,Добрых исполненный мыслей, сказал, обратясь к Алкиною:“Царь Алкиной, неприлично тебе допускать, чтоб молящий¹⁶⁰ Странник на пепле сидел очага твоего перед нами.Почесть ему оказать ожидаем твоих повелений;С пепла поднявши, на стул среброкованный[584] с нами его тыСесть пригласи и глашатаю в чаши вина золотогоВлить повели, чтоб могли громолюбцу Зевесу, молящих¹⁶⁵ Странников всех покровителю, мы совершить возлиянье.Гостю ж пускай из запаса даст ключница пищи вечерней”.Так он сказав, пробудил Алкиноеву силу святую.За руку взяв Одиссея, объятого думой глубокой,[585]С пепла он поднял его и на креслах богатых с собою¹⁷⁰ Рядом за стол посадил, повелев уступить Лаодаму,Сыну любимому, подле сидевшему, место пришельцу.Тут для умытия рук поднесла на богатой лохани[586]Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня;Гладкий потом пододвинула стол; на него положила¹⁷⁵ Хлеб домовитая ключница с разным съестным, из запасаВыданным ею охотно. Едой и питьем изобильнымСердце свое насладил Одиссей, многославный страдалец.Тут Понтоною глашатаю бросил крылатое слово[587]Царь феакиян: “Наполни кратеры вином и подай с ним¹⁸⁰ Чаши гостям, чтоб могли громолюбцу Зевесу, молящихСтранников всех покровителю, мы совершить возлиянье”.Так он сказал, и, наполнив медвяным вином все кратеры,В чашах пирующим подал его Понтоной; возлияньеСтоя они совершили и вдоволь питьем насладились.¹⁸⁵ Царь Алкиной, обратившись к гостям, произнес: “Приглашаю[588]Выслушать слово мое вас, мужей феакийских, дабы яВысказать мог вам все то, что велит мне рассудок и сердце.Кончился пир наш; теперь по домам на покой разойдитесь;Завтра же утром, с собою и прочих вельмож[589] пригласивши,¹⁹⁰ Снова придите, чтоб странника здесь угостить и бессмертнымВместе свершить экатомбу. Потом учредим отправленьеГостя почтенного так, чтоб под нашей надежной защитойОн без тревог и препятствий поспешно и весело прибылВ край, им желаемый, сколь бы отсюда он ни был далеко;¹⁹⁵ Также, чтоб он ни печали, ни зла на дороге не встретилПрежде, пока не достигнет отчизны; когда же достигнет,Пусть испытает все то, что судьба и могучие ПаркиВ нить бытия роковую[590] вплели для него при рожденье.Если же кто из бессмертных под видом его посетил нас,²⁰⁰ То на уме их, конечно, есть замысел, нам неизвестный;Ибо всегда нам открыто являются боги,[591] когда мы,Их призывая, богатые им экатомбы приносим;С нами они пировать без чинов за трапезу садятся;Даже когда кто из них и один на пути с феакийским²⁰⁵ Странником встретится — он не скрывается; боги считаютВсех нас родными, как диких циклопов, как племя гигантов”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Царь Алкиной, не тревожься напрасно таким помышленьем;Вечным богам, беспредельного неба владыкам, ни видом²¹⁰ Я не подобен, ни станом; простой человек я, из всех, вамВ мире известных людей земнородных, судьбою гонимых,Самым злосчастнейшим бедственной жизнью моей я подобен.Боле других бы я мог рассказать о великих напастях,Мной претерпенных с трудом непомерным по воле бессмертных;²¹⁵ Но несказанным, хотя и прискорбен, я голодом мучусь;[592]Нет ничего нестерпимей грызущего голода: намиВластвуя, он о себе вспоминать ежечасно неволитНас, и печальных и преданных скорби душой. Сколь ни сильноСкорби душою я предан, но тощий желудок мой жадно²²⁰ Требует пищи себе и меня забывать принуждаетВсе претерпенное мной, о себе лишь упорно заботясь.Вы же, молю вас, как скоро пробудится светлая Эос,Мне, злополучному, путь учредите в отчизну возвратный;Много я бед претерпел, но готов и погибнуть, лишь только б²²⁵ Светлый свой дом, и семью, и рабов, и богатства увидеть”.[593]Кончил; они, изъявив одобренье, решили в отчизну[594]Гостя отправить, пленившего всех их столь умною речью.После, свершив возлиянье и вкусным вином насладившись,[595]Каждый в свой дом удалился, о ложе и сне помышляя.²³⁰ Но Одиссей богоравный остался в палате столовой;Царь Алкиной и царица Арета остались с ним вместе; рабыниТою порой со столов всю посуду поспешно убрали.Тут белорукая с гостем беседовать стала Арета.Мантию с тонким хитоном, сотканные ею самою²³⁵ Дома с рабынями, в платье пришельца узнавши, царицаГолос возвысила свой и крылатое бросила слово:“Странник, сначала сама я тебя вопрошу;[596] отвечай мне:Кто ты? Откуда? И платье свое от кого получил ты?Нам ты сказал, что сюда был морской непогодою брошен”.²⁴⁰ Светлой царице ответствовал так Одиссей хитроумный:“Трудно, царица, мне будет тебе рассказать всю подробноПовесть о бедствиях, встреченных мною по воле рожденных[597]Древним Ураном богов, — об одном расскажу откровенно:В море находится остров Огигия; там обитает²⁴⁵ Хитроковарная дочь кознодея Атланта Калипсо,Светлокудрявая нимфа, богиня богинь. И не водятОбщества с нею ни вечные боги, ни смертные люди.Я же один, злополучный, на остров ее был враждебнымДемоном брошен, когда мой корабль сокрушительным громом[598]²⁵⁰ Зевс поразил посреди беспредельно-пустынного моря.Спутников всех (поглотила их бездна) тогда я утратил.Сам же, на киле разбитого судна, обхваченном мною,Девять носившися дней[599] по волнам, на десятый с наставшей[600]Ночью на остров Огигию выброшен был, где Калипсо,²⁵⁵ Светлокудрявая нимфа, живет. И, приют благосклонноДав мне, богиня меня угощала, кормила, хотелаМне наконец даровать и бессмертье, и вечную младость.Сердца, однако, она моего обольстить не успела.Целые семь лет утратил я там, и текли непрестанно²⁶⁰ Слезы мои на одежды, мне данные нимфой бессмертной.Год напоследок осьмой приведен был времен обращеньем;Вдруг мне она повелела покинуть свой остров — не знаю,Зевса ль она убоялась,[601] сама ль изменилася в мыслях?Сел я на крепкосколоченный плот, и она, наделивши²⁶⁵ Хлебом меня и душистым вином, и нетленной одеждой,Следом послала за мной благовеющий ветер попутный.Дней совершилось семнадцать с тех пор, как пустился я в море;[602]Вдруг на осьмнадцатый видима стала вдали над водамиВаша земля, и во мне оживилося милое сердце,²⁷⁰ Столь несказанно страдавшее. Много, однако, еще мнеБед колебатель земли Посидон непреклонный готовил:Ветры подняв, заградил предо мной он дорогу, и мореВсе беспредельное вдруг затревожилось; был я не в силах,Жалобно стонущий, судном владеть на взволнованной бездне:²⁷⁵ Буря его изломала в куски, и, в кипящую влагуБросясь, пустился я вплавь: напоследок примчалиК вашему брегу меня многошумные ветры и море;Гибели б мне не избегнуть, когда б на утесистый берегБыл я волною, скалами его отшибаемой, кинут:²⁸⁰ Силы напрягши, я в сторону поплыл и скоро достигнулУстья реки — показалось то место приютным, там острых[603]Не было камней, там всюду от ветров являлась защита;На берег вышед, в бессилие впал я;[604] божественной ночиТьма наступила; тогда, удалясь от потока, небесным²⁸⁵ Зевсом рожденного, я приютился в кустах и в опадшихСпрятался листьях; и сон бесконечный послали мне боги.Там под защитою листьев, с печалию милого сердца,Проспал всю ночь я, все утро и за полдень долго;Солнце садилось, когда усладительный сон мой был прерван:²⁹⁰ Дев, провожавших царевну твою, я увидел на бреге;С нею, подобные нимфам,[605] они, там резвяся, играли.К ней обратил я молитву, и так поступила разумноЮная царская дочь, как немногие с ней одинакихЛет поступить бы могли, — молодежь рассудительна редко.²⁹⁵ Сладкой едой и вином искрометным меня подкрепивши,Мне искупаться в потоке велела она и одеждуЭту дала мне. Я кончил, поистине все рассказав вам”.Он умолкнул. Ему Алкиной отвечал благосклонно:“Странник, гораздо б приличнее было для дочери нашей,³⁰⁰ Если б она пригласила тебя за собою немедляСледовать в дом наш: к ней первой ты с просьбой своей обратился”.Так он сказал, и ему возразил Одиссей хитроумный:“Царь благородный, не делай упреков разумной царевне;Следовать мне за собою она предложила[606] немедля;³⁰⁵ Я ж отказался — мне было бы стыдно; при том же подумалЯ, что, меня с ней увидя, на нас ты разгневаться мог бы:Скоро всегда раздражаемся мы, земнородные люди”.Царь Алкиной, возражая, ответствовал так Одиссею:“Странник, в груди у меня к безрассудному гневу такому³¹⁰ Сердце не склонно; приличие ж должно во всем наблюдать нам.Если б — о, Дий громовержец! о, Феб Аполлон! о, Афина! —Если б нашелся подобный тебе, в помышленьях со мноюСходный, супруг Навзикае, возлюбленный зять мне,[607] и если бЗдесь поселился он... Дом и богатства бы дал я, когда бы³¹⁵ Волей ты с нами остался; насильно же здесь иноземцаМы не задержим, то было бы Зевсу отцу неугодно.Твой же отъезд я устрою, чтоб было тебе то известно,Завтра: ты, сладкому отдыху мирно предавшися, будешьСонный в спокойном безветрии плыть[608] и достигнешь³²⁰ В землю отцов иль в иную какую желанную землю,Сколь бы она ни лежала далеко, хотя бы в Эвбею,Дале которой уж нет ничего,[609] по сказанью отважныхНаших пловцов, с златовласым туда Радамантом[610] ходивших, —Тития, сына Земли, посетил он и, сколь ни далек был³²⁵ Путь по глубокому морю, его без труда совершилиВ сутки они, до Эвбеи доплыв и назад возвратившись.Сам ты узнаешь, как быстры у нас корабли, как отважноВеслами море браздят мореходцы мои молодые”.Так он сказал; пролилося веселие в грудь Одиссея;³³⁰ Голос возвысивши свой, произнес он такую молитву:“Дий, наш отец, да исполнится все, что теперь обещал мнеЦарь Алкиной, и да будет всегда на земле плодоноснойСлава ему! А меня проводи безопасно в отчизну”.Так говорили о многом они, собеседуя сладко.³³⁵ Тою порой повелела царица Арета рабынямВ сенях поставить кровать, на нее положить пурпуровый[611]Мягкий тюфяк и богатый ковер разостлать; на ковер жеТеплым покровом для тела косматую мантию бросить.Факелы взявши, пошли из столовой рабыни; когда же³⁴⁰ Было совсем приготовлено мягкоупругое ложе,Близко они подошед к Одиссею, ему доложили:[612]“Странник, иди почивать: для тебя приготовлено ложе”.Радостно было усталому гостю призванье к покою;Сладкоцелительный сон наконец он вкусил безмятежно,³⁴⁵ В звонкопространных сенях на кровать прорезную возлегши.Скоро и царь Алкиной, с ним простяся, во внутренней спальнеЛег на постель и заснул близ супруги своей благонравной.

ПЕСНЬ ОСЬМАЯ

Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос —Мирный покинула сон Алкиноева сила святая;Встал и божественный муж Одиссей, городов сокрушитель.Царь Алкиной многовластный повел знаменитого гостя⁵ На площадь, где невдали кораблей феакийцы сбирались.Сели, пришедши, на гладко обтесанных камнях друг с другомРядом они. Той порою Паллада Афина по улицам града,В образ облекшись глашатая царского, быстро ходила;Сердцем заботясь о скором возврате домой Одиссея,¹⁰ К каждому встречному[613] ласково речь обращала богиня:“Вы, феакийские люди, вожди и владыки, скорееНа площадь все соберитесь, дабы иноземца, которыйВ дом Алкиноя премудрого прибыл вчера, там увидеть:Бурей к нам брошенный, богу он образом светлым подобен”.¹⁵ Так говоря, возбудила она любопытное рвенье[614]В каждом, и скоро наполнилась площадь народом;[615] и селиВсе по местам. С удивленьем великим они обращалиВзор на Лаэртова сына: ему красотой несказаннойПлечи одела Паллада, главу и лицо озарила,²⁰ Стан возвеличила, сделала тело полнее, дабы онМог приобресть от людей феакийских приязнь и вселил в нихТрепет почтительный мужеской силой на играх, в которых[616]Им испытать надлежало[617] его, отличась пред народом.Все собралися они, и собрание сделалось полным.²⁵ Тут, обратяся к ним, царь Алкиной произнес: “Приглашаю[618]Выслушать слово мое вас, людей феакийских, дабы яВысказать мог вам все то, что велит мне рассудок и сердце.Гость иноземный — его я не знаю; бездомно скитаясь,Он от восточных народов сюда иль от западных прибыл —³⁰ Молит о том, чтоб ему помогли мы достигнуть отчизны.Мы, сохраняя обычай, молящему гостю поможем;Ибо еще ни один чужеземец, мой дом посетивший,Долго здесь, плача, не ждал, чтоб его я услышал молитву.Должно спустить на священные воды корабль чернобокий,³⁵ В море еще не ходивший; потом изберем пятьдесят два[619]Самых отважных меж лучшими здесь молодыми гребцами;Весла к скамьям прикрепив корабельным, пускай соберутся[620]В царских палатах они и поспешно себе на дорогуВкусный обед приготовят; я всех их к себе приглашаю.⁴⁰ Так от меня объявите гребцам молодым; а самих вас,Скиптродержавных владык и судей,[621] я прошу в мой пространныйДом, чтоб со мною, как следует, там угостить иноземца;Всех вас прошу, отказаться не властен никто; позовитеТакже певца Демодока:[622] дар песней приял от богов он⁴⁵ Дивный, чтоб все воспевать, что в его пробуждается сердце”.[623]Кончив, пошел впереди он; за ним все судьи и владыкиСкиптродержавные; звать Понтоной побежал[624] Демодока.Скоро по воле царя пятьдесят два гребца, на отлогомБреге бесплодно соленого моря собравшися, вместе⁵⁰ К ждавшему их на песке кораблю подошли, совокупнойСилою черный корабль на священные сдвинули воды,[625]Подняли мачты, устроили все корабельные снасти,В крепкоременные петли просунули длинные весла,Должным порядком потом паруса утвердили. Отведши⁵⁵ Легкий корабль на открытое взморье, они собралисяВсе во дворце Алкиноя, царем приглашенные. СкороВсе переходы палат, и дворы, и притворы народомСделались полны — там были и юноши, были и старцы.[626]Жирных двенадцать овец, двух быков криворогих и восемь⁶⁰ Остроклычистых свиней Алкиной повелел им зарезать;Их ободрав, изобильный обед приготовили гости.Тою порой с знаменитым певцом Понтоной возвратился;Муза его при рождении[627] злом и добром одарила:Очи затмила его, даровала за то сладкопенье.⁶⁵ Стул среброкованный подал певцу Понтоной, и на нем онСел пред гостями, спиной прислоняся к колонне высокой.Лиру[628] слепца на гвозде над его головою повесив,К ней прикоснуться рукою ему — чтоб ее мог найти он —Дал Понтоной, и корзину с едою принес, и подвинул⁷⁰ Стол и вина приготовил, чтоб пил он, когда пожелает.Подняли руки они к предложенной им пище; когда же[629]Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,Муза внушила певцу возгласить о вождях знаменитых,Выбрав из песни, в то время везде до небес возносимой,⁷⁵ Повесть о храбром Ахилле и мудром царе Одиссее,[630]Как между ними однажды на жертвенном пире великомРаспря в ужасных словах загорелась и как веселилсяВ духе своем Агамемнон враждой знаменитых ахеян:Знаменьем добрым ему ту вражду предсказал Аполлонов⁸⁰ В храме Пифийском оракул, когда через каменный праг онБога спросить перешел, — а случилось то в самом началеБедствий, ниспосланных богом богов на троян и данаев.Начал великую песнь[631] Демодок; Одиссей же, своеюСильной рукою широкопурпурную мантию взявши,⁸⁵ Голову ею облек и лицо благородное скрыл в ней.Слез он своих не хотел показать феакийцам. Когда же,Пенье прервав, сладкогласный на время умолк песнопевец,Слезы отерши, он мантию снял с головы и, наполнивКубок двудонный вином, совершил возлиянье бессмертным.⁹⁰ Снова запел Демодок, от внимавших ему феакиян,Гласом его очарованных, вызванный к пенью вторично;Голову мантией снова облек Одиссей, прослезяся.Были другими его не замечены слезы, но мудрыйЦарь Алкиной их заметил и понял причину[632] их, сидя⁹⁵ Близ Одиссея и слыша скорбящего тяжкие вздохи.Он феакиянам веслолюбивым сказал: “Приглашаю[633]Выслушать слово мое вас, судей и вельмож феакийских;Душу свою насладили довольно мы вкуснообильнойПищей и звуками лиры, подруги пиров сладкогласной;¹⁰⁰ Время отсюда пойти нам и в мужеских подвигах крепостьСилы своей показать, чтоб наш гость, возвратяся, домашнимМог возвестить, сколь других мы людей превосходим в кулачномБое, в борьбе утомительной, в прыганьи, в беге проворном”.Кончив, поспешно пошел впереди он, за ним все другие.¹⁰⁵ Звонкую лиру приняв и повесив на гвоздь, ДемодокаЗа руку взял Понтоной и из залы пиршественной вывел;Вслед за другими, ведя песнопевца, пошел он, чтоб видетьИгры, в которых хотели себя отличить феакийцы.На площадь все собралися: толпой многочисленно-шумной¹¹⁰ Там окружил их народ. Благородные юноши к боюВышли из сонма его: Акроней, Окиал с Элатреем,[634]Навтий, Примней, Анхиал, Эретмей с Анабазиоменом;С ними явились Понтей, Прореон и Фоон с Амфиалом,Сыном Полития, внуком Тектона; пристал напоследок¹¹⁵ К ним и младой Эвриал, Навболид, равносильный Арею:Всех феакиян затмил бы чудесной своей красотой он,Если б его самого не затмил Лаодам беспорочный.К ним подошли, наконец, Лаодам, Галионт с богоравнымКлитонеоном — три бодрые сына царя Алкиноя.¹²⁰ Первые в беге себя испытали они. УстремившисьС места того, на котором стояли, пустилися разом,Пыль подымая, они через поприще: всех был проворнейКлитонеон благородный — какую по свежему полюБорозду плугом два мула проводят, настолько оставив¹²⁵ Братьев своих назади, возвратился он первый к народу.Стали другие в борьбе многотрудной испытывать силу:Всех Эвриал одолел, превзошедши искусством и лучших.[635]В прыганьи был Анхиал победителем. Тяжкого дискаЛегким бросаньем от всех Эретмей отличился. В кулачном¹³⁰ Бое взял верх Лаодам, сын царя Алкиноя прекрасный.Тут, как у всех уж довольно насытилось играми сердце,К юношам речь обративши, сказал Лаодам, АлкиноевСын: “Не прилично ли будет спросить нам у гостя, в каких онИграх способен себя отличить? Он не низкого роста,¹³⁵ Голени, бедра и руки его преисполнены силы,Шея его жиловата, он мышцами крепок; годамиТакже не стар; но превратности жизни его изнурили.Нет ничего, утверждаю, сильней и губительней моря;Крепость и самого бодрого мужа оно сокрушает”.¹⁴⁰ “Умным, — сказал, отвечая на то, Эвриал Лаодаму, —Кажется мне предложенье твое, Лаодам благородный.Сам подойди к иноземному гостю и сделай свой вызов”.Сын молодой Алкиноя, слова Эвриала услышав,Вышел вперед и сказал, обратяся к царю Одиссею:¹⁴⁵ “Милости просим, отец иноземец; себя покажи намВ играх, в каких ты искусен, — но, верно, во всех ты искусен, —Бодрому мужу ничто на земле не дает столь великойСлавы, как легкие ноги и крепкие мышцы, яви жеСилу свою нам, изгнав из души все печальные думы.¹⁵⁰ Путь для тебя уж теперь недалек; уж корабль быстроходныйС берега сдвинут, и наши готовы к отплытию люди”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Друг, не обидеть ли хочешь меня ты своим предложеньем?Мне не до игр: на душе несказанное горе; довольно¹⁵⁵ Бед испытал и немало великих трудов перенес я;Ныне ж, крушимый тоской по отчизне, сижу перед вами,Вас и царя умоляя помочь мне в мой дом возвратиться”.Но Эвриал Одиссею ответствовал с колкой насмешкой:“Странник, я вижу, что ты не подобишься людям, искусным¹⁶⁰ В играх, одним лишь могучим атлетам приличных; конечно,Ты из числа промышлёных людей, обтекающих мореВ многовесельных своих кораблях для торговли, о том лишьМысля, чтоб, сбыв свой товар и опять корабли нагрузивши,Боле нажить барыша: но с атлетом ты вовсе не сходен”.¹⁶⁵ Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей благородный:[636]“Слово обидно твое; человек ты, я вижу, злоумный.[637]Боги не всякого всем наделяют: не каждый имеетВдруг и пленительный образ, и ум, и могущество слова;Тот по наружному виду внимания мало достоин —¹⁷⁰ Прелестью речи зато одарен от богов; веселятсяЛюди, смотря на него, говорящего с мужеством твердымИли с приветливой кротостью; он украшенье собраний;Бога в нем видят, когда он проходит по улицам града.Тот же, напротив, бессмертным подобен лица красотою,¹⁷⁵ Прелести ж бедное слово его никакой не имеет.Так и твоя красота беспорочна, тебя и Зевес быКраше не создал; зато не имеешь ты здравого смысла.Милое сердце в груди у меня возмутил ты своеюДерзкою речью. Но я не безопытен, должен ты ведать,¹⁸⁰ В мужеских играх; из первых бывал я в то время, когда мнеСвежая младость и крепкие мышцы служили надежно.Ныне ж мои от трудов и печалей истрачены силы;Видел немало я браней и долго среди бедоносныхСтранствовал вод, но готов я себя испытать и лишенный¹⁸⁵ Сил; оскорблен я твоим безрассудно-ругательным словом”.Так отвечав, поднялся он и, мантии с плеч не сложивши,Камень[638] схватил — он огромней, плотней и тяжеле всех дисков,Брошенных прежде людьми феакийскими, был; и с размахаКинул его Одиссей, жиловатую руку напрягши;¹⁹⁰ Камень, жужжа, полетел; и под ним до земли головамиВеслолюбивые, смелые гости морей, феакийцыВсе наклонились; а он далеко через все перемчалсяДиски, легко улетев из руки; и Афина под видомСтарца, отметивши знаком его, Одиссею сказала:¹⁹⁵ “Странник, твой знак и слепой различит без ошибки, ощупавПросто рукою; лежит он отдельно от прочих, гораздоДалее всех их. Ты в этом бою победил; ни один здесьКамня ни дале, ни так же далеко, как ты, не способенБросить”. От слов сих веселье проникло во грудь Одиссея.²⁰⁰ Радуясь тем, что ему хоть один благосклонный в собраньеБыл судия, с обновленной душой он сказал предстоявшим:“Юноши, прежде добросьте до этого камня; за вамиБрошу другой я и столь же далеко, быть может, и дале.Пусть все другие, кого побуждает отважное сердце,²⁰⁵ Выйдут и сделают опыт; при всех оскорбленный, я нынеВсех вас на бой рукопашный, на бег, на борьбу вызываю;С каждым сразиться готов я — с одним не могу Лаодамом:Гость я его — подыму ли на друга любящего руку?Тот неразумен, тот пользы своей различать не способен,²¹⁰ Кто на чужой стороне с дружелюбным хозяином выйтиВздумает в бой; несомненно, себе самому повредит он.Но меж другими никто для меня не презрителен, с каждымРад я схватиться, чтоб силу мою, грудь на грудь, испытать с ним.Знайте, что я ни в каком не безопытен мужеском бое.²¹⁵ Гладким луком и самым тугим я владею свободно;Первой стрелой поражу я на выбор противника в тесномСонме врагов, хоть кругом бы меня и товарищей многоБыло и меткую каждый стрелу на врага бы нацелил.Только одним Филоктетом бывал я всегда побеждаем²²⁰ В Трое,[639] когда мы, ахейцы, там, споря, из лука стреляли.Но утверждаю, что в этом искусстве со мной ни единыйСмертный, себя насыщающий хлебом, сравниться не может;Я не дерзнул бы, однако, бороться с героями древнихЛет, ни с Ираклом,[640] ни с Эвритом, метким стрелком эхалийским;[641]²²⁵ Спорить они и с богами в искусстве своем не страшились;Эврит великий погиб от того; не достиг он глубокойСтарости в доме семейном своем; раздражив АполлонаВызовом в бой святотатным, он из лука был им застрелен.Дале копьем я достигнуть могу, чем другие стрелою;²³⁰ Может случиться, однако, что кто из людей феакийскихВ беге меня победит: окруженный волнами, я силыВсе истощил, на неверном плоту не вкушая столь долгоПищи, покоя и сна; и мои все разрушены члены”.Так он сказал; все кругом неподвижно хранили молчанье.²³⁵ Но Алкиной, возражая, ответствовал так Одиссею:“Странник, ты словом своим не обидеть нас хочешь; ты толькоВсем показать нам желаешь, какая еще сохраниласьКрепость в тебе; ты разгневан безумцем, тебя оскорбившимДерзкой насмешкой, — зато ни один, говорить здесь привыкший²⁴⁰ С здравым рассудком, ни в чем не помыслит тебя опорочить.Выслушай слово, однако, мое со вниманьем, чтоб послеДома его повторить при друзьях благородных, когда ты,Сидя с женой и детьми за веселой семейной трапезой,Вспомнишь о доблестях наших и тех дарованьях, какие²⁴⁵ Нам от отцов благодатью Зевеса достались в наследство.Мы, я скажу, ни в кулачном бою, ни в борьбе не отличны;Быстры ногами зато несказанно и первые в море;Любим обеды роскошные, пение, музыку, пляску,Свежесть одежд, сладострастные бани[642] и мягкое ложе.²⁵⁰ Но пригласите сюда плясунов феакийских; зову яСамых искусных, чтоб гость наш, увидя их, мог, возвратяся[643]В дом свой, там всем рассказать, как других мы людей превосходимВ плаванье по морю, в беге проворном, и в пляске, и в пенье.Пусть принесут Демодоку его звонкогласную лиру;²⁵⁵ Где-нибудь в наших пространных палатах ее он оставил”.Так Алкиной говорил, и глашатай, его исполняяВолю, поспешно[644] пошел во дворец за желаемой лирой.Судьи,[645] в народе избранные, девять числом, на срединуПоприща, строгие в играх порядка блюстители, вышли,²⁶⁰ Место для пляски угладили, поприще сделали шире.Тою порой из дворца возвратился глашатай и лируПодал певцу: пред собранье он выступил; справа и слеваСтали цветущие юноши, в легкой искусные пляске.Топали в меру ногами под песню они; с наслажденьем²⁶⁵ Легкость сверкающих ног замечал Одиссей и дивился.Лирой гремя сладкозвучною, пел Демодок вдохновенный[646]Песнь о прекраснокудрявой[647] Киприде и боге Арее:Как их свидание первое в доме владыки ИфестаБыло; как, много истратив богатых даров, опозорил²⁷⁰ Ложе Ифеста Арей, как открыл, наконец, все ИфестуГелиос зоркий, любовное их подстерегши свиданье.Только достигла обидная весть до Ифестова слуха,Мщение в сердце замыслив, он в кузнице плаху поставил,[648]Крепко свою наковальню уладил на ней и проворно²⁷⁵ Сети сковал из железных, крепчайших, ничем не разрывных[649]Проволок. Хитрый окончивши труд и готовя АреюСтыд, он пошел в тот покой, где богатое ложе стояло.Там он, сетями своими опутав[650] подножье кровати,Их на нее опустил с потолка паутиною тонкой;²⁸⁰ Были не только невидимы оку людей, но и взорамВечных богов неприметны они: так искусно сковал их,Мщенье готовя, Ифест. Западню перед ложем устроив,Он притворился, что путь свой направил в Лемнос, крепкозданныйГород, всех боле других городов на земле им любимый.²⁸⁵ Зорко за ним наблюдая, Арей златоуздный[651] тогда жеСведал, что в путь свой Ифест, многославный художник, пустился.Сильной любовью к прекрасновенчанной Киприде[652] влекомый,В дом многославного бога художника тайно вступил он.Зевса отца посетив на высоком Олимпе, в то время²⁹⁰ Дома одна, отдыхая, сидела богиня. Арей, подошедши,За руку взял, и по имени назвал ее, и сказал ей:“Милая, час благосклонен, пойдем на роскошное ложе;Муж твой Ифест далеко; он на остров Лемнос удалился,Верно, к суровым синтийцам,[653] наречия грубого людям”.²⁹⁵ Так он сказал, и на ложе охотно легла с ним Киприда.Мало-помалу и он и она усыпились. Вдруг сетиХитрой Ифеста работы, упав, их схватили с такоюСилой, что не было средства ни встать им, ни тронуться членом;Скоро они убедились, что бегство для них невозможно;³⁰⁰ Скоро и сам, не свершив половины пути, возвратилсяВ дом свой Ифест многоумный, на обе хромающий ноги:[654]Гелиос зоркий его обо всем известить не замедлил.В дом свой вступивши с печалию милого сердца, поспешно[655]Двери Ифест отворил, и душа в нем наполнилась гневом;³⁰⁵ Громко он начал вопить, чтоб его все услышали боги:“Дий вседержитель, блаженные, вечные боги, сберитесьТяжкообидное, смеха достойное дело увидеть:Как надо мной, хромоногим, Зевесова дочь АфродитаГнусно ругается,[656] с грозным Ареем, губительным богом,³¹⁰ Здесь сочетавшись.[657] Конечно, красавец и тверд на ногах[658] он;Я ж от рождения хром — но моею ль виною? ВиновныВ том лишь родители. Горе мне, горе! Зачем я родился?Вот посмотрите, как оба, обнявшися нежно друг с другом,Спят на постели моей. Несказанно мне горько то видеть.³¹⁵ Знаю, однако, что так им в другой раз заснуть не удастся;Сколь ни сильна в них любовь, но, конечно, охота к такомуСну в них теперь уж прошла: не сниму с них дотоле я этойСети, пока не отдаст мне отец всех богатых подарков,[659]Им от меня за невесту, бесстыдную дочь, полученных.³²⁰ Правда, прекрасна она, но ее переменчиво сердце”.Так он сказал. Той порой собрались в медностенных палатах[660]Боги; пришел Посидон земледержец; пришел дароносец[661]Эрмий; пришел Аполлон, издалека разящий стрелами;Но, сохраняя пристойность, богини осталися дома.³²⁵ В двери вступили податели благ, всемогущие боги:Подняли все они смех несказанный, увидя, какоеХитрое дело ревнивый Ифест совершить умудрился.Глядя друг на друга, так меж собою они рассуждали:“Злое не впрок; над проворством здесь медленность верх одержала;³³⁰ Как ни хромает Ифест, но поймал он Арея, которыйСамый быстрейший из вечных богов, на Олимпе живущих.Хитростью взял он; достойная мзда посрамителю брака”.Так говорили, друг с другом беседуя, вечные боги.К Эрмию тут обратившись, сказал Аполлон, сын Зевеса:³³⁵ “Эрмий, Кронионов сын, благодатный богов вестоносец,Искренне мне отвечай, согласился ль бы ты под такоюСетью лежать на постели одной с золотою Кипридой?”Зоркий убийца Аргуса ответствовал так Аполлону:“Если б могло то случиться, о царь Аполлон стреловержец,³⁴⁰ Сетью тройной[662] бы себя я охотно опутать дозволил,Пусть на меня бы, собравшись, богини и боги смотрели,Только б лежать на постели одной с золотою Кипридой!”Так отвечал он; бессмертные подняли смех несказанный.Но Посидон не смеялся; чтоб выручить бога Арея,³⁴⁵ К славному дивным искусством Ифесту он, голос возвысив,С просьбой своей обратился и бросил крылатое слово:“Дай им свободу; ручаюсь тебе за Арея; как сам тыТребуешь, все дополна при бессмертных богах[663] он заплатит”.Бог хромоногий Ифест, отвечая, сказал Посидону:³⁵⁰ “Нет, от меня, Посидон земледержец, того ты не требуй.Знаешь ты сам, что всегда неверна за неверных порука.Чем же тебя, всемогущий, могу я к уплате принудить,Если свободный Арей убежит и платить отречется?”Богу Ифесту ответствовал так Посидон земледержец:³⁵⁵ “Если могучий Арей, чтоб не быть принужденным к уплате,Скроется тайно, то все за него заплатить обязуюсьЯ”. Хромоногий Ифест отвечал Посидону владыке:“Воли твоей, Посидон, не дерзну и не властен отвергнуть”.С сими словами разрушила цепи Ифестова сила.³⁶⁰ Бог и богиня — лишь только их были разрушены цепи —Быстро вскочив, улетели. Во Фригию он удалился;Скрылася в Кипр золотая с улыбкой приветной Киприда;Был там алтарь ей в Пафосском лесу[664] благовонном воздвигнут;Там, искупавши ее и натерши душистым, святое³⁶⁵ Тело одних лишь богов орошающим маслом, ХаритыПлечи ее облачили одеждою прелести чудной.Так воспевал вдохновенный певец. Одиссей благородныйВ сердце, внимая ему, веселился; и с ним веселилисьВеслолюбивые, смелые гости морей, феакийцы.³⁷⁰ Но Алкиной повелел Галионту вдвоем с ЛаодамомПляску начать: в ней не мог превосходством никто победить их.Мяч разноцветный, для них рукодельным[665] Полибием сшитый,Взяв, Лаодам с молодым Галионтом на ровную площадьВышли; закинувши голову, мяч к облакам темносветлым[666]³⁷⁵ Бросил один; а другой разбежался и, прянув высоко,Мяч на лету подхватил, до земли не коснувшись ногами.Легким бросаньем мяча в высоту отличась пред народом,Начали оба по гладкому лону земли плодоноснойБыстро плясать; и затопали юноши в меру ногами,[667]³⁸⁰ Стоя кругом, и от топота ног их вся площадь гремела.Долго смотрев, напоследок сказал Одиссей Алкиною:“Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,Ты похвалился, что пляскою с вами никто не сравнится;Правда твоя; то глазами я видел; безмерно дивлюся”.³⁸⁵ Так он сказав, возбудил Алкиноеву силу святую.[668]Царь феакиянам веслолюбивым сказал: “Приглашаю[669]Выслушать слово мое вас, судей и владык феакийских;Разум великий имеет, я вижу, наш гость иноземный;Должно ему, как обычай велит, предложить нам подарки;³⁹⁰ Областью нашею правят двенадцать владык[670] знаменитых,Праведно-строгих судей; я тринадцатый, главный. Пусть каждыйЧистое верхнее платье с хитоном и с полным талантомЗолота нашему гостю в подарок назначит обычный.Все повелите сюда принести и своими руками³⁹⁵ Страннику сдайте, чтоб весел он был за трапезою нашей.Ты ж, Эвриал, удовольствуй его, перед ним повинившись,Дав и подарок: его оскорбил неприличным ты словом”.Так он сказал, изъявили свое одобренье другие;Каждый глашатая в дом свой послал, чтоб подарки принес он.⁴⁰⁰ Но Эвриал, повинуясь, ответствовал так Алкиною:“Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,Я удовольствую гостя, желанье твое исполняя.Медный свой меч с рукоятью серебряной[671] в новыхЧудной работы ножнах из слоновыя кости охотно⁴⁰⁵ Дам я ему, и, конечно, он дар мой высоко оценит”.Так говоря, среброкованый меч свой он снял и возвысилГолос и бросил крылатое слово Лаэртову сыну:“Радуйся, добрый отец иноземец! И если сказал яДерзкое слово, пусть ветер его унесет и развеет;⁴¹⁰ Ты же, хранимый богами, да скоро увидишь супругу,В дом возвратяся по долгопечальной разлуке с семьею”.Кончил; ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Радуйся также и ты и, хранимый богами, будь счастлив.В сердце ж своем никогда не раскайся, что мне драгоценный⁴¹⁵ Меч подарил свой, повинным меня удовольствовав словом”.Так отвечав, среброкованый меч на плечо он повесил.Солнце зашло; все богатые собраны были подарки;Их поспешили глашатаи в дом отнести Алкиноев;Там сыновья Алкиноя владыки, принявши подарки,⁴²⁰ Отдали матери их, многоумной царице Арете.Царь же повел знаменитого гостя со всеми другимиВ дом свой, и сели, пришедши, они на возвышенных креслах.[672]Тут, обратяся к царице Арете, сказал благородныйЦарь: “Принеси нам, жена, драгоценнейший самый из многих⁴²⁵ Наших ковчегов, в него положивши и верхнее платьеС тонким хитоном. Поставьте котел на огонь, вскипятитеВоду, чтоб гость наш омылся и, все осмотревши подарки,Им полученные здесь от людей феакийских, был весел,С нами сидя за вечерней трапезой и пенью внимая.⁴³⁰ Я же ещё драгоценный кувшин[673] золотой на прощаньеДам, чтоб, меня вспоминая, он мог из него ежедневноДома творить возлияние Зевсу и прочим бессмертным”.Так он сказал, и царица Арета велела рабынямЯркий огонь разложить под огромным котлом троеножным.⁴³⁵ Тотчас котел троеножный на ярком огне был поставлен.Налили воду в котел и усилили хворостом пламя;Чрево сосуда оно обхватило, вода закипела.Тою порою Арета прекрасный ковчег из покоевВнутренних вынесла гостю; в ковчег положила подарки,⁴⁴⁰ Золото, ризы и все, что ему феакийские мужиДали; сама ж к ним прибавила верхнее платье с хитоном.Кончив, она Одиссею крылатое бросила слово:“Кровлей накрыв и тесьмою опутав ковчег, завяжи ты[674]Узел, чтоб кто на дороге чего не похитил, покуда⁴⁴⁵ Будешь покоиться сном ты, плывя в корабле чернобоком”.То Одиссей богоравный, в бедах постоянный, услышав,Кровлей накрыл и тесьмою опутал ковчег и искусныйУзел (как был научен хитроумной Цирцеею) сделал.Тут пригласила его домовитая ключница в баню⁴⁵⁰ Члены свои оживить омовеньем; и теплой купальнеРад был испытанный муж Одиссей, той услады лишенныйС самых тех пор, как покинул жилище Калипсы, в которомНимфы ему, как бессмертному богу, служили.[675] Когда жеТело омыла ему и елеем натерла рабыня,⁴⁵⁵ Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой,Вышел он свежий из бани и к пьющим гостям в пировую[676]Залу вступил. Навзикая царевна, богиня красою,Подле столба, потолок подпиравшего залы, стояла.Взор изумленный подняв на прекрасного гостя, царевна⁴⁶⁰ Голос возвысила свой и крылатое бросила слово:“Радуйся, странник, но, в милую землю отцов возвратяся,Помни меня; ты спасением встрече со мною обязан”.Юной царевне ответствовал так Одиссей многоумный:“О Навзикая, прекрасноцветущая дочь Алкиноя,⁴⁶⁵ Если мне Иры супруг, громоносный Кронион, дозволит[677]В доме отеческом сладостный день возвращенья увидеть,Буду там помнить тебя и тебе ежедневно, как богу,Сердцем молиться: спасением встрече с тобой я обязан”.Так отвечав ей, на креслах он сел близ царя Алкиноя.⁴⁷⁰ Было уж роздано мясо; уж чаши вином наполнялись.Тою порой возвратился глашатай с певцом Демодоком,Чтимым в народе. Певец посреди светлозданной палатыСел пред гостями, спиной прислонившись к колонне высокой.Полную жира хребтовую часть острозубого вепря⁴⁷⁵ Взявши с тарелки своей[678] (для себя же оставя там боле),Царь Одиссей многославный сказал, обратясь к Понтоною:“Эту почетную часть изготовленной вкусно веприныДай Демодоку; его и печальный я чту несказанно.Всем на обильной земле обитающим людям любезны,⁴⁸⁰ Всеми высоко честимы певцы; их сама научилаПению Муза; ей мило певцов благородное племя”.Так он сказал, и проворно отнес от него ДемодокуМясо глашатай; певец благодарно даяние принял.Подняли руки они к приготовленной пище; когда же[679]⁴⁸⁵ Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,Так, обратясь к Демодоку, сказал Одиссей хитроумный:“Выше всех смертных людей я тебя, Демодок, поставляю;Музою, дочерью Дия, иль Фебом самим наученный,Все ты поешь по порядку, что было с ахейцами в Трое,⁴⁹⁰ Что совершили они и какие беды претерпели;Можно подумать, что сам был участник всему иль от верныхВсе очевидцев узнал ты. Теперь о коне деревянном,[680]Чудном Эпеоса с помощью девы Паллады созданье,Спой нам, как в город он был хитроумным введен Одиссеем,⁴⁹⁵ Полный вождей, напоследок святой Илион сокрушивших.Если об этом по истине все нам, как было, споешь ты,Буду тогда перед всеми людьми повторять повсеместноЯ, что божественным пением боги тебя одарили”.Так он сказал, и запел Демодок, преисполненный бога:⁵⁰⁰ Начал с того он, как все на своих кораблях крепкозданныхВ море отплыли данаи, предавши на жертву пожаруБрошенный стан свой, как первые мужи из них с ОдиссеемБыли оставлены в Трое, замкнутые в конской утробе,Как напоследок коню Илион отворили трояне.⁵⁰⁵ В граде стоял он; кругом, нерешимые в мыслях, сиделиЛюди троянские, было меж ними троякое мненье:Или губительной медью громаду пронзить и разрушить,Или, ее докативши до замка, с утеса низвергнуть,Или оставить среди Илиона мирительной жертвой⁵¹⁰ Вечным богам: на последнее все согласились, понеже[681]Было судьбой решено, что падет Илион, отворившиСтены коню, где ахейцы избранные будут скрываться,Черную участь и смерть приготовив троянам враждебным.После воспел он, как мужи ахейские в град ворвалися,⁵¹⁵ Чрево коня отворив и из темного выбежав склепа;Как, разъяренные, каждый по-своему град разоряли,Как Одиссей к Деифобову дому, подобный Арею,[682]Бросился вместе с божественно-грозным в бою МенелаемТам истребительный бой (продолжал песнопевец) возжегши,⁵²⁰ Он наконец победил, подкрепленный великой Палладой.Так об ахеянах пел Демодок; несказанно растроганБыл Одиссей, и ресницы его орошались слезами.Так сокрушенная плачет вдовица над телом супруга,Падшего в битве упорной у всех впереди перед градом,⁵²⁵ Силясь от дня рокового спасти сограждан и семействоВидя, как он содрогается в смертной борьбе, и прижавшисьГрудью к нему, злополучная стонет, враги же нещадноДревками копий ее по плечам и хребту поражая,Бедную в плен увлекают на рабство и долгое горе;⁵³⁰ Там от печали и плача ланиты ее увядают[683]Так от печали текли из очей Одиссеевых слезыВсеми другими они незамечены были; но мудрый[684]Царь Алкиной их заметил и понял причину их, сидяБлиз Одиссея и слыша скорбящего тяжкие вздохи,⁵³⁵ Он феакиянам веслолюбивым сказал: “ПриглашаюВыслушать слово мое вас, судей и владык феакийскихПусть Демодок звонкострунную лиру заставит умолкнуть;Здесь он не всех веселит нас ее сладкогласием дивнымС тех пор, как пенье божественный начал певец на вечернем⁵⁴⁰ Нашем пиру, непрестанно глубоко и тяжко вздыхаетСтранник; конечно, прискорбие сердцем его овладело.Должен умолкнуть певец, чтоб могли здесь равно веселитьсяГость наш и все мы; конечно, для нас то приятнее будетЗдесь же давно к отправлению в путь иноземца готово⁵⁴⁵ Все; и подарки уж собраны, данные дружбою нашей.Странник молящий не менее брата родного любезенВсякому, кто одарен от богов не безжалостным сердцем.Ты же теперь, ничего не скрывая, ответствуй на то мне,Гость наш, о чем я тебя вопрошу: откровенность похвальна.⁵⁵⁰ Имя скажи мне, каким и отец твой, и мать, и другиеВ граде твоем и отечестве милом тебя величают.Между живущих людей безыменным никто не бываетВовсе; в минуту рождения каждый, и низкий и знатный,Имя свое от родителей в сладостный дар[685] получает;⁵⁵⁵ Землю, и град, и народ свой потом назови, чтоб согласноС волей твоей и корабль наш свое направление выбрал;Кормщик не правит в морях кораблем феакийским; руля мы,Нужного каждому судну, на наших судах не имеем;Сами они понимают своих корабельщиков мысли;⁵⁶⁰ Сами находят они и жилища людей, и поля ихТучнообильные; быстро они все моря обтекают,Мглой и туманом одетые;[686] нет никогда им боязниВред на волнах претерпеть иль от бури в пучине погибнуть.Вот что, однако, в ребячестве я от отца Навзитоя⁵⁶⁵ Слышал: не раз говорил он,[687] что бог Посидон недоволенНами за то, что развозим мы всех по морям безопасно.Некогда, он утверждал, феакийский корабль, проводившийСтранника в землю его, возвращаяся морем туманным,Будет разбит Посидоном, который высокой горою⁵⁷⁰ Град наш задвинет. Исполнит ли то Посидон земледержецИль не исполнит — пусть будет по воле великого бога!Ты же скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать,Где по морям ты скитался? Каких человеков ты землиВидел? Светлонаселенные их города опиши нам:⁵⁷⁵ Были ль меж ними свирепые, дикие, чуждые правды?[688]Были ль благие для странника, чтущие волю бессмертных?Также скажи, отчего ты так плачешь? Зачем так печальноСлушаешь повесть о битвах данаев, о Трое погибшей?Им для того ниспослали и смерть, и погибельный жребий[689]⁵⁸⁰ Боги, чтоб славною песнею были они для потомков.Ты же, конечно, утратил родного[690] у стен илионских,Милого зятя иль тестя, которые нашему сердцуСамые близкие после возлюбленных сродников кровных?Или товарища нежноприветного, кроткого сердцем,⁵⁸⁵ Там потерял ты? Не менее брата родного любезенНам наш товарищ, испытанный друг и разумный советник”.

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей богоравный:[691]“Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,Сладко вниманье свое нам склонять к песнопевцу, который,Слух наш пленяя, богам вдохновеньем высоким подобен.⁵ Я же скажу, что великая нашему сердцу утехаВидеть, как целой страной обладает веселье; как всюдуСладко пируют в домах, песнопевцам внимая; как гостиРядом по чину сидят[692] за столами, и хлебом и мясомПышно покрытыми; как из кратер животворный напиток¹⁰ Льет виночерпий и в кубках его опененных разносит.Думаю я, что для сердца ничто быть утешней не может.Но от меня о плачевных страданьях моих ты желаешьСлышать, чтоб сердце мое преисполнилось плачем сильнейшим:Что же я прежде, что после и что наконец расскажу вам?¹⁵ Много Ураниды боги[693] мне бедствий различных послали.Прежде, однако, вам имя свое назову, чтоб могли выЗнать обо мне, чтоб, покуда еще мной не встречен последнийДень, и в далекой стране я считался вам гостем любезным.Я Одиссей, сын Лаэртов, везде изобретеньем многих²⁰ Хитростей славных и громкой молвой до небес вознесенный.В солнечносветлой[694] Итаке живу я; там Нерион, всюдуВидимый с моря, подъемлет вершину лесистую;[695] многоТам и других островов, недалеких один от другого:Зам, и Дулихий, и лесом богатый Закинф; и на самом[696]²⁵ Западе плоско лежит окруженная морем Итака(Прочие ж ближе к пределу, где Эос и Гелиос всходят;Лоно ее каменисто, но юношей бодрых питает;Я же не ведаю края прекраснее милой Итаки.Тщетно Калипсо, богиня богинь, в заключении долгом³⁰ Силой держала меня, убеждая, чтоб был ей супругом;[697]Тщетно меня чародейка, владычица Эи, ЦирцеяВ доме держала своем, убеждая, чтоб был ей супругом, —Хитрая лесть их в груди у меня не опутала сердца;Сладостней нет ничего нам отчизны и сродников наших,³⁵ Даже когда б и роскошно в богатой обители жилиМы на чужой стороне, далеко от родителей милых.Если, однако, велишь, то о странствии трудном, какоеЗевс учредил мне, от Трои плывущему, все расскажу я.Ветер от стен Илиона привел нас ко граду киконов,[698]⁴⁰ Измару: град мы разрушили, жителей всех истребили.Жен сохранивши и всяких сокровищ награбивши много,Стали добычу делить мы, чтоб каждый мог взять свой участок.Я ж настоял, чтоб немедля стопою поспешною в бегствоВсе обратились: но добрый совет мой отвергли безумцы;⁴⁵ Полные хмеля, они пировали на бреге песчаном,Мелкого много скота и быков криворогих зарезав.Тою порою киконы, из града бежавшие, многихСобрали живших соседственно с ними в стране той киконов,Сильных числом, приобыкших сражаться с коней и не мене⁵⁰ Смелых, когда им и пешим в сраженье вступать надлежало.Вдруг их явилось так много, как листьев древесных иль раннихВешних цветов; и тогда же нам сделалось явно, что злуюУчасть и бедствия многие нам приготовил Кронион.Сдвинувшись, начали бой мы вблизи кораблей быстроходных,⁵⁵ Острые копья, обитые медью, бросая друг в друга. ПокудаДлилося утро, пока продолжал подыматься священныйДень, мы держались и их отбивали, сильнейших; когда жеГелиос к позднему часу волов отпряженья склонился,В бег обратили киконы осиленных ими ахеян.⁶⁰ С каждого я корабля по шести броненосцев отважных[699]Тут потерял; от судьбы и от смерти ушли остальные.Далее поплыли мы в сокрушеньи великом о милых[700]Мертвых, но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти.Я ж не отвел кораблей легкоходных от брега, покуда⁶⁵ Три раза не был по имени назван[701] из наших несчастныхСпутников каждый, погибший в бою и оставленный в поле.Вдруг собирающий тучи Зевес буреносца Борея,Страшно ревущего, выслал на нас; облака обложили[702]Море и землю, и темная с грозного неба сошла ночь.⁷⁰ Мчались суда, погружаяся в волны носами; ветрилаТрижды, четырежды были разорваны силою бури.Мы, избегая беды, в корабли их, свернув, уложили;Сами же начали веслами к ближнему берегу править;Там провели мы в бездействии скучном два дня и две ночи,⁷⁵ В силах своих изнуренные, с тяжкой печалию сердца.[703]Третий нам день привела светлозарнокудрявая[704] Эос;Мачты устроив и снова подняв паруса, на суда мыСели; они понеслись, повинуясь кормилу и ветру.Мы невредимо бы в милую землю отцов возвратились,⁸⁰ Если б волнение моря и сила Борея не сбилиНас, обходящих Маллею,[705] с пути, отдалив от Китеры.Девять носила нас дней раздраженная буря по темнымРыбообильным водам; на десятый к земле лотофагов,[706]Пищей цветочной себя насыщающих, ветер примчал нас.⁸⁵ Вышед на твердую землю и свежей водою запасшись,[707]Наскоро легкий обед мы у быстрых судов учредили.Свой удовольствовав голод питьем и едою, избрал яДвух расторопнейших самых товарищей наших (был третий[708]С ними глашатай) и сведать послал их, к каким мы достигли⁹⁰ Людям, вкушающим хлеб на земле, изобильной дарами.Мирных они лотофагов нашли там; и посланным нашимЗла лотофаги не сделали; их с дружелюбною ласкойВстретив, им лотоса дали отведать они; но лишь толькоСладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно⁹⁵ Все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться,Вдруг захотел в стороне лотофагов остаться, чтоб вкусныйЛотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны.Силой их, плачущих, к нашим судам притащив,[709] повелел яКрепко их там привязать к корабельным скамьям; остальным же¹⁰⁰ Верным товарищам дал приказанье, нимало не медля,Всем на проворные сесть корабли, чтоб из них никоторый,Лотосом сладким прельстясь, от возврата домой не отрекся.Все на суда собралися и, севши на лавках у весел,[710]Разом могучими веслами вспенили темные воды.¹⁰⁵ Далее поплыли мы, сокрушенные сердцем, и в землю[711]Прибыли сильных, свирепых, не знающих правды циклопов.[712]Там беззаботно они, под защитой бессмертных имеяВсе, ни руками не сеют, ни плугом не пашут; земля тамТучная щедро сама без паханья и сева дает им¹¹⁰ Рожь, и пшено, и ячмень, и роскошных кистей виноградаПолные лозы, и сам их Кронион дождем оплождает.Нет между ними ни сходбищ народных, ни общих советов;В темных пещерах они иль на горных вершинах высокихВольно живут; над женой и детьми безотчетно там каждый¹¹⁵ Властвует, зная себя одного, о других не заботясь.Есть островок там пустынный и дикий; лежит он на темномЛоне морском, ни далеко, ни близко от брега циклопов,Лесом покрытый; в великом там множестве дикие козыВодятся; их никогда не тревожил шагов человека¹²⁰ Шум; никогда не заглядывал к ним звероловец, за дичьюС тяжким трудом по горам крутобоким со псами бродящий;Там не пасутся стада и земли не касаются плуги;Там ни в какие дни года ни сеют, ни пашут; людей тамНет; без боязни там ходят одни тонконогие козы,¹²⁵ Ибо циклопы еще кораблей красногрудых[713] не знают;Нет между ними искусников, опытных в хитром строеньиКрепких судов, из которых бы каждый, моря обтекая,Разных народов страны посещал, как бывает, что ходятПо морю люди, с другими людьми дружелюбно знакомясь.¹³⁰ Дикий тот остров могли обратить бы в цветущий[714] циклопы;Он не бесплоден; там все бы роскошно рождалося к сроку;Сходят широкой отлогостью к морю луга там густые,Влажные, мягкие; много б везде разрослось винограда;Плугу легко покоряся, поля бы покрылись высокой¹³⁵ Рожью, и жатва была бы на тучной земле изобильна.Есть там надежная пристань, в которой не нужно ни тяжкийЯкорь[715] бросать, ни канатом привязывать шаткое судно;Может оно простоять безопасно там, сколько захочетПлаватель сам, иль пока не подымется ветер попутный.¹⁴⁰ В самой вершине залива прозрачно ввергается в мореКлюч, из пещеры бегущий под сению тополей черных.В эту мы пристань вошли с кораблями; в ночной темноте намПуть указал благодетельный демон: был остров невидим;Влажный туман окружал корабли; не светила Селена¹⁴⁵ С неба высокого; тучи его покрывали густые;Острова было нельзя различить нам глазами во мраке;Видеть и длинных, широко на берег отлогий бегущихВолн не могли мы, пока корабли не коснулися брега.Но лишь коснулися брега они, паруса мы свернули;¹⁵⁰ Сами же, вышед на брег, поражаемый шумно волнами,[716]Сну предались в ожиданье восхода на небо денницы.Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос;Весь обошли с удивленьем великим мы остров пустынный;Нимфы же, дочери Зевса эгидодержавца, пригнали¹⁵⁵ Коз с обвеваемых ветрами гор, для богатой нам пищи;Гибкие луки, охотничьи легкие копья немедляВзяли с своих кораблей мы и, на три толпы разделяся,Начали битву; и бог благосклонный великой добычейНас наградил: все двенадцать моих кораблей[717] запасли мы,¹⁶⁰ Девять на каждый досталось по жеребью коз; для себя[718] жеВыбрал я десять. И целый мы день до вечернего мракаЕли прекрасное мясо и сладким вином утешались,Ибо еще на моих кораблях золотого довольноБыло вина: мы наполнили много скудельных сосудов[719]¹⁶⁵ Сладким напитком, разрушивши город священный киконов.С острова ж в области близкой циклопов нам ясно был виденДым; голоса их, блеянье их коз и баранов могли мыСлышать. Тем временем солнце померкло, и тьма наступила.[720]Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.¹⁷⁰ Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос;Верных товарищей я на совет пригласил и сказал им:“Все вы, товарищи верные, здесь без меня оставайтесь;Я же, с моим кораблем и моими людьми удаляся,Сведать о том попытаюсь, какой там народ обитает,¹⁷⁵ Дикий ли, нравом свирепый, не знающий правды,[721]Или приветливый, богобоязненный, гостеприимный?”Так я сказал и, вступив на корабль, повелел, чтоб за мною[722]Люди мои на него все взошли и канат отвязали;[723]Люди взошли на корабль и, севши на лавках у весел,[724]¹⁸⁰ Разом могучими веслами вспенили темные воды.К берегу близкому скоро пристав с кораблем, мы открылиВ крайнем, у самого моря стоявшем утесе пещеру,Густо одетую лавром, пространную, где собиралсяМелкий во множестве скот; там высокой стеной из огромных,¹⁸⁵ Грубо набросанных камней был двор обведен, и стоялиЧастым забором вокруг черноглавые дубы[725] и сосны.Муж великанского роста в пещере той жил; одиноко[726]Пас он баранов и коз и ни с кем из других не водился;Был нелюдим он, свиреп, никакого не ведал закона;¹⁹⁰ Видом и ростом чудовищным в страх приводя, он несходенБыл с человеком, вкушающим хлеб, и казался лесистой,Дикой вершиной горы, над другими воздвигшейся грозно.Спутникам верным моим повелел я остаться на брегеБлиз корабля и его сторожить неусыпно; с собой же¹⁹⁵ Взявши двенадцать надежных и самых отважных, пошел яС ними; и мы запаслися вина драгоценного полнымМехом: Марон, Аполлона великого жрец,[727] ЭвантеевСын, обитавший в разрушенном Измаре, им наделил насВ дар, благодарный за то, что его мы с женою и с сыном —²⁰⁰ Сан уважая жреца — пощадили во граде, где жил онВ роще густой Аполлона; меня ж одарил он особо:Золота лучшей доброты он дал мне семь полных талантов;[728]Дал сребролитную дивной работы кратеру и налилЦелых двенадцать больших мне скуделей вином, драгоценным,[729]²⁰⁵ Крепким, божественно-сладким напитком; о нем же не ведалВ доме никто из рабов и рабынь и никто из домашних,Кроме хозяина, умной хозяйки и ключницы верной.Если когда тем пурпурно-медвяным вином насладитьсяВ ком пробуждалось желанье, то, в чашу его нацедивши,²¹⁰ В двадцать раз боле воды подбавляли,[730] и запах из чашиБыл несказанный: не мог тут никто от питья воздержаться.Взял я с собой тем напитком наполненный мех и съестногоПолный кошель: говорило мне вещее сердце, что встречуСтрашного мужа чудовищной силы, свирепого нравом,²¹⁵ Чуждого добрым обычаям, чуждого вере и правде.Шагом поспешным к пещере приблизились мы, но его в нейНе было; коз и баранов он пас на лугу недалеком.Начали всё мы в пещере пространной осматривать; многоБыло сыров в тростниковых корзинах; в отдельных закутах²²⁰ Заперты были козлята, барашки, по возрастам разным в порядкеТам размещенные: старшие с старшими, средние подлеСредних и с младшими младшие; ведра и чашиБыли до самых краев налиты простоквашей густою.Спутники стали меня убеждать, чтоб, запасшись сырами,²²⁵ Боле я в страшной пещере не медлил, чтоб все мы скорее,Взявши в закутах отборных козлят и барашков, с добычейНашей на быстрый корабль убежали и в море пустились.Я, на беду, отказался полезный совет их исполнить;Видеть его мне хотелось в надежде, что, нас угостивши,²³⁰ Даст нам подарок: но встретиться с ним не на радость нам было.Яркий огонь разложив, совершили мы жертву; добывшиСыру потом и насытив свой голод, остались в пещереЖдать, чтоб со стадом в нее возвратился хозяин. И скороС ношею дров, для варенья вечерния пищи, явился²³⁵ Он и со стуком на землю дрова перед входом пещерыБросил; объятые страхом, мы спрятались в угол; пригнавшиСтадо откормленных коз и волнистых баранов к пещере,Маток в нее он впустил, а самцов, и козлов и баранов,Прежде от них отделив, на дворе перед входом оставил.²⁴⁰ Кончив, чтоб вход заградить, несказанно великий с земли онКамень, который и двадцать два воза четыреколесныхС места б не сдвинули, поднял: подобен скале необъятнойБыл он; его подхвативши и вход им пещеры задвинув,Сел он и маток доить принялся надлежащим порядком,²⁴⁵ Коз и овец; подоив же, под каждую матку ее онКлал сосуна. Половину отлив молока в плетеницы,В них он оставил его, чтоб оно огустело для сыра;Все ж молоко остальное разлил по сосудам, чтоб послеПить по утрам иль за ужином, с пажити стадо пригнавши.²⁵⁰ Кончив с заботливым спехом работу свою, наконец онЯркий огонь разложил, нас увидел и грубо сказал нам:“Странники, кто вы? Откуда пришли водяною дорогой?Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду,Взад и вперед по морям, как добычники вольные, мчася,²⁵⁵ Жизнью играя своей и беды приключая народам?”Так он сказал нам; у каждого замерло милое сердце:Голос гремящий и образ чудовища в трепет привел нас.[731]Но, ободрясь, напоследок ответствовал так я циклопу:“Все мы ахейцы; плывем от далекия Трои; сюда же²⁶⁰ Бурею нас принесло по волнам беспредельного моря.В милую землю отцов возвращаясь, с прямого пути мыСбились; так было, конечно, угодно могучему Зевсу.Служим мы в войске Атрида,[732] царя Агамемнона; он жеВсех земнородных людей превзошел несказанною славой,²⁶⁵ Город великий разрушив и много врагов истребивши.Ныне к коленам припавши твоим, мы тебя умоляемНас, бесприютных, к себе дружелюбно принять и подарокДать нам, каким завсегда на прощаньи гостей наделяют.Ты же убойся богов; мы пришельцы, мы ищем покрова;²⁷⁰ Мстит за пришельцев отверженных строго небесный Кронион,[733]Бог гостелюбец, священного странника вождь и заступник”.Так я сказал; с неописанной злостью[734] циклоп отвечал мне:“Видно, что ты издалека иль вовсе безумен,[735] пришелец,Если мог вздумать, что я побоюсь иль уважу бессмертных.²⁷⁵ Нам, циклопам, нет нужды ни в боге Зевесе, ни в прочихВаших блаженных богах; мы породой их всех знаменитей;[736]Страх громовержца Зевеса разгневать меня не принудитВас пощадить; поступлю я, как мне самому то угодно.Ты же теперь мне скажи, где корабль, на котором пришли вы²⁸⁰ К нам? Далеко ли иль близко отсюда стоит он? То ведатьДолжен я”. Так, искушая, он хитро спросил. Остерегшись,Хитрыми сам я словами ответствовал злому циклопу:“Бог Посидон, колебатель земли, мой корабль уничтожил,Бросив его недалеко от здешнего брега на камни²⁸⁵ Мыса крутого, и бурное море обломки умчало.Мне ж и со мною немногим от смерти спастись удалося”.Так я сказал и, ответа не дав никакого, он быстроПрянул, как бешеный зверь,[737] и, огромные вытянув руки,Разом меж нами двоих, как щенят, подхватил и ударил²⁹⁰ Оземь; их череп разбился; обрызгало мозгом пещеру.Он же, обоих рассекши на части, из них свой ужасныйУжин состряпал и жадно, как лев, разъяряемый гладом,Съел их, ни кости, ни мяса куска, ни утроб не оставив.Мы, святотатного дела свидетели, руки со стоном²⁹⁵ К Дию отцу подымали; наш ум помутился от скорби.Чрево наполнив свое человеческим мясом и свежимСтрашную пищу запив молоком, людоед беззаботноМежду козлов и баранов на голой земле растянулся.Тут подошел я к нему с дерзновенным намереньем сердца,³⁰⁰ Острый свой меч обнаживши, чудовищу мстящею медьюТело в том месте пронзить, где под грудью находится печень.Меч мой уж был занесен;[738] но иное на мысли пришло мне:С ним неизбежно и нас бы постигнула верная гибель:Все совокупно мы были б не в силах от входа пещеры³⁰⁵ Слабою нашей рукою тяжелой скалы отодвинуть.С трепетом сердца мы ждали явленья божественной Эос:Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.Встал он, огонь разложил и доить принялся по порядкуКоз и овец; подоив же, под каждую матку ее он³¹⁰ Клал сосуна; окончавши с заботливым спехом работу,Снова из нас он похитил двоих на ужасную пищу.Съев их, он выгнал шумящее стадо из темной пещеры.Мощной рукой оттолкнувши утес приворотный, им двериСнова он запер, как легкою кровлей колчан запирают.³¹⁵ С свистом погнал он на горное пастбище тучное стадо.Я ж, в заключенье оставленный, начал выдумывать средство,Как бы врагу отомстить, и молил о защите Палладу.Вот что, размыслив, нашел наконец я удобным и верным:В козьей закуте стояла дубина циклопова, свежий³²⁰ Ствол им обрубленной маслины дикой; его он, очистив,Сохнуть поставил в закуту, чтоб после гулять с ним; подобенНам показался он мачте, какая на многовесельном,С грузом товаров моря обтекающем судне бывает;Был он, конечно, как мачта длиной, толщиною и весом.³²⁵ Взявши тот ствол и мечом от него отрубивши три локтя,Выгладить чисто отрубок велел я товарищам; скороВыглажен был он; своею рукою его заострил я;После, обжегши на угольях острый конец, мы поспешноКол, приготовленный к делу, зарыли в навозе, который³³⁰ Кучей огромной набросан был в смрадной пещере циклопа.Кончив, своих пригласил я сопутников жеребий кинуть,[739]Кто между ними колом обожженным поможет пронзить мнеГлаз людоеду, как скоро глубокому сну он предастся.Жеребий дал четырех мне, и самых надежных, которых³³⁵ Сам бы я выбрал, и к ним я пристал не по жеребью пятый.Вечером, жирное стадо гоня, людоед возвратился;Но, отворивши пещеру, в нее он уж полное стадо[740]Ввел, не оставив на внешнем дворе ни козла, ни барана(Было ли в нем подозренье иль демон его надоумил).³⁴⁰ Снова пещеру задвинув скалой необъятно тяжелой,Сел он и маток доить принялся надлежащим порядком,Коз и овец; подоив же, под каждую матку ее онКлал сосуна. И, окончив работу, рукой беспощаднойСнова двоих он из нас подхватил и по-прежнему съел их.³⁴⁵ Тут подошел я отважно и речь обратил к людоеду,Полную чашу вина золотого ему предлагая:“Выпей, циклоп, золотого вина, человечьим насытясьМясом; узнаешь, какой драгоценный напиток на нашемБыл корабле; для тебя я его сохранил, уповая³⁵⁰ Милость в тебе обрести: но свирепствуешь ты нестерпимо.Кто же вперед, беспощадный, тебя посетит из живущихМногих людей, о твоих беззаконных поступках услышав?”Так говорил я; взяв чашу, ее осушил он, и вкуснымКрепкий напиток ему показался; другой попросил он³⁵⁵ Чаши. “Налей мне, — сказал он, — еще и свое назови мнеИмя, чтоб мог приготовить тебе я приличный подарок.Есть и у нас, у циклопов, роскошных кистей виноградаПолные лозы, и сам их Кронион дождем оплождает;Твой же напиток — амврозия чистая с нектаром сладким”.³⁶⁰ Так он сказал, и другую я чашу вином искрометнымНалил. Еще попросил он, и третью безумцу я подал.[741]Стало шуметь огневое вино в голове людоеда.Я обратился к нему с обольстительно-сладкою речью:“Славное имя мое ты, циклоп, любопытствуешь сведать,³⁶⁵ С тем, чтоб, меня угостив, и обычный мне сделать подарок?Я называюсь Никто; мне такое название далиМать и отец, и товарищи так все меня величают”.С злобной насмешкою мне отвечал людоед зверонравный:“Знай же, Никто, мой любезный, что будешь ты самый последний³⁷⁰ Съеден, когда я разделаюсь с прочими; вот мой подарок”.Тут повалился он навзничь, совсем опьянелый; и набокСвисла могучая шея, и всепобеждающей силойСон овладел им; вино и куски человечьего мясаВыбросил он из разинутой пасти, не в меру напившись.³⁷⁵ Кол свой достав, мы его острием на огонь положили;Тотчас зардел он; тогда я, товарищей выбранных кликнув,Их ободрил, чтоб со мною решительны были в опасномДеле. Уже начинал положенный на уголья кол нашПламя давать, разгоревшись, хотя и сырой был;[742] поспешно³⁸⁰ Вынул его из огня я; товарищи смело с обоихСтали боков — божество в них, конечно, вложило отважность;Кол обхватили они и его острием раскаленнымВтиснули спящему в глаз; и, с конца приподнявши, его яНачал вертеть, как вертит буравом корабельный строитель,³⁸⁵ Толстую доску пронзая; другие ж ему помогают, ремнямиОстрый бурав обращая, и, в доску вгрызаясь, визжит он.Так мы, его с двух боков обхвативши руками, проворноКол свой вертели в пронзенном глазу: облился он горячейКровью; истлели ресницы, шершавые вспыхнули брови;³⁹⁰ Яблоко лопнуло; выбрызгнул глаз, на огне зашипевши.Так расторопный ковач, изготовив топор иль секиру,В воду металл (на огне раскаливши его, чтоб двойнуюКрепость имел) погружает, и звонко шипит он в холоднойВлаге: так глаз зашипел, острием раскаленным пронзенный.³⁹⁵ Дико завыл людоед — застонала от воя пещера.В страхе мы кинулись прочь; с несказанной свирепостью вырвавКол из пронзенного глаза, облитый кипучею кровью,Сильной рукой от себя он его отшвырнул; в исступленьеНачал он криком циклопов сзывать, обитавших в глубоких⁴⁰⁰ Гротах окрест и на горных, лобзаемых ветром, вершинах.Громкие вопли услышав, отвсюду сбежались циклопы;Вход обступили пещеры они и спросили: “Зачем тыСозвал нас всех, Полифем?[743] Что случилось? На что тыСладкий наш сон и спокойствие ночи божественной прервал?⁴⁰⁵ Коз ли твоих и баранов кто дерзко похитил? Иль сам тыГибнешь? Но кто же тебя здесь обманом иль силою[744] губит?”Им отвечал он из темной пещеры отчаянно дикимРевом: “Никто! По своей я оплошностью гибну; Никто быСилой не мог повредить мне”. В сердцах закричали циклопы:⁴¹⁰ “Если никто, для чего же один так ревешь ты? Но еслиБолен, то воля на это Зевеса, ее не избегнешь.В помощь отца своего призови, Посидона владыку”.Так говорили они, удаляясь. Во мне же смеялосьСердце, что вымыслом имени всех мне спасти удалося.⁴¹⁵ Охая тяжко, с кряхтеньем и стоном ошарив рукамиСтены, циклоп отодвинул от входа скалу, перед неюСел и огромные вытянул руки, надеясь, что в стаде,Мимо его проходящем, нас всех переловит; конечно,Думал свирепый глупец, что и я был, как он, без рассудка.⁴²⁰ Я ж осторожным умом вымышлял и обдумывал средство,Как бы себя и товарищей бодрых избавить от вернойГибели; многие хитрости, разные способы тщетно[745]Мыслям моим представлялись, а бедствие было уж близко.Вот что, по думаньи долгом, удобнейшим мне показалось:⁴²⁵ Были бараны большие, покрытые длинною шерстью,Жирные, мощные, в стаде; руно их, как шелк,[746] волновалось.Я потихоньку сплетенными крепкими лыками, вырвавИх из рогожи, служившей постелею злому циклопу,По три барана связал; человек был подвязан под каждым⁴³⁰ Средним, другими двумя по бокам защищенный; на каждыхТрех был один из товарищей наших; а сам я?.. Дебелый,Рослый, с роскошною шерстью был в стаде баран; обхватившиМягкую спину его, я повис на руках под шершавымБрюхом; а руки (в руно несказанно густое впустив их)⁴³⁵ Длинною шерстью обвил и на ней терпеливо держался.С трепетом сердца мы ждали явленья божественной Эос.[747]Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос:К выходу все побежали самцы, и козлы и бараны;Матки ж, еще не доенные, жалко блеяли в закутах,⁴⁴⁰ Брызжа из длинных сосцов молоком; господин их, от болиОхая, щупал руками у всех, пробегающих мимо,Пышные спины; но, глупый, он был угадать не способен,Что у иных под волнистой скрывалося грудью; последнийШел мой баран; и медлительным шагом он шел, отягченный⁴⁴⁵ Длинною шерстью и мной, размышлявшим в то время о многом.Спину ощупав его, с ним циклоп разговаривать начал:“Ты ль, мой прекрасный любимец? Зачем же пещеру последнийНыне покинул? Ты прежде ленив и медлителен не был.Первый всегда, величаво ступая, на луг выходил ты[748]⁴⁵⁰ Сладкоцветущей травою питаться; ты в полдень к потокуПервый бежал; и у всех впереди возвращался в пещеруВечером. Ныне ж идешь ты последний; знать, чувствуешь сам ты,Бедный, что око мое за тобой уж не смотрит; лишен яСветлого зренья гнусным бродягою; здесь он вином мне⁴⁵⁵ Ум отуманил; его называют Никто; но еще онВласти моей не избегнул! Когда бы, мой друг, говорить тыМог, ты сказал бы, где спрятался враг ненавистный; я черепВмиг раздробил бы ему и разбрызгал бы мозг по пещере,Оземь ударив его и на части раздернув; отмстил бы⁴⁶⁰ Я за обиду, какую Никто, злоковарный разбойник,[749]Здесь мне нанес”. Так сказав, он барана пустил на свободу.Я ж, недалеко от входа пещеры и внешней оградыПервый став на ноги, путников всех отвязал и немедляС ними все стадо козлов тонконогих и жирных баранов⁴⁶⁵ Собрал; обходами многими их мы погнали на взморьеК нашему судну. И сладко товарищам было нас встретить,Гибели верной избегших; хотели о милых погибшихПлакать они; но, мигнув им глазами,[750] чтоб плач удержали,Стадо козлов и баранов взвести на корабль наш немедля⁴⁷⁰ Я повелел: отойти мне от берега в море хотелось.Люди мои собралися и, севши на лавках у весел,[751]Разом могучими веслами вспенили темные воды;Но, на такое отплыв расстоянье, в каком человечийЯвственно голос доходит до нас, закричал я циклопу:⁴⁷⁵ “Слушай, циклоп беспощадный, вперед беззащитных гостей тыВ гроте глубоком своем не губи и не ешь; святотатнымДелом всегда на себя навлекаем мы верную гибель;[752]Ты, злочестивец, дерзнул иноземцев, твой дом посетивших,Зверски сожрать — наказали тебя и Зевес, и другие⁴⁸⁰ Боги блаженные”. Так я сказал; он, ужасно взбешенный,Тяжкий утес от вершины горы отломил и с размахаНа голос кинул;[753] утес, пролетевши над судном, в пучинуРухнул так близко к нему, что его черноострого носа[754]Чуть не расшиб; всколыхалося море от падшей громады;⁴⁸⁵ Хлынув, большая волна побежала стремительно к брегу;Схваченный ею, обратно к земле и корабль наш помчался.Длинною жердью я в берег песчаный уперся и судноПрочь отвалил; а товарищам молча кивнул головою,Их побуждая всей силой на весла налечь, чтоб избегнуть⁴⁹⁰ Близкой беды; все, нагнувшися, разом ударили в весла.Быв на двойном расстоянье[755] от страшного брега, опять яНачал кричать, вызывая циклопа. Товарищи в страхеВсе убеждали меня замолчать и его не тревожить.“Дерзкий, — они говорили, — зачем ты чудовище дразнишь?⁴⁹⁵ В море швырнувши утес, он едва с кораблем нас не бросилНа берег снова; едва не постигла нас верная гибель.Если теперь он чей голос иль слово какое услышит,Голову нам раздробит и корабль наш в куски изломает,Бросив утес остробокий: до нас же он верно добросит”.⁵⁰⁰ Так говорили они; но, упорствуя дерзостным сердцем,Я продолжал раздражать оскорбительной речью циклопа:“Если, циклоп, у тебя из людей земнородных кто спросит,[756]Как истреблен твой единственный[757] глаз, ты на это ответствуй:Царь Одиссей, городов сокрушитель, героя Лаэрта⁵⁰⁵ Сын, знаменитый властитель Итаки, мне выколол глаз мой”.Так я сказал. Заревел он от злости и громко воскликнул:“Горе! Пророчество древнее ныне сбылось надо мною;Некогда был здесь один предсказатель великий и мудрый,Телем, Эвримиев сын, знаменитейший в людях[758] всевидец;⁵¹⁰ Жил и состарился он, прорицая, в земле у циклопов.Ведая все, что должно совершиться в грядущем, предрек онМне, что рука Одиссеева зренье мое уничтожит.Я же все думал, что явится муж благовидный, высокийРостом, божественной силою мышц обладающий смертный...⁵¹⁵ Что же? Меня малорослый урод, человечишко хилыйЗренья лишил, наперед вероломно вином опьянивши.Если ж ты впрямь Одиссей, возвратись; я, тебя одаривши,Стану молить Посидона, чтоб путь совершил ты безбедноПо морю; сын я ему; он отцом мне слывет; и один он,⁵²⁰ Если захочет, погибшее зренье мое возвратить мне[759]Может — один он, никто из людей и никто из бессмертных”.Так говорил Полифем. Я, ответствуя, громко воскликнул:“О, когда бы я так же мог верно и гнусную вырватьДушу твою из тебя и к Аиду низвергнуть, как верно⁵²⁵ То, что тебе колебатель земли не воротит уж глаза!”Так отвечал я; тут начал он, к звездному небу поднявшиРуки, молиться отцу своему, Посидону владыке:“Царь Посидон земледержец, могучий, лазурнокудрявый,[760]Если я сын твой и ты мне отец, то не дай, чтоб достигнул⁵³⁰ В землю свою Одиссей, городов сокрушитель, ЛаэртовСын, обладатель Итаки, меня ослепивший. Когда жеВоля судьбы, чтоб увидел родных мой губитель, чтоб в дом свойЦарский достигнул, чтоб в милую землю отцов возвратился,Дай, чтоб по многих напастях, утратив сопутников, поздно⁵³⁵ Прибыл туда на чужом корабле он и встретил там горе”.Так говорил он, моляся, и был Посидоном услышан.Тут он огромнейший первого камень схватил и с размахуВ море его с непомерною силой швырнул; загудевши,Он позади корабля темноносого с шумом великим⁵⁴⁰ Грянулся в воду так близко к нему, что едва не расплюснулНашей кормы; всколыхалося море от падшей громады;Судно ж волною помчало вперед к недалекому брегуОстрова Коз; и вошли мы обратно в ту пристань, где нашиВ месте защитном оставлены были суда, где печально⁵⁴⁵ Спутники в скуке сидели и ждали, чтоб мы воротились.К брегу пристав, быстроходный корабль на песок мы втащили;Сами же вышли на брег, поражаемый шумно волнами.Тучных циклоповых коз и баранов собравши, добычуСтали делить мы, чтоб каждому должный достался участок;⁵⁵⁰ Мне же от светлообутых[761] сопутников в дар был особоГлавный назначен баран, и его принесли мы на брегеВ жертву Крониону, туч собирателю, Зевсу владыке.Тучные бедра пред ним мы сожгли. Но, отвергнув он жертву,[762]Стал замышлять, чтоб, беды претерпев, напоследок и всех я⁵⁵⁵ Спутников верных, и всех кораблей крепкозданных лишился.Жертву принесши, мы целый там день до вечерного мрака[763]Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались.Тою порою померкнуло солнце, и тьма наступила;[764]Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.⁵⁶⁰ Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос;Спутников верных созвав, я велел, чтоб они на проворныхВсе кораблях собралися и все отвязали канаты.[765]Спутники все собралися и, севши на лавках у весел,Разом могучими веслами вспенили темные воды.⁵⁶⁵ Далее поплыли мы в сокрушеньи великом о милых[766]Мертвых, но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти.

ПЕСНЬ ДЕСЯТАЯ

Скоро на остров Эолию прибыли мы; обитаетГиппотов сын там, Эол благородный, богами любимый.Остров плавучий[767] его неприступною медной стеноюВесь обнесен; берега ж подымаются гладким утесом.⁵ Там от супруги двенадцать детей родилося Эолу,Шесть дочерей светлоликих и шесть сыновей многосильных.Вырастив их, сыновьям дочерей он в супружество отдал.[768]Днем с благородным отцом и заботливой матерью вместеВсе за трапезой, уставленной яствами, сладко пируют¹⁰ В зале они, благовонной от запаха пищи и пеньемФлейт оглашаемой; ночью же, каждый с своею супругой,Спят на резных, дорогими коврами покрытых кроватях.В град их прибывши,[769] мы в дом их богатый вступили; там целыйМесяц Эол угощал нас радушно и с жадностью слушал¹⁵ Повесть о Трое, о битвах[770] аргивян, о их возвращенье;Все любопытный заставил меня рассказать по порядку.Но напоследок, когда обратился я, в путь изготовясь,С просьбой к нему отпустить нас, на то согласясь благосклонно,Дал он мне сшитый из кожи быка девятигодового[771]²⁰ Мех с заключенными в нем буреносными ветрами;[772] был онИх господином, по воле Крониона Дия, и всех ихМог возбуждать иль обуздывать, как приходило желанье.Мех на просторном моем корабле он серебряной нитьюТуго стянул, чтоб ни малого быть не могло дуновенья²⁵ Ветров; Зефиру лишь дал повеленье дыханьем попутным[773]Нас в кораблях по водам провожать; но домой возвратитьсяДий не судил нам: своей безрассудностью все мы погибли.Девять мы суток и денно и нощно свой путь совершали;Вдруг на десятые сутки явился нам берег отчизны.³⁰ Был он уж близко; на нем все огни уж могли различить мы.В это мгновенье в глубокий я сон погрузился, понежеПравил до тех пор кормилом один, никому не желаяВверить его, чтоб успешней достигнуть отчизны любезной.Спутники тою порой завели разговор; полагали³⁵ Все, что с собою имел серебра я и золота много,Мне на прощание данных царем благородным Эолом.Глядя друг на друга, так рассуждали они меж собою:“Боги! Как всюду его одного уважают и любятЛюди, какую бы землю и чье бы жилище ни вздумал⁴⁰ Он посетить. Уж и в Трое он много сокровищ от разныхСобрал добыч; мы одно претерпели, один совершилиПуть с ним — а в дом свой должны возвратиться с пустыми руками.Так и Эол; лишь ему одному он богатый подарокСделал; посмотрим же, что им так плотно завязано в этом⁴⁵ Мехе: уж верно найдем серебра там и золота много”.Так говорили одни; их одобрили все остальные.Мех был развязан,[774] и шумно исторглися ветры на волю;Бурю воздвигнув, они с кораблями их, громко рыдавших,Снова от брега отчизны умчали в открытое море.⁵⁰ Я пробудился и долго умом колебался, не зная,Что мне избрать, самого ли себя уничтожить, в пучинуБросясь, иль, молча судьбе покорясь, меж живыми остаться.Я покорился судьбе и на дне корабля, завернувшисьВ мантию, тихо лежал. К Эолийскому острову снова⁵⁵ Бурею наши суда принесло. Все товарищи с плачемВышли на твердую землю; запасшись водой ключевою,[775]Наскоро легкий обед мы у быстрых судов совершили.Свой удовольствовав голод едой и питьем, я с собоюВзял одного из товарищей наших с глашатаем; прямо[776]⁶⁰ К дому Эола царя мы пошли и его там засталиВместе с женой и со всеми детьми за семейным обедом.В двери палаты вступив, я с своими людьми на порогеСел; изумилась царева семья; все воскликнули вместе:“Ты ль, Одиссей? Не зловредный ли демон к тебе прикоснулся?⁶⁵ Здесь мы не всё ль учредили, чтоб ты беспрепятственно прибылВ землю отцов иль в иную какую желанную землю?”Так говорили они; с сокрушеньем души отвечал я:“Сон роковой и безумие спутников[777] мне приключилиБедствие злое; друзья, помогите: вам это возможно”.⁷⁰ Так я сказал, умоляющим словом смягчить их надеясь.Все замолчали они; но отец мне ответствовал с гневом:“Прочь, недостойный! Немедля мой остров покинь; неприлично[778]Нам под защиту свою принимать человека, которыйТак очевидно бессмертным, блаженным богам ненавистен.[779]⁷⁵ Прочь! Ненавистный блаженным богам и для нас ненавистен”.Кончив, меня он, рыдавшего жалобно, из дому выслал.Далее поплыли мы в сокрушении сердца великом.Люди мои, утомяся от гребли, утратили бодрость,Помощи всякой лишенные собственным жалким безумством.⁸⁰ Денно и нощно шесть суток носясь по водам, на седьмыеПрибыли мы к многовратному граду в стране лестригонов,[780]Ламосу. Там, возвращаяся с поля, пастух вызываетНа поле выйти другого; легко б несонливый работникПлату двойную там мог получать, выгоняя пастися⁸⁵ Днем белорунных баранов, а ночью быков криворогих:Ибо там паства дневная с ночною сближается паствой.В славную пристань вошли мы: ее образуют утесы,Круто с обеих сторон подымаясь и сдвинувшись подлеУстья великими, друг против друга из темныя бездны⁹⁰ Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая.Люди мои, с кораблями в просторную пристань проникнув,Их утвердили в ее глубине и связали, у берега теснымРядом поставив: там волн никогда ни великих, ни малыхНет, там равниною гладкою лоно морское сияет.⁹⁵ Я же свой черный корабль поместил в отдаленье от прочих,[781]Около устья, канатом его привязав под утесом.После взошел на утес и стоял там, кругом озираясь:Не было видно нигде ни быков, ни работников в поле;Изредка только, взвиваяся, дым от земли подымался.¹⁰⁰ Двух расторопнейших самых товарищей наших я выбрал[782](Третий был с ними глашатай) и сведать послал их, к каким мыЛюдям, вкушающим хлеб на земле плодоносной, достигли?Гладкая скоро дорога представилась им, по которойВ город[783] дрова на возах с окружающих гор доставлялись.¹⁰⁵ Сильная дева им встретилась[784] там; за водою с кувшиномЗа город вышла она; лестригон Антифат был отец ей;Встретились с нею они при ключе Артакийском, в котором[785]Черпали светлую воду все, жившие в городе близком.К ней подошедши, они ей сказали: “Желаем узнать мы,¹¹⁰ Дева, кто властвует здешним народом и здешней страною?”Дом Антифата, отца своего, им она указала.В дом тот высокий вступивши, они там супругу владыкиВстретили, ростом с великую гору, — они ужаснулись.Та же велела скорей из собранья царя Антифата¹¹⁵ Вызвать; и он, прибежав, на погибель товарищей наших,Жадно схватил одного и сожрал; то увидя, другиеБросились в бегство и быстро к судам возвратилися; он жеНачал ужасно кричать и встревожил весь город; на громкийКрик отовсюду сбежалась толпа лестригонов могучих;¹²⁰ Много сбежалося их, великанам,[786] не людям подобных.С крути утесов они через силу подъемные камниСтали бросать; на судах поднялася тревога — ужасныйКрик убиваемых, треск от крушенья снастей; тут злосчастныхСпутников наших, как рыб, нанизали на колья и в город¹²⁵ Всех унесли на съеденье. В то время как бедственно гиблиВ пристани спутники, острый я меч обнажил и, отсекшиКрепкий канат, на котором стоял мой корабль темноносый,Людям, собравшимся в ужасе, молча кивнул головою,Их побуждая всей силой на весла налечь, чтоб избегнуть.¹³⁰ Близкой беды: устрашенные дружно ударили в весла.Мимо стремнистых утесов в открытое море успешноВыплыл корабль мой; другие же все невозвратно погибли.Далее поплыли мы, в сокрушенье великом о милых[787]Мертвых, но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти.¹³⁵ Мы напоследок достигли до острова Эи.[788] ИздавнаСладкоречивая,[789] светлокудрявая там обитаетДева[790] Цирцея, богиня, сестра кознодея Аэта.[791]Был их родителем Гелиос, бог, озаряющий смертных;Мать же была их прекрасная дочь Океанова, Перса.¹⁴⁰ К брегу крутому пристав с кораблем, потаенно вошли мыВ тихую пристань: дорогу нам бог указал благосклонный.На берег вышед, на нем мы остались два дня и две ночи,В силах своих изнуренные, с тяжкой печалию сердца.[792]Третий нам день привела светозарнокудрявая Эос.¹⁴⁵ Взявши копье и двуострый свой меч опоясав, пошел яС места, где был наш корабль, на утесистый берег, чтоб сведать,Где мы? Не встречу ль людей? Не послышится ль чей-нибудь голос?Став на вершине утеса, я взором окинул окрестность.Дым, от земли путеносной вдали восходящий, увидел¹⁵⁰ Я за широко разросшимся лесом в жилище Цирцеи.Долго рассудком и сердцем колеблясь, не знал я, идти лиК месту тому мне, где дым от земли подымался багровый?Дело обдумав, уверился я наконец, что удобнейБыло сначала на брег, где стоял наш корабль, возвратиться,¹⁵⁵ Там отобедать с людьми и, надежнейших выбрав, отправитьИх за вестями. Когда ж к кораблю своему подходил я,Сжалился благостный бог надо мной, одиноким: навстречуМне он оленя богаторогатого, тучного выслал;Пажить лесную покинув, к студеной реке с несказанной¹⁶⁰ Жаждой бежал он, измученный зноем полдневного солнца.Меткое бросив копье, поразил я бегущего зверяВ спину: ее проколовши насквозь, острием на другой бокВышло копье; застонав, он упал, и душа отлетела.Ногу уперши в убитого, вынул копье я из раны,¹⁶⁵ Подле него на земле положил и немедля болотныхГибких тростинок нарвал, чтоб веревку в три локтя длиноюСвить, переплетши тростинки и плотно скрутив их. ВеревкуСвивши, связал я оленю тяжелому длинные ноги;Между ногами просунувши голову, взял я на плечи¹⁷⁰ Ношу и с нею пошел к кораблю, на копье опираясь;Просто ж ее на плечах я не мог бы одною рукоюСнесть: был чрезмерно огромен олень. Перед судном на землюБросил его я, людей разбудил и, приветствовав всех их,Так им сказал: “Ободритесь, товарищи, в область Аида¹⁷⁵ Прежде, пока не наступит наш день роковой, не сойдем мы;Станем же ныне (едой наш корабль запасен изобильно)Пищей себя веселить, прогоняя мучительный голод”.Было немедля мое повеленье исполнено; снявши[793]Верхние платья, они собрались у бесплодного моря;¹⁸⁰ Всех их олень изумил, несказанно великий и тучный;Очи свои удовольствовав сладостным зреньем, умылиРуки они и поспешно обед приготовили вкусный.Целый мы день до вечернего сумрака, сидя на бреге,[794]Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались;¹⁸⁵ Солнце тем временем село, и тьма наступила ночная;Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег.Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.Спутников верных своих на совет пригласив, я сказал им:“Спутники верные, слушайте то, что скажу вам, печальный:[795]¹⁹⁰ Нам неизвестно, где запад лежит, где является Эос;[796]Где светоносный под землю спускается Гелиос, где онНа небо всходит; должны мы теперь совокупно размыслить,Можно ли чем от беды нам спастися; я думаю, нечем.С этой крутой высоты я окрестность окинул глазами:¹⁹⁵ Остров, безбрежною бездной морской, как венцом, окруженный,Плоско на влаге лежащий, увидел я; дым подымалсяГусто вдали из широкорастущего, темного леса”.Так я сказал; в их груди сокрушилося милое сердце:В память пришли им и злой лестригон Антифат, и надменный²⁰⁰ Силой своею циклоп Полифем, людоед святотатный;Громко они застонали, обильным потоком пролившиСлезы, — напрасно: от слез и от стонов их не было пользы.Тут разделить я решился товарищей меднообутыхНа две дружины; одною дружиной начальствовал сам я;²⁰⁵ Избран вождем был дружины другой Эврилох благородный.Жеребьи в медноокованном шлеме потом потрясли мы[797] —Вынулся жеребий твердому сердцем вождю Эврилоху.В путь собрался он, и с ним двадцать два[798] из товарищей наших.С плачем они удалились, оставя нас, горем объятых.²¹⁰ Скоро они за горами увидели крепкий Цирцеин[799]Дом, сгроможденный из тесаных камней на месте открытом.Около дома толпилися горные львы и лесныеВолки: питьем очарованным их укротила Цирцея.[800]Вместо того чтоб напасть на пришельцев, они подбежали²¹⁵ К ним миролюбно и, их окруживши, махали хвостами.Как к своему господину, хвостами махая, собакиЛастятся — им же всегда он приносит остатки обеда, —Так остролапые львы и шершавые волки к пришельцам[801]Ластились. Их появленьем они, приведенные в ужас,²²⁰ К дому прекраснокудрявой богини Цирцеи поспешно[802]Все устремились. Там голосом звонко-приятным богиняПела, сидя за широкой, прекрасной, божественно тонкой[803]Тканью, какая из рук лишь богини бессмертной выходит.К спутникам тут обратяся, Политос, мужей предводитель,²²⁵ Мне меж другими вернейший, любезнейший друг мой, сказал им:“Слышите ль голос приятный, товарищи? Кто-то, за тканьюСидя, поет там, гармонией всю наполняя[804] окрестность.Кто же? Богиня иль смертная? Голос скорей подадим ей”.Так он сказал им; они закричали, чтоб вызвать певицу.²³⁰ Вышла немедля она и, блестящую дверь растворивши,В дом пригласила вступить их; забыв осторожность, вступилиВсе; Эврилох лишь один назади, усомнившись,[805] остался.Чином гостей посадивши на кресла и стулья, ЦирцеяСмеси из сыра и меду с ячменной мукой и с прамнейским[806]²³⁵ Светлым вином подала им, подсыпав волшебного зельяВ чашу, чтоб память у них об отчизне пропала;[807] когда жеЕю был подан, а ими отведан напиток, ударом[808]Быстрым жезла загнала чародейка в свиную закутуВсех; очутился там каждый с щетинистой кожей, с свиною²⁴⁰ Мордой и с хрюком свиным, не утратив, однако, рассудка.Плачущих всех заперла их в закуте волшебница, бросивИм желудей, и свидины,[809] и буковых диких ореховВ пищу, к которой так лакомы свиньи, любящие рыломЗемлю копать. К кораблю Эврилох прибежал той порою²⁴⁵ С вестью плачевной о бедствии, спутников наших постигшем.Долго не мог, сколь ни силился, слова сказать он, могучимГорем проникнутый в сердце; слезами наполнены былиОчи его, и душа в нем терзалась от скорби; когда жеВсе мы его в изумленьи великом расспрашивать стали,²⁵⁰ Так рассказал он мне повесть о бедствии посланных наших:“Лес перешедши, как ты повелел, Одиссей многославный,Скоро мы там за горами увидели крепкий Цирцеин[810]Дом, сгроможденный из тесаных камней на месте открытом.[811]В нем, мы услышали, пела прекрасно певица, за тканью²⁵⁵ Сидя, не знаю, богиня иль смертная. Тотчас мы голосПодали; вышла она и, блестящую дверь растворивши,В дом нас вступить пригласила; забыв осторожность, вступилиВсе; я остался один назади, предузнавши погибель;Все там исчезли они, и обратно никто уж не вышел.²⁶⁰ Долго я ждал; напоследок ушел, ничего не узнавши”.Так он сказал; и немедля, надев на плечо среброгвоздный,Медный, двуострый мой меч и схвативши свой туго согбенныйЛук, я велел Эврилоху меня проводить, возвратившисьТой же дорогой со мною; но он, на колена в великом[812]²⁶⁵ Страхе упав, мне с рыданием бросил крылатое слово:[813]“Нет, повелитель,[814] позволь за тобой не ходить мне; уверенЯ, что ни сам ты назад не придешь, ни других не воротишьСпутников наших; советую лучше, как можно скорее,Бегством спасаться, иль все мы ужасного дня не минуем”.²⁷⁰ Так говорил Эврилох, и, ему отвечая, сказал я:“Друг Эврилох, принуждать я тебя не хочу; оставайсяЗдесь, при моем корабле, утешаться питьем и едою;Я же пойду; непреклонной нужде покориться мне должно”.С сими словами пошел я от моря, корабль там оставив.²⁷⁵ Той же порой, как, в святую долину спустяся, уж был яБлизко высокого дома волшебницы хитрой Цирцеи,Эрмий с жезлом золотым пред глазами моими, нежданный,Стал, заступив мне дорогу; пленительный образ имел онЮноши с девственным пухом на свежих ланитах, в прекрасном²⁸⁰ Младости цвете. Мне ласково руку подавши, сказал он:“Стой, злополучный, куда по горам ты бредешь одиноко,Здешнего края не ведая? Люди твои у Цирцеи;Всех обратила в свиней[815] чародейка и в хлев заперла свой.Их ты избавить спешишь; но и сам, опасаюсь, оттуда²⁸⁵ Цел не уйдешь; и с тобою случится, что с ними случилось.Слушай, однако: тебя от беды я великой избавитьСредство имею: дам зелье тебе; ты в жилище ЦирцеиСмело поди с ним; оно охранит от ужасного часа.Я же тебе расскажу о волшебствах коварной богини:²⁹⁰ Пойло[816] она приготовит и зелья в то пойло подсыплет.Но над тобой не подействуют чары; чудесное средство,Данное мною, их силу разрушит. Послушай; как скороМощным жезлом чародейным Цирцея к тебе прикоснется,Острый свой меч обнажив, на нее устремись ты немедля,²⁹⁵ Быстро, как будто ее умертвить вознамерясь; в испугеСтанет на ложе с собою тебя призывать чародейка —Ты не подумай отречься от ложа богини: избавишьСпутников, будешь и сам гостелюбно богинею принят.Только потребуй, чтоб прежде она поклялася великой³⁰⁰ Клятвой, что вредного замысла против тебя не имеет:Иначе мужество, ею расслабленный, все ты утратишь”.[817]С сими словами растенье мне подал божественный Эрмий,Вырвав его из земли и природу его объяснив мне:Корень был черный, подобен был цвет молоку белизною;³⁰⁵ Моли его называют бессмертные; людям опасно[818]С корнем его вырывать из земли, но богам все возможно.Эрмий, подав мне растенье,[819] на светлый Олимп удалился.Я же пошел вдоль лесистого острова к дому Цирцеи,Многими, сердце мое волновавшими, мыслями полный.³¹⁰ Став перед дверью прекраснокудрявой богини, я громкоНачал ее вызывать; и, услышав мой голос, немедляВышла она, отворила блестящие двери и в дом дружелюбноМне предложила вступить; с сокрушением сердца вступил я.Введши в покои меня и на стул посадив среброгвоздный³¹⁵ Редкой работы (для ног же была там скамейка), богиня[820]В чашу златую влила для меня свой напиток; но прежде,Злое замыслив, подсыпала зелье в него; и когда онЕю был подан, а мною безвредно отведан, свершилаЧару она, дав удар мне жезлом и сказав мне такое³²⁰ Слово: “Иди и свиньею валяйся в закуте с другими”.Я же свой меч изощренный извлек и его, подбежав к ней,[821]Поднял, как будто ее умертвить вознамерившись; громкоВскрикнув, она от меча увернулась и, с плачем великимСжавши колена мои, мне крылатое бросила слово:³²⁵ “Кто ты? Откуда? Каких ты родителей? Где обитаешь?Я в изумленьи; питья моего ты отведал и не былИм превращен; а доселе никто не избег чародейства,Даже и тот, кто, не пив, лишь губами к питью прикасался.Сердце железное бьется в груди у тебя; и, конечно,³³⁰ Ты Одиссей, многохитростный муж, о котором давно мнеЭрмий, носитель жезла золотого, сказал, что сюда онБудет, на черном плывя корабле от разрушенной Трои.Вдвинь же в ножны медноострый свой меч и со мноюЛоже мое[822] раздели: сочетавшись любовью на сладком³³⁵ Ложе, друг другу доверчиво сердце свое мы откроем”.Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я:“Как же могу, о Цирцея, твоим быть доверчивым другом,Если в свиней обратила моих ты сопутников? Мне же,Гибельный, верно, замысля обман, ты теперь предлагаешь³⁴⁰ Ложе с тобой разделить, затворившись в твоей почивальне, —Там у меня, безоружного, мужество все ты похитишь.Нет, не надейся, чтоб ложе твое разделил я с тобоюПрежде, покуда сама ты, богиня, не дашь мне великой[823]Клятвы, что вредного замысла против меня не имеешь”.³⁴⁵ Так я сказал, и Цирцея богами великими стала[824]Клясться; когда ж поклялася и клятву свою совершила,С нею в ее почивальне я лег на прекрасное ложе.Тою порою заботились в светлых покоях четыреДевы, служанки проворные, всё учреждавшие в доме;³⁵⁰ Все они дочери были потоков,[825] и рощ, и священныхРек, в необъятное лоно глубокого моря бегущих.Дева одна, положивши на кресла подушки, постлалаПышные сверху ковры, на ковры ж полотняные ткани.К каждым креслам другая серебряный чудной работы³⁵⁵ Стол пододвинула с хлебом в златых драгоценных корзинах.Третья смешала в кратере серебряной воду с медвяным,Сладким вином; на столы же поставила кубки златые.Светлой воды принесла напоследок четвертая дева:Яркий огонь разложив под треножным котлом, вскипятила³⁶⁰ Воду она; вскипятивши же воду в котле, осторожноСтала сама, из котла подливая воды вскипяченнойВ свежую воду, плеча орошать мне и голову теплойВлагой: и тем прекратилось томившее дух расслабленьеТела. Когда ж и омыт я, и чистым натерт был елеем,[826]³⁶⁵ Легкий надевши хитон и косматую мантию, с девойВ светлый покой я вступил, и она к среброгвоздным, богатым[827]Креслам меня проводила, — была там для ног и скамейка.Тут принесла на лохани серебряной руки умыть мне[828]Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня,³⁷⁰ Гладкий потом пододвинула стол; на него положилаХлеб домовитая ключница с разным съестным, из запаса,Выданным ею охотно, и стала меня дружелюбноПотчевать вкусною пищей; но пища была мне противна.Думой объятый, сидел я с недобрым предчувствием[829] в сердце.³⁷⁵ Видя, что думой объятый сижу и что к лакомой пищеРук не хочу протянуть я, печалью объятый, Цирцея,Близко ко мне подошедши, крылатое бросила слово:“Что у тебя на душе, Одиссей? Отчего так унылоЗдесь ты сидишь, как немой, ни еды, ни питья не вкушая?³⁸⁰ Или еще ты страшишься какого коварства? НапрасенСтрах твой; ты слышал, тебе поклялась я великою клятвой”.Так говорила богиня, и так, отвечая, сказал я:“О Цирцея, какой же, пристойность и правду любящий,Муж согласится себя утешать и питьем и едою³⁸⁵ Прежде, пока не увидит своими глазами спасеньяСпутников? Если желаешь, чтоб пищи твоей я коснулся,Спутников дай мне спасенье своими глазами увидеть”.Так я сказал, и немедля с жезлом из покоев ЦирцеяВышла, к закуте свиной подошла и, ее отворивши,³⁹⁰ Их, превращенных в свиней девятигодовалых, оттудаВывела; стали они перед нею; она ж, обошед ихВсех, почередно помазала каждого мазью, и разомСпала с их тела щетина, его покрывавшая густоС самых тех пор, как Цирцея дала им волшебного зелья;³⁹⁵ Прежний свой вид возвратив, во мгновенье все стали моложе,Силами крепче, красивей лицом и возвышенней станом;Все во мгновенье узнали меня и ко мне протянулиРадостно руки; потом зарыдали от скорби; их воплемДом огласился; проникнула жалость и в душу Цирцеи.⁴⁰⁰ Близко ко мне подошедши, богиня богинь мне сказала:“О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,Медлить не должно; поди на песчаное взморье и вернымСпутникам всем совокупно втащить повели на зыбучийБерег корабль твой; потом, все богатства и снасти в пещере⁴⁰⁵ Скрыв и товарищей взявши с собою, сюда возвратися”.Так мне сказала, и я покорился ей мужеским сердцем.Шагом поспешным пришед к кораблю на песчаное взморье,Близ корабля я на бреге нашел всех товарищей верных,Стонущих громко, из глаз изобильные слезы лиющих.⁴¹⁰ Как запертые в закутах телята, увидя идущихС паствы коров, напитавшихся сочной травой луговою,Все им навстречу бегут, из заград вырывался тесных,Все окружают, мыча, возвратившихся с пажити маток:Так побежали толпою, увидя меня издалека,⁴¹⁵ Спутники все мне навстречу; и сильно проникла их сердцеРадость, как будто б в родную они возвратились Итаку,В наше отечество милое, где родились и цвели мы.Горько заплакав, они мне крылатое бросили слово:“Радостно нам возвращенье твое, повелитель, как будто б⁴²⁰ В наше отечество, в нашу Итаку мы вдруг возвратились.Но не скрывайся, скажи, где товарищи? Что их постигло?”[830]Так говорили они, вопрошая; им так отвечал я:“Прежде, друзья, совокупною силой корабль на зыбучий[831]Берег втащите; в пещере потом все богатства и снасти⁴²⁵ Скройте; потом соберитесь и следуйте смело за мною.К спутникам вас поведу я в святую обитель Цирцеи.Всех их, питьем и едой веселящихся, там вы найдете”.Было немедля мое повеленье исполнено ими.Но Эврилох, вопреки мне, хотел удержать их; он смело,⁴³⁰ Голос возвысив, товарищам бросил крылатое слово:[832]“Стойте; куда вы, безумцы? За ним по следам вы хотитеВ дом чародейки опасной идти? Но она превратит вас[833]Всех иль в свиней, иль в шершавых волков, иль в лесных густогривых[834]Львов, чтоб ее стерегли вы жилище; там с вами случится⁴³⁵ То ж, что случилось в пещере циклопа, куда безрассудноНаши товарищи следом за дерзким вошли Одиссеем.Он, необузданный, был их погибели жалкой виною”.Так говорил Эврилох, и меня побуждало уж сердцеМеч длинноострый схватить и его обнаженною медью⁴⁴⁰ Голову с плеч непокорного сбросить на землю, хотя онБыл мне и родственник близкий;[835] но спутники все, удержавшиРуку мою, обратили ко мне миротворное слово:“Если желаешь, божественный, пусть Эврилох остаетсяУ моря здесь с кораблем и его сторожит неусыпно;⁴⁴⁵ Мы же пойдем за тобою в святую обитель Цирцеи”.Всех их от моря повел я, корабль наш покинув на бреге;Но Эврилох не остался один с кораблем и за намиСледом пошел, приведенный моими угрозами в трепет.Тою порой остальные товарищи в доме Цирцеи⁴⁵⁰ Баней себя освежили;[836] душистым натершись елеем,В легкий хитон и косматую мантию каждый облекся.Я, возвратясь, их нашел за роскошной трапезой сидящих.Свидясь с друзьями и все рассказав о случившемся с ними,Громко они зарыдали, их воплем весь дом огласился.⁴⁵⁵ Близко ко мне подошедши, богиня Цирцея сказала:[837]“Царь Одиссей, многохитростный муж, Лаэртид благородный,Все вы свою укротите печаль и от слез воздержитесь;Знаю довольно я, что на водах многорыбного моря,Что на земле от свирепых людей претерпели вы, — горе⁴⁶⁰ Бросив теперь, наслаждайтесь питьем и едою, покудаВ вашей груди не родится то мужество снова, с которымНекогда в путь вы пустились, расставшись с отчизною милой,С вашей суровой Итакою. Ныне в бессилии робком,Все помышляя о странствии бедственном, сердце веселью⁴⁶⁵ Вы затворяете, — были велики страдания ваши”.Так нам сказала, и мы покорились ей мужеским сердцем.С тех пор вседневно, в теченье мы целого годаЕли прекрасное мясо и сладким вином утешались.Но когда наконец обращеньем времен совершен был[838]⁴⁷⁰ Круг годовой, миновалися месяцы, дни пролетели,Спутники все приступили ко мне с убедительной речью:“Время, несчастный,[839] тебе о возврате в Итаку подумать,Если угодно богам, чтоб спаслись мы, чтоб мог ты увидетьСветло-богатый свой дом, и отчизну, и милых домашних”.⁴⁷⁵ Так мне сказали, и я покорился им мужеским сердцем.Весело весь мы тот день до вечернего позднего мрака[840]Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались.Солнце тем временем село, и тьма наступила ночная.Спутники все предались в потемневших палатах покою.⁴⁸⁰ Я ж, возвратяся к Цирцее, с ней рядом на ложе роскошномЛег, и колена ее обхватил, и богине, склонившейСлух свой ко мне со вниманием, бросил крылатое слово:“О Цирцея, исполни свое обещанье[841] в отчизнуНас возвратить; сокрушается сердце по ней; в сокрушенье⁴⁸⁵ Спутники все приступают ко мне и мою раздираютДушу (когда ты бываешь отсутственна) жалобным плачем”.Так говорил я, и так, отвечая, сказала богиня:“О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,В доме своем я тебя поневоле держать не желаю.⁴⁹⁰ Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняся, проникнутьВ область Аида, где властвует страшная с ним Персефона.Душу пророка, слепца, обладавшего разумом зорким,[842]Душу Тирезия Фивского должно тебе вопросить там.Разум ему сохранен Персефоной и мертвому; в аде[843]⁴⁹⁵ Он лишь с умом; все другие безумными тенями веют”.Так говорила богиня; во мне растерзалося сердце;[844]Горько заплакал я, сидя на ложе, мне стала противнаЖизнь, и на солнечный свет поглядеть не хотел я, и долгоРвался, и долго, простершись на ложе, рыдал безутешно.⁵⁰⁰ Но напоследок, богине ответствуя, так я сказал ей:“Кто ж, о Цирцея, на этом пути провожатым мне будет?В аде еще не бывал с кораблем ни один земнородный”.Так вопросил я богиню, и так мне она отвечала:“О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,⁵⁰⁵ Верь, кораблю твоему провожатый найдется; об этомТы не заботься; но, мачту поставив и парус поднявши,Смело плыви; твой корабль передам я Борею;[845] когда жеТы, Океан в корабле поперек переплывши, достигнешьНизкого брега, где дико растет Персефонин широкий⁵¹⁰ Лес из ракит, свой теряющих плод,[846] и из тополей черных,[847]Вздвинув на брег, под которым шумит Океан водовратный,Черный корабль свой, вступи ты в Аидову мглистую область.Быстро бежит там Пирифлегетон в Ахероново лоно[848]Вместе с Коцитом, великою ветвию Стикса; утес там⁵¹⁵ Виден, и обе под ним многошумно сливаются реки.Слушай теперь, и о том, что скажу, не забудь: под утесомВыкопав яму глубокую, в локоть один шириной и длиною,[849]Три соверши возлияния мертвым, всех вместе призвав их:[850]Первое смесью медвяной,[851] другое вином благовонным,⁵²⁰ Третье водою и, все пересыпав мукою ячменной,Дай обещанье безжизненно веющим теням усопших:В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертвуИм принести и в зажженный костер драгоценностей много[852]Бросить, Тирезия ж более прочих уважить, особо⁵²⁵ Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.После (когда обещание дашь многославным умершим)[853]Черную овцу и черного с нею барана, — к Эреву[854]Их обратив головою, а сам обратясь к Океану,[855] —В жертву теням принеси; и к тебе тут немедля великой⁵³⁰ Придут толпою отшедшие души умерших; тогда тыСпутникам дай повеленье, содравши с овцы и с барана,[856]Острой зарезанных медью, лежащих в крови перед вами,Кожу, их бросить немедля в огонь и призвать громогласноГрозного бога Аида и страшную с ним Персефону;⁵³⁵ Сам же ты, острый свой меч обнаживши и с ним перед ямойСев, запрещай приближаться безжизненным теням усопшихК крови, покуда ответа не даст вопрошенный Тирезий.Скоро и сам он, представ пред тобой, повелитель народов,Скажет тебе, где дорога, и долог ли путь, и успешно ль[857]⁵⁴⁰ Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься”.Так говорила она; той порой златотронная ЭосВстала; богиня, в хитон и хламиду меня облачивши,Светлосеребряной ризой из тонковоздушныя ткани[858]Нежные плечи одела свои, золотым драгоценным⁵⁴⁵ Поясом стан обвила и покров с головы опустила.Я же, чертоги ее перешедши, товарищей верных[859]Всех разбудил и, приветствие каждому сделав, сказал им:“Время, друзья, вам от сладкого сна пробудиться; покиньтеЛоже; пойдем; нас богиня сама побуждает к отъезду”.⁵⁵⁰ Так я сказал, и они покорились мне мужеским сердцем.Но и оттуда не мог я отплыть без утраты печальной:Младший из всех на моем корабле, Эльпенор, неотличныйСмелостью в битвах, нещедро умом от богов одаренный,Спать для прохлады ушел на площадку возвышенной кровли⁵⁵⁵ Дома Цирцеи священного, крепким вином охмеленный.Шумные сборы товарищей, в путь уж готовых, услышав,Вдруг он вскочил и, от хмеля забыв, что назад обратитьсяДолжен был прежде, чтоб с кровли высокой сойти по ступеням,[860]Прянул спросонья вперед, сорвался и, ударясь затылком⁵⁶⁰ Оземь, сломил позвонковую кость, и душа отлетелаВ область Аида. Тем временем спутникам так говорил я:“Мыслите, верно, друзья, вы, что в милую землю отчизныМы возвращаемся? Путь нам иной указала Цирцея:В царстве Аида, где властвует страшная с ним Персефона,[861]⁵⁶⁵ Душу Тирезия Фивского должен сперва вопросить я”.Так я сказал; в их груди сокрушилося милое сердце;Пали на землю они, в исступлении волосы рвали,Всё понапрасну — от слез и от воплей нам не было пользы.Все к своему кораблю, на песчаном стоявшему бреге,⁵⁷⁰ Вместе пошли мы, печальные, льющие слезы обильно.Тою порою на брег привела чернорунную овцуС черным бараном Цирцея и, там их оставя, меж намиТихо прошла, невидимая... Смертным увидеть не можноБога, когда, приходя к ним, он хочет остаться невидим.

ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ

К морю и к ждавшему нас на песке кораблю собралисяВсе мы и, сдвинувши черный корабль на священные воды,Мачту на нем утвердили и к ней паруса привязали.Взявши барана и овцу с собой, на корабль совокупно⁵ Все мы взошли, сокрушенные горем, лиющие слезы.Был нам по темным волнам провожатым надежным попутный[862]Ветер, пловцам благовеющий друг, парусов надуватель,Послан приветноречивою,[863] светлокудрявой богиней;Все корабельные снасти порядком убрав, мы спокойно¹⁰ Плыли; корабль наш бежал, повинуясь кормилу[864] и ветру.Были весь день паруса путеводным дыханием полны.Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.Скоро пришли мы к глубокотекущим водам Океана;Там киммериян печальная область, покрытая вечно[865]¹⁵ Влажным туманом и мглой облаков; никогда не являетОку людей там лица лучезарного Гелиос, землю льОн покидает, всходя на звездами обильное небо,С неба ль, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь;Ночь безотрадная там искони окружает живущих.²⁰ Судно, прибыв, на песок мы встащили; барана и овцуВзяли с собой и пошли по течению вод ОкеанаБерегом к месту, которое мне указала Цирцея.Дав Перимеду держать с Эврилохом зверей, обреченныхВ жертву, я меч обнажил медноострый и, им ископавши²⁵ Яму глубокую, в локоть один шириной и длиною,[866]Три совершил возлияния мертвым, мной призванным вместе:Первое смесью медвяной, второе вином благовонным,Третье водой и, мукою ячменною все пересыпав,Дал обещанье безжизненно веющим теням усопших:³⁰ В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертвуИм принести и в зажженный костер драгоценностей многоБросить; Тирезия ж более прочих уважить, особоЧерного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.Дав обещанье такое и сделав воззвание к мертвым,³⁵ Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал;Черная кровь полилася в нее, и слетелись толпоюДуши усопших, из темныя бездны Эрева поднявшись:[867]Души невест, малоопытных юношей, опытных старцев,[868]Дев молодых, о утрате недолгия жизни скорбящих,⁴⁰ Бранных мужей, медноострым копьем пораженных смертельноВ битве и брони, обрызганной кровью, еще не сложивших.Все они, вылетев вместе бесчисленным роем из ямы,Подняли крик несказанный; был схвачен я ужасом бледным.Кликнув товарищей, им повелел я с овцы и с барана,[869]⁴⁵ Острой зарезанных медью, лежавших в крови перед нами,Кожу содрать и, огню их предавши, призвать громогласноГрозного бога Аида и страшную с ним Персефону.Сам же я меч обнажил изощренный и с ним перед ямойСел, чтоб мешать приближаться безжизненным теням усопших⁵⁰ К крови, пока мне ответа не даст вопрошенный Тирезий.Прежде других предо мною явилась душа Эльпенора;[870]Бедный, еще не зарытый, лежал на земле путеносной.Не был он нами оплакан; ему не свершив погребенья,В доме Цирцеи его мы оставили: в путь мы спешили.⁵⁵ Слезы я пролил, увидя его; состраданье мне душу проникло.Голос возвысив, я мертвому бросил крылатое слово:“Скоро же, друг Эльпенор, очутился ты в царстве Аида!Пеший проворнее был ты, чем мы в корабле быстроходном”.Так я сказал; простонавши печально, мне так отвечал он:⁶⁰ “О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей многославный,Демоном злым погублен я и силой вина несказанной;Крепко на кровле заснув, я забыл, что назад надлежалоПрежде пойти, чтоб по лестнице с кровли высокой спуститься;[871]Бросясь вперед, я упал и, затылком ударившись оземь,⁶⁵ Кость изломал позвоночную; в область Аида мгновенноДух отлетел мой. Тебя же любовью к отсутственным милым,Верной женою, отцом, воспитавшим тебя, и цветущимСыном, тобой во младенческих летах оставленным дома,Ныне молю (мне известно, что, область Аида покинув,⁷⁰ Ты в корабле возвратишься на остров Цирцеи) — о! вспомни,Вспомни тогда обо мне, Одиссей благородный, чтоб не былТам не оплаканный я и безгробный оставлен, чтоб гневаМстящих богов на себя не навлек ты моею бедою.Бросивши труп мой со всеми моими доспехами в пламень,⁷⁵ Холм гробовой надо мною насыпьте близ моря седого;В памятный знак же о гибели мужа для поздних потомковВ землю на холме моем то весло водрузите, которымНекогда в жизни, ваш верный товарищ, я волны тревожил”.Так говорил Эльпенор, и, ему отвечая, сказал я:⁸⁰ “Все, злополучный, как требуешь, мною исполнено будет”.Так мы, печально беседуя, друг подле друга сидели,Я, отгоняющий тени[872] от крови мечом обнаженным,Он, говорящий со мною, товарища прежнего призрак.Вдруг подошло, я увидел, ко мне привиденье умершей⁸⁵ Матери милой моей Антиклеи, рожденной великимАвтоликоном, — ее меж живыми оставил я дома,В Трою отплыв. Я заплакал, печаль мне проникнула душу;Но и ее, сколь ни тяжко то было душе, не пустил яК крови: мне не дал ответа еще прорицатель Тирезий.⁹⁰ Скоро предстал предо мной и Тирезия Фивского образ;Был он с жезлом золотым, и меня он узнал и сказал мне:“Что, Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,[873]Что, злополучный, тебя побудило, покинув пределыСветлого дня, подойти к безотрадной обители мертвых?⁹⁵ Но отслонися от ямы и к крови мечом не препятствуйМне подойти, чтоб, напившися, мог я по правде пророчить”.[874]Так он сказал; отслоняся от ямы, я меч среброгвоздныйВдвинул в ножны; а Тирезий, напившися черныя крови,Слово ко мне обратил и сказал мне, по правде пророча:¹⁰⁰ “Царь Одиссей, возвращения сладкого в дом свой ты жаждешь.[875]Бог раздраженный его затруднит несказанно, понежеГонит тебя колебатель земли Посидон; ты жестоко[876]Душу разгневал его ослеплением милого сына.Но, и ему вопреки, и беды повстречав, ты достигнуть¹⁰⁵ Можешь отечества, если себя обуздаешь и буйныхСпутников; с ними ты к острову знойной[877] Тринакрии, безднуТемно-лазурного моря измерив, корабль приведешь свой;Тучных быков[878] и волнистых баранов пасет там издавнаГелиос светлый, который все видит, все слышит, все знает.[879]¹¹⁰ Будешь в Итаке, хотя и великие бедствия встретишь,[880]Если воздержишься руку поднять на стада Гелиоса;Если же руку подымешь на них, то пророчу погибельВсем вам: тебе, кораблю и сопутникам; сам ты избегнешь[881]Смерти, но бедственно в дом возвратишься, товарищей в море[882]¹¹⁵ Всех потеряв, на чужом корабле, и не радость там встретишь:Буйных людей там найдешь ты, твое достоянье губящих,Мучащих дерзким своим сватовством Пенелопу, дарамиБрачными ей докучая; ты им отомстишь. Но когда ты,Праведно мстя, женихов, захвативших насильственно дом твой,¹²⁰ В нем умертвишь иль обманом, иль явною силой — покинувЦарский свой дом и весло корабельное взявши, отправьсяСтранствовать снова и странствуй, покуда людей не увидишь,[883]Моря не знающих, пищи своей никогда не солящих,[884]Также не зревших еще ни в волнах кораблей быстроходных,¹²⁵ Пурпурногрудых,[885] ни весел, носящих, как мощные крылья,Их по морям, — от меня же узнай несомнительный признак:Если дорогой ты путника встретишь и путник тот спросит:“Что за лопату несешь на блестящем плече, иноземец?” —В землю весло водрузи — ты окончил свое роковое,[886]¹³⁰ Долгое странствие. Мощному там Посидону принесшиВ жертву барана, быка и свиней оплодителя вепря,[887]В дом возвратись и великую дома сверши экатомбуЗевсу и прочим богам, беспредельного неба владыкам,Всем по порядку. И смерть не застигнет тебя на туманном¹³⁵ Море; спокойно и медленно к ней подходя, ты кончину[888]Встретишь, украшенный старостью светлой, своим и народнымСчастьем богатый. И сбудется все, предреченное мною”.Так говорил мне Тирезий; ему отвечая, сказал я:“Старец, пускай совершится, что мне предназначили[889] боги.¹⁴⁰ Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:Матери милой я вижу отшедшую душу; близ кровиТихо сидит неподвижная тень и как будто не смеетСыну в лицо поглядеть и завесть разговор с ним. Скажи мне,Старец, как сделать, чтоб мертвая сына живого узнала?”¹⁴⁵ Так я его вопросил, и, ответствуя, так мне сказал он:“Легкое средство на это в немногих словах я открою:Та из безжизненных теней, которой приблизиться к кровиДашь ты, разумно с тобою начнет говорить; но безмолвноТа от тебя удалится, которой ты к крови не пустишь”,¹⁵⁰ С сими словами обратно отшедши в обитель Аида,Скрылась душа прорицателя, мне мой сказавшая жребий.Я ж неподвижно остался на месте; но ждал я недолго;К крови приблизилась мать, напилася и сына узнала.С тяжким вздохом она мне крылатое бросила слово:¹⁵⁵ “Как же, мой сын, ты живой мог проникнуть в туманную областьАда? Здесь все ужасает живущего; шумно бегут здесьСтрашные реки, потоки великие; здесь ОкеанаВоды глубокие льются; никто переплыть их не можетСам; то одним кораблям крепкозданным возможно. Скажи же,¹⁶⁰ Прямо ль от Трои с своим кораблем и с своими людьми ты,По морю долго скитавшися, прибыл сюда? НеужелиВсе не видал ни Итаки, ни дома отцов, ни супруги?”Так говорила она, и, ответствуя, так ей сказал я:“Милая мать, приведен я к Аиду нуждой всемогущей;¹⁶⁵ Душу Тирезия Фивского мне вопросить надлежало.В землю ахеян еще я не мог возвратиться; отчизныНашей еще не видал, бесприютно скитаюсь повсюдуС самых тех пор, как с великим царем Агамемноном поплылВ град Илион, изобильный конями, на гибель троянам.¹⁷⁰ Ты ж мне скажи[890] откровенно, какою из Парк непреклонныхВ руки навек усыпляющей смерти была предана ты?Медленно ль тяжким недугом? Иль вдруг Артемида богиняТихой стрелою своею тебя без болезни убила?Также скажи об отце и о сыне, покинутых мною:¹⁷⁵ Царский мой сан сохранился ли им? Иль другой уж на место[891]Избран мое и меня уж в народе считают погибшим?Также скажи мне, что делает дома жена Пенелопа?С сыном ли вместе живет, неизменная в верности мужу?Иль уж с каким из ахейских владык сочеталася браком?”¹⁸⁰ Так я ее вопросил; Антиклея мне так отвечала:“Верность тебе сохраняя, в жилище твоем Пенелопа[892]Ждет твоего возвращенья с тоскою великой и тратит[893]Долгие дни и бессонные ночи в слезах и печали;Царский твой сан никому от народа не отдан;[894] бесспорно,¹⁸⁵ Дома своим Телемак достояньем владеет,[895] пирамиВсех угощает, как то облеченному саном высокимСледует; все и его угощают. Лаэрт же не ходитБолее в город; он в поле далеко живет, не имеяТам ни одра, ни богатых покровов, ни мягких подушек;¹⁹⁰ Дома в дождливое зимнее время он вместе с рабамиСпит на полу у огня, покровенный одеждой убогой;В летнюю ж знойную пору иль поздней порою осенней[896]Всюду находит себе на земле он в саду виноградномЛоже из листьев опалых, насыпанных мягкою грудой.¹⁹⁵ Там он лежит, и вздыхает, и сердцем крушится, и плачет,Все о тебе помышляя; и старость его безотрадна.Кончилось так и со мной; и моя совершилась судьбина.Но не сестра Аполлонова с луком тугим АртемидаТихой стрелою своею меня без болезни убила,²⁰⁰ Также не медленный, мной овладевший недуг, растерзавшиТело мое, из него изнуренную душу исторгнул:Нет; но тоска о тебе, Одиссей, о твоем миролюбномНраве и разуме светлом до срока мою погубилаСладостно-милую жизнь”. И умолкла она. Увлеченный²⁰⁵ Сердцем, обнять захотел я отшедшую матери душу;Три раза руки свои к ней, любовью стремимый, простер я,[897]Три раза между руками моими она проскользнулаТенью иль сонной мечтой, из меня вырывая стенанье.Ей наконец, сокрушенный, я бросил крылатое слово:²¹⁰ “Милая мать, для чего, из объятий моих убегая,Мне запрещаешь в жилище Аида прижаться к родномуСердцу и скорбною сладостью плача с тобой поделиться?Иль Персефона могучая вместо тебя мне прислалаПризрак пустой, чтоб мое усугубить великое горе?”²¹⁵ Так говорил я; мне мать благородная[898] так отвечала:“Милый мой сын, злополучнейший между людьми, Персефона,Дочь громовержца, тебя приводить в заблужденье не мыслит.Но такова уж судьбина всех мертвых, расставшихся с жизнью.Крепкие жилы уже не связуют ни мышц, ни костей их;²²⁰ Вдруг истребляет пронзительной силой огонь погребальныйВсе, лишь горячая жизнь охладелые кости покинет:Вовсе тогда, улетевши, как сон, их душа исчезает.Ты же на радостный свет поспеши возвратиться; но помни,Что я сказала, чтоб все повторить при свиданье супруге”.²²⁵ Так, собеседуя, мы говорили. Тогда мне явились[899]Призраки жен — их прислала сама Персефона; то былиВ прежнее время супруги и дочери славных героев;Черную кровь обступили они, подбежав к ней толпою;Я же обдумывал, как бы мне их вопросить почередно²³⁰ Каждую; вот что удобнейшим мне наконец показалось:Меч длинноострый немедля схватил и, его обнаживши,К крови приблизиться им не дозволил я всею толпою;Друг за другом они по одной подходили и имяМне называли свое; и расспрашивать каждую мог я.²³⁵ Прежде других подошла благороднорожденная Тиро,Дочь Салмонеева, славная в мире супруга Крефея,Сына Эолова; все о себе мне она рассказала:Сердце свое Энипеем, рекою божественно светлой,Между реками земными прекраснейшей, Тиро пленила;²⁴⁰ Часто она посещала прекрасный поток Энипея;В образ облекся его Посидон земледержец, чтоб с неюВ устье волнистокипучем реки сочетаться любовью;Воды пурпурные встали горой и, слиявшись прозрачнымСводом над ними, сокрыли от взоров и бога и деву.²⁴⁵ Девственный пояс ее развязал он, ей очи смеживши[900]Сном; и когда, распаленный, свое утолил вожделенье,За руку взял, и по имени назвал ее, и сказал ей:“Радуйся, богом любимая! Прежде чем полный свершитсяГод, у тебя два прекрасные сына родятся (бесплоден²⁵⁰ С богом союз не бывает), и их воспитай ты с любовью.Но, возвратяся к домашним, мое называть им страшисяИмя; тебе же откроюсь: я бог Посидон земледержец”.Так он сказав, погрузился в морское глубокое лоно.В срок от нее близнецы Пелиас и Нелей родилися;²⁵⁵ Слуги могучие Зевса эгидоносителя былиОба они; обладая стадами баранов, в ИолхосеТучнополянистом жил Пелиас; а Нелей жил в песчаномПилосе. Но от Крефея еще родились у прекраснойТиро Эзон, и Ферит, и могучий ездок Амифаон.²⁶⁰ После нее мне предстала Асопова дочь Антиопа.[901]Гордо хвалилась она, что объятия Дий отворил ей:Были плодом их любви Амфион и Цетос; положилиПервое Фив семивратных они основанье[902] и многоБашен воздвигли кругом, поелику в широкоравнинных²⁶⁵ Фивах они, и могучие, жить не могли б без ограды.Амфитрионову после узрел я супругу Алкмену;[903]Сына Иракла, столь славного силой и мужеством львиным,Зевсу она родила, целомудренно[904] с ним сочетавшись.После явилась Мегара;[905] Креон, необузданно смелый,²⁷⁰ Был ей отцом; а супругом Иракл, в испытаниях твердый.Вслед за Мегарой предстала Эдипова мать Эпикаста;[906]Страшно-преступное дело в незнанье она совершила,С сыном родным, умертвившим отца, сочетавшися браком.Скоро союз святотатный открыли бессмертные людям.²⁷⁵ Гибелью царствовать в Кадмовом доме, в возлюбленных ФивахБыл осужден от Зевеса Эдип, безотрадный страдалец,Но Эпикаста Аидовы двери сама отворила:[907]Петлю она роковую к бревну потолка прикрепивши,Ею плачевную жизнь прервала; одинок он остался²⁸⁰ Жертвой терзаний от скликанных матерью страшных Эриний.После явилась Хлорида; ее красотою пленяся,Некогда с ней сочетался Нелей, дорогими дарамиДеву прельстивший;[908] был царь Амфион Иазид, ОрхоменаГрада минийского славный властитель, отец ей; царица²⁸⁵ Пилоса, бодрых она сыновей даровала Нелею:Нестора, Хромия, жадного почестей Периклимена;После Хлорида и дочь родила, многославную Перу,Дивной красы; женихи отовсюду сошлись, но тому лишьДочь непреклонный Нелей назначал, кто быков круторогих[909]²⁹⁰ С поля Филакии сгонит, отняв у царя ИфиклесаСилой все стадо его. Беспорочный взялся прорицательСмелое дело свершить; но ему положили преградуЗлая судьба, и темничные узы, и пастыри стада.Но когда миновалися месяцы, дни пробежали и годы,[910]²⁹⁵ Круг совершился и Оры весну привели, — ИфиклесуТайны богов он открыл; Ификлесова сила святаяУзы его прервала, и исполнилась воля Зевеса.Славная Леда, супруга Тиндара, потом мне явилась;Ей родилися от брака с Тиндаром могучим два сына:³⁰⁰ Коней смиритель Кастор и боец Полидейк многосильный.[911]Оба землею они жизнедарною взяты живые;Оба и в мраке подземном честимы Зевесом; вседневноБратом сменяется брат; и вседневно, когда умираетТот, воскресает другой; и к бессмертным причислены оба.³⁰⁵ Ифимедею, жену Алоэя, потом я увидел;С ней сочетался, — хвалилась она, — Посидон земледержец;Были плодом их союза два сына (но краток был век их):Отос божественный с славным везде на земле Эфиальтом.Щедрая, станом всех выше людей их земля возрастила;³¹⁰ Всех красотой затмевали они, одному ОрионуВ ней уступая; и оба, едва девяти лет достигнув,В девять локтей толщиной, вышиною же в тридевять были.Дерзкие стали бессмертным богам угрожать, что Олимп ихШумной войной потрясут и губительным боем взволнуют;³¹⁵ Оссу на древний Олимп[912] взгромоздить, Пелион многолесныйВзбросить на Оссу они покушались, чтоб приступом небоВзять, и угрозу б они совершили, когда бы достиглиМужеской силы; но сын громовержца, Латоной рожденный,Прежде, чем младости пух отенил их ланиты и первый³²⁰ Волос пробился на их подбородке, сразил их обоих.Федру я видел, Прокриду; явилась потом Ариадна,[913]Дочь кознодея Миноса:[914] из Крита бежать с ним в АфиныДеву прекрасную бодрый Тезей убедил; но не мог онС ней насладиться любовью; убила ее Артемида³²⁵ Тихой стрелой, наущенная Вакхом, на острове Дие.Видел я Меру,[915] Климену, злодейку жену Эрифилу,[916]Гнусно предавшую мужа, прельстясь золотым ожерельем...Всех их, однако, я счесть не могу; мне не вспомнить, какиеТам мне явилися жены и дочери древних героев;³³⁰ Целой бы ночи не стало на то; уж пора мне предатьсяСну, удаляся ль на быстрый корабль ваш к товарищам бодрым,Здесь ли оставшись; а вы мой отъезд учредите с богами”.Так говорил Одиссей, — все другие сидели безмолвно[917]В светлой палате, и было у всех очаровано сердце.³³⁵ Тут белорукая слово к гостям обратила Арета:“Что, феакияне, скажете? Станом, и видом, и силойРазума всех изумляет нас гость чужеземный. Хотя онСобственно мой гость,[918] но будет ему угощенье от всех нас;В путь же его отсылать не спешите; нескупо дарами³⁴⁰ Должно его, претерпевшего столько утрат, наделить нам:Много у всех вас, по воле бессмертных, скопилось богатства”.Тут поднялся Эхеней, благородного племени старец,[919]Ранее всех современных ему феакиян рожденный.“С нашим желаньем, друзья, — он сказал, — и намереньем нашим³⁴⁵ Слово разумной царицы согласно; ему покоритьсяДолжно, а царь Алкиной пусть на деле то слово исполнит”.Кончил. Ответствовал так Алкиной благородному старцу:“Будет, что сказано, мною на деле исполнено так жеВерно, как то, что я жив и что царь я в земле феакиян³⁵⁰ Веслолюбивых. Но странник, хотя и безмерно спешит онВ путь, подождет до утра, чтоб имели мы время подаркиНаши собрать; отправленье в отчизну его есть заботаОбщая всем вам, моя ж наипаче: я здесь повелитель”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:[920]³⁵⁵ “Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,Если б и целый здесь год продержать вы меня захотели,Мой учреждая отъезд и дары для меня собирая,Я согласился б остаться, понеже мне выгодно будетС полными в милую землю отцов возвратиться руками.³⁶⁰ Больше почтен и с живейшею радостью принят я будуВсеми, кто встретит меня при моем возвращенье в Итаку”.Он умолкнул; ему Алкиной отвечал дружелюбно:“Царь Одиссей, мы, внимая тебе, не имеем обиднойМысли, чтоб был ты хвастливый обманщик, подобный³⁶⁵ Многим бродягам, которые землю обходят, повсюдуЛожь рассевая в нелепых рассказах о виденном ими.Ты не таков; ты возвышен умом и пленителен речью.Повесть прекрасна твоя; как разумный певец, рассказал тыНам об ахейских вождях и о собственных бедствиях; кончить³⁷⁰ Должен, однако, ты повесть. Скажи ж, ничего не скрывая,Видел ли там ты кого из могучих товарищей бранных,Бывших с тобой в Илионе и черную встретивших участь?Ночь несказанно долга; и останется времени много[921]Всем нам для сна безмятежного. Кончи ж начатую повесть;³⁷⁵ Слушать тебя я готов до явления светлой денницы,Если рассказывать нам о напастях своих согласишься”.Так говорил он; ответствовал так Одиссей хитроумный:“Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,Время на все есть; свой час для беседы, свой час для покоя;³⁸⁰ Если, однако, желаешь теперь же дослушать рассказ мой,Я повинуюсь и все расскажу, что печального послеЯ претерпел: как утратил последних сопутников; такжеКто из аргивян, избегши погибели в битвах троянских,Пал от убийцы, изменой жены, при возврате в отчизну.³⁸⁵ После того как рассеяться призракам жен Персефона,Ада царица, велела и все, разлетевшись, пропали —Тень Агамемнона, сына Атреева, тихо и грустно[922]Вышла; и следом за нею все тени товарищей, падшихВ доме Эгиста с Атридом, с ним вместе постигнутых роком.³⁹⁰ Крови напившись, меня во мгновенье узнал Агамемнон.Тяжко, глубоко вздохнул он; заплакали очи; простершиРуки, он ими ко мне прикоснуться хотел, но напрасно:Руки не слушались: не было в них уж ни сил, ни движенья,Некогда члены могучего тела его оживлявших.³⁹⁵ Слезы я пролил, увидя его; состраданье проникло[923]Душу мне; мертвому другу я бросил крылатое слово:“Сын Атреев, владыка людей, государь Агамемнон,Паркой какою ты в руки навек усыпляющей смертиПредан? В волнах ли тебя погубил Посидон с кораблями,⁴⁰⁰ Бурею бездну великую всю всколебавши? На суше льБыл умерщвлен ты рукою врага, им захваченный в поле,[924]Где нападал на его криворогих быков[925] и баранов,Или во граде, где жен похищал[926] и сокровища грабил?”Так вопросил я его, и, ответствуя, так мне сказал он:⁴⁰⁵ “О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный!Нет, не в волнах с кораблями я был погублен Посидоном,Бурные волны воздвигшим на бездне морской; не на сушеБыл умерщвлен я рукою противника явного в битве;Тайно Эгист приготовил мне смерть и плачевную участь;⁴¹⁰ С гнусной женою моей заодно, у себя на веселомПире убил он меня, как быка убивают при яслях;Так я погиб, и товарищи верные вместе со мноюБыли зарезаны все, как клычистые вепри, которыхВ пышном дому гостелюбца, скопившего много богатства,⁴¹⁵ Режут на складочный пир, на роскошный обед иль на свадьбу.Часто без страха видал ты, как гибли могучие мужиВ битве, иной одиноко, иной в многолюдстве сраженья, —Здесь же пришел бы ты в трепет, от страха бы обмер, увидя,Как меж кратер пировых, меж столами, покрытыми брашном,⁴²⁰ Все на полу мы, дымящемся нашею кровью, лежали.Громкие крики Приамовой дочери, юной Кассандры,[927]Близко услышал я: нож ей во грудь[928] Клитемнестра вонзалаПодле меня; полумертвый лежа на земле, попытался[929]Хладную руку к мечу протянуть я: она равнодушно⁴²⁵ Взор отвратила и мне, отходящему в область Аида,Тусклых очей и мертвеющих уст запереть не хотела.Нет ничего отвратительней, нет ничего ненавистнейДерзко-бесстыдной жены, замышляющей хитро такоеДело, каким навсегда осрамилась она, приготовив⁴³⁰ Мужу, богами ей данному,[930] гибель. В отечество думалЯ возвратиться на радость возлюбленным детям и ближним —Злое, напротив, замысля, кровавым убийством злодейкаСтыд на себя навлекла и на все времена посрамилаПол свой и даже всех жен, поведеньем своим беспорочных”.⁴³⁵ Так говорил Агамемнон; ему отвечая, сказал я:[931]“Горе! Конечно, Зевес громовержец потомству АтреяБыть навсегда предназначил игралищем бедственных женскихКозней; погибло немало могучих мужей от Елены;Так и тебе издалека устроила смерть Клитемнестра”.⁴⁴⁰ Выслушав слово мое, мне ответствовал царь Агамемнон:“Слишком доверчивым быть, Одиссей, берегися с женою;Ей открывать простодушно всего, что ты знаешь, не должно;Вверь ей одно, про себя сохрани осторожно другое.Но для тебя, Одиссей, от жены не опасна погибель;⁴⁴⁵ Слишком разумна и слишком незлобна твоя Пенелопа,Старца Икария дочь благонравная; в самых цветущихЛетах, едва сопряженный с ней браком, ее ты покинул,В Трою отплыв, и грудной, лепетать не умевший, младенецС ней был оставлен тогда; он, конечно, теперь заседает⁴⁵⁰ В сонме мужей; и отец, возвратясь, с ним увидится; нежноК сердцу родителя сам он, как следует сыну, прижмется...Мне ж кознодейка жена не дала ни одним насладитьсяВзглядом на милого сына; я был во мгновенье зарезан.Выслушай, друг, мой совет и заметь про себя, что скажу я:[932]⁴⁵⁵ Скрой возвращенье свое и войди с кораблем неприметноВ пристань Итаки: на верность жены полагаться опасно.Сам же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:Мог ли ты что-нибудь сведать о сыне моем? Не слыхал ли,Где он живет? В Орхомене ль? В песчаном ли Пилосе? В Спарте ль[933]⁴⁶⁰ Светлопространной у славного дяди, царя Менелая?Ибо не умер еще на земле мой Орест благородный”.Так вопросил Агамемнон; ему отвечая, сказал я:“Царь Агамемнон, о сыне твоем ничего я не знаю;Где он и жив ли, сказать не могу; пустословие вредно”.⁴⁶⁵ Так мы, о многом минувшем беседуя, друг подле другаГрустно сидели, и слезы лилися по нашим ланитам.Тень Ахиллеса, Пелеева сына, потом мне явилась;[934]С ним был Патрокл, Антилох беспорочный и сын ТеламоновБодрый Аякс, меж ахейцами мужеским видом и силой⁴⁷⁰ После Пелеева сына великого всех превзошедший.Тень быстроногого внука Эакова, став предо мною,Мне, возрыдавши, крылатое бросила слово: “Зачем тыЗдесь, Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный?Что, дерзновенный, какое великое дело замыслил?⁴⁷⁵ Как проникнул в пределы Аида, где мертвые толькоТени отшедших, лишенные чувства, безжизненно веют?”Так он спросил у меня, и, ему отвечая, сказал я:“О Ахиллес, сын Пелеев, меж всеми данаями первый,Здесь я затем, чтоб Тирезий слепец прорицатель открыл мне⁴⁸⁰ Способ вернейший моей каменистой Итаки достигнуть;В землю ахеян еще я не мог возвратиться; отчизныМилой еще не видал; я скитаюсь и бедствую. Ты жеМежду людьми и минувших времен и грядущих был счастьемПервый: живого тебя мы как бога бессмертного чтили;⁴⁸⁵ Здесь же, над мертвыми царствуя,[935] столь же велик ты, как в жизниНекогда был; не ропщи же на смерть, Ахиллес богоравный”.Так говорил я, и так он ответствовал, тяжко вздыхая:“О Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся;Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,⁴⁹⁰ Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый.Ты же о сыне известием душу теперь мне порадуй.Был ли в сраженье мой сын? Впереди ли у всех он сражался?[936]Также скажи, Одиссей, не слыхал ли о старце Пелее?⁴⁹⁵ Все ли по-прежнему он повелитель земли мирмидонской?Иль уж его и в Элладе и Фтии честить перестали,Дряхлого старца, без рук и без ног,[937] изнуренного в силах?В области дня уж защитником быть для него не могу я;Ныне уж я не таков, как бывало, когда в отдаленной⁵⁰⁰ Трое губил ополченья и грудью стоял за ахеян.Если б таким хоть на миг я в жилище отцовом явился,Ужас бы сильная эта рука навела там на многих,Власти Пелея не чтущих и старость его оскорбивших”.[938]Так говорил Ахиллес, и, ему отвечая, сказал я:⁵⁰⁵ “Сведать не мог ничего я о старце Пелее великом;Но о твоем благородном, возлюбленном НеоптолемеВсе, Ахиллес, как желаешь, тебе расскажу я подробно.Сам я его в корабле крутобоком моем от СкиросаМорем привез к меднолатным данаям в троянскую землю;⁵¹⁰ Там на советах вождей о судьбе Илиона всегда онГолос свой прежде других подавал и в разумных сужденьяхМною одним лишь и Нестором мудрым бывал побеждаем.В поле ж троянском широком, где гибельной медью мы бились,Он никогда близ дружин и в толпе не хотел оставаться;⁵¹⁵ Быстро вперед выбегал он один, упреждая храбрейших;Много врагов от него в истребительной битве погибло;Я ж не могу ни назвать, ни исчислить, сколь много народаВ крае троянском побил он, где грудью стоял за аргивян.Так Эврипила, Телефова сына, губительной медью⁵²⁰ Он ниспроверг, и кругом молодого вождя все кетейцыПали его, златолюбия женского бедственной жертвой.После Мемнона, подобного богу, был всех он прекрасней.В чрево коня, сотворенного чудно Эпеосом, скрытьсяБыл он с другими вождями назначен; а двери громады[939]⁵²⁵ Мне отворять, затворять и стеречь поручили ахейцы.Все, при вступлении в конские недра, вожди отиралиСлезы с ланит, и у каждого руки и ноги тряслися;В нем же едином мои никогда не подметили очиСтраха; не помню, чтоб он от чего побледнел, содрогнулся⁵³⁰ Или заплакал. Не раз убеждал он меня из затвораДать ему выйти и, стиснув одною рукою двуострыйМеч, а другою обитое медью копье, порывалсяВ бой на троян. А когда был разрушен Приамов великийГрад, он с богатой добычей, с дарами почетными поплыл⁵³⁵ В край свой, ни издали метким копьем, ни вблизи длинноостройМедью меча не пронзенный ни разу, как часто бываетВ жарком бою, где убийство кипит и Арей веселится”.Так говорил я: душа Ахиллесова с гордой осанкойШагом широким, по ровному Асфодилонскому лугу[940]⁵⁴⁰ Тихо пошла, веселяся великою славою сына.Души других знаменитых умерших явились; со мноюГрустно они говорили о том, что тревожило сердцеКаждому; только душа Теламонова сына АяксаМолча стояла вдали, одинокая, все на победу[941]⁵⁴⁵ Злобясь мою, мне отдавшую в стане аргивян доспехиСына Пелеева. Лучшему между вождей повелелаДать их Фетида; судили трояне; их суд им АфинаТайно внушила... Зачем, о, зачем одержал я победу,Мужа такого низведшую в недра земные? Погиб он,⁵⁵⁰ Бодрый Аякс, и лица красотою, и подвигов славойПосле великого сына Пелеева всех превзошедший.Голос возвысив, ему я сказал миротворное слово:“Сын Теламонов, Аякс знаменитый, не должен ты, мертвый,Доле со мной враждовать, сокрушаясь о гибельных, взятых⁵⁵⁵ Мною оружиях; ими данаям жестокое богиЗло приключили: ты, наша твердыня, погиб; о тебе мыВсе, как о сыне могучем Пелея, всечасно крушились,Раннюю смерть поминая твою; в ней никто не виновен,Кроме Зевеса, постигшего рать копьеносных данаев⁵⁶⁰ Страшной бедою; тебя он судьбине безвременно предал.Но подойди же, Аякс; на мгновенье беседой с тобоюДай насладиться мне; гнев изгони из великого сердца”.Так я сказал; не ответствовал он; за другими тенямиМрачно пошел; напоследок сокрылся в глубоком Эреве.⁵⁶⁵ Может быть, стал бы и гневный со мной говорить он иль я с ним,[942]Если б меня не стремило желание милого сердцаДуши других знаменитых умерших увидеть. И скороВ Аде узрел я Зевесова мудрого сына Миноса;Скипетр в деснице держа золотой, там умерших судил он,[943]⁵⁷⁰ Сидя; они же его приговора, кто сидя, кто стоя,Ждали в пространном с вратами широкими доме Аида.После Миноса явилась гигантская тень Ориона;Гнал по широкому Асфодилонскому лугу зверей он —Их же своею железной ничем не крушимой дубиной⁵⁷⁵ Некогда сам он убил на горах неприступно-пустынных.Тития также увидел я, сына прославленной Геи;Девять заняв десятин[944] под огромное тело, недвижимТам он лежал; по бокам же сидели два коршуна, рвалиПечень его и терзали когтями утробу. И руки⁵⁸⁰ Тщетно на них подымал он. Латону, супругу Зевеса,Шедшую к Пифию,[945] он осрамил на лугу Панопейском.[946]Видел потом я Тантала,[947] казнимого страшною казнью:В озере светлом стоял он по горло в воде и, томимыйЖаркою жаждой, напрасно воды захлебнуть порывался.⁵⁸⁵ Только что голову к ней он склонял, уповая напиться,С шумом она убегала; внизу ж под ногами являлосьЧерное дно, и его осушал во мгновение демон.[948]Много росло плодоносных дерев над его головою,Яблонь, и груш, и гранат, золотыми плодами обильных,[949]⁵⁹⁰ Также и сладких смоковниц, и маслин, роскошно цветущих.Голодом мучась, лишь только к плодам он протягивал руку,Разом все ветви дерев к облакам подымалися темным.Видел я также Сизифа,[950] казнимого страшною казнью;Тяжкий камень снизу обеими влек он руками⁵⁹⁵ В гору; напрягши мышцы, ногами в землю упершись,Камень двигал он вверх; но, едва достигал до вершиныС тяжкою ношей, назад устремленный невидимой силой,Вниз по горе на равнину катился обманчивый камень.[951]Снова силился вздвинуть тяжесть он, мышцы напрягши,⁶⁰⁰ Тело в поту, голова вся покрытая черною пылью.Видел я там, наконец, и Ираклову силу, один лишьПризрак воздушный; а сам он с богами на светлом ОлимпеСладость блаженства вкушал близ супруги Гебеи, цветущейДочери Зевса от златообутой владычицы Иры.[952]⁶⁰⁵ Мертвые шумно летали над ним, как летают в испугеХищные птицы; и, темной подобяся ночи, держал онЛук напряженный с стрелой на тугой тетиве, и ужасноВкруг озирался, как будто готовяся выстрелить; страшныйПеревязь блеск издавала, ему поперек перерезав⁶¹⁰ Грудь златолитным ремнем, на котором с чудесным искусством[953]Львы грозноокие, дикие вепри, лесные медведи,Битвы, убийства, людей истребленье изваяны были;Тот, кто свершил бы подобное чудо искусства, не мог бы,Сам превзошедши себя, ничего уж создать совершенней.⁶¹⁵ Взор на меня устремив, угадал он немедленно, кто я;Жалобно, тяжко вздохнул и крылатое бросил мне слово:“О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,Иль и тобой, злополучный, судьба непреклонно играетТак же, как мной под лучами всезрящего солнца играла?⁶²⁰ Сын я Крониона Зевса; но тем от безмерных страданийНе был спасен; покориться под власть недостойного мужа[954]Мне повелела судьба. И труды на меня возлагал онТяжкие. Так и отсюда был пса троеглавого[955] долженЯ увести: уповал он, что будет мне труд не по силам.⁶²⁵ Я же его совершил, и похищен был пес у Аида;Помощь мне подали Эрмий и дочь громовержца Афина”.Так мне сказав, удалился в обитель Аидову призрак.Я ж неподвижно остался на месте и ждал, чтоб явилсяКто из могучих героев, давно знаменитых и мертвых.⁶³⁰ Видеть хотел я великих мужей, в отдаленные векиСлавных, богами рожденных, Тезея[956] царя, Пиритоя,[957]Многих других; но, толпою бесчисленной души слетевшись,Подняли крик несказанный; был схвачен я ужасом бледным,В мыслях, что хочет чудовище, голову страшной Горгоны,⁶³⁵ Выслать из мрака Аидова против меня Персефона.Я побежал на корабль и велел, чтоб, не медля нимало,Люди мои на него собрались и канат отвязали.[958]Все на корабль собралися и сели на лавках у весел.Судно спокойно пошло по течению вод Океана,⁶⁴⁰ Прежде на веслах, потом с благовеющим ветром попутным.

ПЕСНЬ ДВЕНАДЦАТАЯ

Быстро своим кораблем Океана поток перерезав,Снова по многоисплытому морю пришли мы на островЭю, туда, где в жилище туманнорожденныя ЭосЛегкие Оры[959] ведут хороводы, где Гелиос всходит;⁵ К брегу пристав, на песок мы корабль быстроходный встащили;Сами же, вышед на брег, поражаемый шумно волнами,[960]Сну предались в ожиданье восхода на небо денницы.Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос.Спутников скликав, послал я их к дому Цирцеи, чтоб взять там¹⁰ Труп Эльпеноров,[961] его принести и свершить погребенье.Много дерев нарубив, мы на самом возвышенном местеБерега предали тело земле с сокрушеньем и плачем.После ж того как сожжен был со всеми доспехами мертвый,Холм гробовой мы насыпали, памятный столб утвердили,¹⁵ Гладкое в землю на холме воткнули весло; и священныйДолг погребения был совершен. Но Цирцея узналаСкоро о нашем прибытии к ней от пределов Аида.Светлой одеждой облекшись, она к нам пришла; и за неюС хлебом, и мясом, и пеннопурпурным вином молодые²⁰ Девы пришли; и богиня богинь, к нам приближась, сказала:“Люди железные, заживо зревшие область Аида,Дважды узнавшие смерть,[962] всем доступную только однажды,Бросьте печаль и беспечно[963] едой и питьем утешайтесьНыне, во все продолжение дня; с наступленьем же утра²⁵ Далее вы поплывете; я путь укажу и благоеДам наставленье, чтоб снова какая безумием вашимВас не постигла напасть, ни на суше, ни на море темном”.Так нам сказала, и мы покорились ей мужеским сердцем.[964]Жертву принесши, мы целый там день до вечернего мрака³⁰ Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались.Солнце тем временем скрылось, и тьма наступила ночная.Люди в том месте легли, где корабль утвержден был канатом;Мне же Цирцея приветливо руку дала; и когда яСел в отдаленье от прочих, легла близ меня и вопросы³⁵ Стала мне делать; и ей обо всем рассказал я подробно.Светлая так напоследок сама мне сказала богиня:“Дело одно совершил ты успешно; теперь со вниманьемВыслушай то, что скажу, что потом и от бога услышишь.[965]Прежде всего ты увидишь сирен; неизбежною чарой[966]⁴⁰ Ловят они подходящих к ним близко людей мореходных.Кто, по незнанью, к тем двум[967] чародейкам приближась, их сладкийГолос услышит, тому ни жены, ни детей малолетныхВ доме своем никогда не утешить желанным возвратом:Пением сладким сирены его очаруют, на светлом⁴⁵ Сидя лугу; а на этом лугу человечьих белеет[968]Много костей, и разбросаны тлеющих кож там лохмотья.Ты ж, заклеивши товарищам уши смягченным медвянымВоском, чтоб слышать они не могли, проплыви без оглядкиМимо; но ежели сам роковой пожелаешь услышать⁵⁰ Голос, вели, чтоб тебя по рукам и ногам привязалиК мачте твоей корабельной крепчайшей веревкой; тогда тыМожешь свой слух без вреда удовольствовать гибельным пеньем.Если ж просить ты начнешь иль приказывать станешь, чтоб снялиУзы твои, то двойными тебя пусть немедленно свяжут.⁵⁵ После, когда вы минуете остров сирен смертоносный,Две вам дороги представятся; дать же совет здесь, какуюВыбрать из двух безопаснее, мне невозможно; своим тыДолжен рассудком решить. Опишу я и ту и другую.Прежде увидишь стоящие в море утесы; кругом их[969]⁶⁰ Шумно волнуется зыбь Амфитриты лазоревоокой;Имя бродящих дано им богами; близ них никакая[970]Птица не смеет промчаться, ни даже амврозию ЗевсуЛегким полетом носящие робкие голуби; каждыйРаз пропадает из них там один, об утес убиваясь;⁶⁵ Каждый раз и Зевес заменяет убитого новым.Все корабли, к тем скалам подходившие, гибли с пловцами;Доски одни оставались от них и бездушные трупы,Шумной волною и пламенным вихрем[971] носимые в море.Только один, все моря обежавший, корабль невредимо⁷⁰ Их миновал — посетитель Аэта, прославленный Арго;Но и его на утесы бы кинуло море, когда б онТам не прошел, провожаемый Ирой, любившей Язона.После ты две повстречаешь скалы:[972] до широкого небаОстрой вершиной восходит одна, облака окружают⁷⁵ Темносгущенные ту высоту, никогда не редея.Там никогда не бывает ни летом, ни осенью светелВоздух; туда не взойдет и оттоль не сойдет ни единыйСмертный, хотя б с двадцатью был руками и двадцатьНог бы имел, — столь ужасно, как будто обтесанный, гладок⁸⁰ Камень скалы; и на самой ее середине пещера,Темным жерлом обращенная к мраку Эрева на запад;Мимо ее ты пройдешь с кораблем, Одиссей многославный;Даже и сильный стрелок не достигнет направленной с моряБыстролетящей стрелою до входа высокой пещеры;⁸⁵ Страшная Скилла живет искони там. Без умолку лая,Визгом пронзительным, визгу щенка молодого подобным,[973]Всю оглашает окрестность чудовище. К ней приближатьсяСтрашно не людям одним, но и самым бессмертным. ДвенадцатьДвижется спереди лап у нее; на плечах же косматых⁹⁰ Шесть подымается длинных, изгибистых шей; и на каждойШее торчит голова, а на челюстях в три ряда зубы,Частые, острые, полные черною смертью, сверкают;Вдвинувшись задом в пещеру и выдвинув грудь из пещеры,Всеми глядит головами из лога ужасная Скилла.⁹⁵ Лапами шаря кругом по скале, обливаемой морем,Ловит дельфинов она, тюленей и могучих подводныхЧуд, без числа населяющих хладную зыбь Амфитриты.Мимо ее ни один мореходец не мог невредимоС легким пройти кораблем: все зубастые пасти разинув,¹⁰⁰ Разом она по шести человек с корабля похищает.Близко увидишь другую скалу, Одиссей многославный:Ниже она; отстоит же от первой на выстрел из лука.Дико растет на скале той смоковница с сенью широкой.Страшно все море под тою скалою тревожит Харибда,¹⁰⁵ Три раза в день поглощая и три раза в день извергаяЧерную влагу. Не смей приближаться, когда поглощает:Сам Посидон от погибели верной тогда не избавит.К Скиллиной ближе держася скале, проведи без оглядкиМимо корабль быстроходный: отраднее шесть потерять вам¹¹⁰ Спутников, нежели вдруг и корабль потопить, и погибнутьВсем”. Тут умолкла богиня; а я, отвечая, сказал ей:“Будь откровенна, богиня, чтоб мог я всю истину ведать:Если избегнуть удастся Харибды, могу ли отбитьсяСилой, когда на сопутников бросится жадная Скилла?”¹¹⁵ Так я спросил, и, ответствуя, так мне сказала богиня:“О необузданный, снова о подвигах бранных замыслил;Снова о бое мечтаешь; ты рад и с богами сразиться.Знай же: не смертное зло, а бессмертное Скилла. Свирепа,Дико-сильна, ненасытна, сражение с ней невозможно.¹²⁰ Мужество здесь не поможет; одно здесь спасение — бегство.Горе, когда ты хоть миг там для тщетного боя промедлишь:Высунет снова она из своей недоступной пещерыВсе шесть голов и опять с корабля шестерых на пожраньеСхватит; не медли ж; поспешно пройди; призови лишь Кратейю:¹²⁵ Скиллу она родила на погибель людей, и одна лишьДочь воздержать от второго на вас нападения может.Скоро потом ты увидишь Тринакрию остров; издавнаГелиос тучных быков и баранов[974] пасет там на пышных,Злачных равнинах; семь стад составляют быки; и бараны¹³⁰ Столько ж; и в каждом их стаде числом пятьдесят; и число тоВечно одно; не плодятся они, и пасут неусыпноИх Фаэтуса с Лампетией,[975] пышнокудрявые нимфы.Гелиос их Иперион с божественной прижил Неерой.Светлая мать, дочерей воспитавши, в Тринакрии знойной¹³⁵ Их поселила, чтоб там, от людей в удалении, девыТучных быков и баранов отцовых пасли неусыпно.Будешь в Итаке, хотя и великие бедствия встретишь,[976]Если воздержишься руку поднять на стада Гелиоса;Если же руку подымешь на них, то пророчу погибель¹⁴⁰ Всем вам: тебе, кораблю и сопутникам; сам ты избегнешьСмерти; но, всех потеряв, одинок возвратишься в отчизну”.Так говорила она. Златотронная Эос явиласьНа небе; в дом свой богиня пошла, разлучившись со мною.Я ж, к своему кораблю возвратясь, повелел, чтоб немедля¹⁴⁵ Спутники все на него собрались и канат отвязали;[977]Все на него собралися и, севши на лавках у весел,[978]Разом могучими веслами вспенили темные воды.[979]Был нам на темных водах провожатым надежным попутныйВетер, пловцам благовеющий друг, парусов надуватель,¹⁵⁰ Послан приветноречивою, светлокудрявой богиней.Все корабельные снасти порядком убрав, мы спокойноПлыли; корабль наш бежал, повинуясь кормилу и ветру.Я ж, обратяся к сопутникам, так им сказал, сокрушенный:“Должно не мне одному и не двум лишь, товарищи, ведать¹⁵⁵ То, что нам всем благосклонно богиня богинь[980] предсказала:Все вам открою, чтоб, зная свой жребий, могли вы бесстрашноИли погибнуть, иль смерти и Керы могучей избегнуть.Прежде всего от волшебного пенья сирен и от лугаИх цветоносного нам уклониться велела богиня;¹⁶⁰ Мне же их голос услышать позволила; прежде, однако,К мачте меня корабельной веревкой надежною плотноВы привяжите, чтоб был я совсем неподвижен; когда жеСтану просить иль приказывать строго, чтоб сняли с меня выУзы, — двойными скрутите мне узами руки и ноги”.¹⁶⁵ Так говорил я, лишь нужное людям моим открывая.Тою порой крепкозданный корабль наш, плывя, приближалсяК острову страшных сирен, провожаемый легким попутнымВетром; но вдруг успокоился ветер, и тишь воцариласьНа море: демон[981] угладил пучины зыбучее лоно.¹⁷⁰ Вставши, товарищи парус ненужный свернули, сцепилиС мачты его, уложили на палубе, снова на лавкиСели и гладкими веслами вспенили тихие воды.Я же, немедля медвяного воску укруг изрубившиВ мелкие части мечом, раздавил на могучей ладони¹⁷⁵ Воск; и мгновенно он сделался мягким; его благосклонноГелиос, бог жизнедатель, лучом разогрел теплоносным.Уши товарищам воском тогда заклеил я; меня жеПлотной веревкой они по рукам и ногам привязали[982]К мачте так крепко, что было нельзя мне ничем шевельнуться.¹⁸⁰ Снова под сильными веслами вспенилась темная влага.Но в расстоянье, в каком призывающий голос бываетВнятен, сирены увидели мимо плывущий корабль наш.С брегом он их поравнялся; они звонкогласно запели:¹⁸⁵ “К нам, Одиссей богоравный, великая слава ахеян,К нам с кораблем подойди; сладкопеньем сирен насладися,Здесь ни один не проходит с своим кораблем мореходец,Сердцеусладного пенья на нашем лугу не послушав;Кто же нас слышал, тот в дом возвращается, многое сведав.Знаем мы все, что случилось в троянской земле и какая[983]¹⁹⁰ Участь по воле бессмертных постигла троян и ахеян;Знаем мы все, что на лоне земли многодарной творится”.Так нас они сладкопеньем пленительным звали. ВлекомыйСердцем их слушать, товарищам подал я знак,[984] чтоб немедляУзы мои разрешили; они же удвоенной силой¹⁹⁵ Начали гресть; а, ко мне подошед, Перимед с ЭврилохомУзами новыми крепче мне руки и ноги стянули.Но когда удалился корабль наш и более слышатьМы не могли уж ни гласа, ни пенья сирен бедоносных,Верные спутники вынули воск размягченный, которым²⁰⁰ Уши я им заклеил, и меня отвязали от мачты.Остров сирен потеряли мы из виду. Вдруг я увиделДым и волненья великого шум[985] повсеместный услышал.Выпали весла из рук у гребцов устрашенных; повиснувПраздно, они по волнам, колыхавшим их, бились; а судно²⁰⁵ Стало, понеже не двигались весла, его принуждавшие к бегу.Я же его обежал, чтоб людей ободрить оробелых;[986]Каждому сделав приветствие, ласково всем им сказал я:“Спутники в бедствиях, мы не безопытны; всё мы сносилиТвердо; теперь же беда предстоит не страшнее постигшей²¹⁰ Нас, заключенных в пещере свирепою силой циклопа.Мужеством, хитрым умом и советом разумным тогда яВсех вас избавил;[987] о том не забыли вы, думаю; будьте жСмелы и ныне, исполнив покорно все то, что велю вам.Силу удвойте, гребцы, и дружнее по влаге зыбучей²¹⁵ Острыми веслами бейте; быть может, Зевес покровительНам от погибели близкой уйти невредимо поможет.Ты же внимание, кормщик, удвой; на тебя попеченьеГлавное я возлагаю — ты правишь кормой корабельной:В сторону должен ты судно отвесть от волненья и дыма,²²⁰ Видимых близко, держися на этот утес, чтоб не сбитьсяВбок по стремленью — иначе корабль, несомненно, погибнет”.Так я сказал; все исполнилось точно и скоро; о Скилле жЯ помянуть не хотел: неизбежно чудовище было;Весла б они побросали от страха и, гресть переставши,²²⁵ Праздно б столпились внутри корабля в ожиданьи напасти.Сам же я, вовсе забыв повеление строгой Цирцеи,Мне запретившей оружие брать для напрасного боя,Славные латы на плечи накинул и, два медноострыхВ руки схвативши копья, подошел к корабельному носу²³⁰ В мыслях, что прежде туда из глубокого жадная СкиллаБросится лога и там ей попавшихся первых похитит.Тщетно искал я очами ее, утомил лишь напрасноОчи, стараясь проникнуть в глубокое недро утеса.В страхе великом тогда проходили мы тесным проливом;²³⁵ Скилла грозила с одной стороны, а с другой пожиралаЖадно Харибда соленую влагу: когда извергалисьВоды из чрева ее, как в котле, на огне раскаленном,С свистом кипели они, клокоча и буровясь; и пенаВихрем взлетала на обе вершины утесов; когда же²⁴⁰ Волны соленого моря обратно глотала Харибда,Внутренность вся открывалась ее: перед зевом ужасноВолны сшибались, а в недре утробы открытом кипелиТина и черный песок. Мы, объятые ужасом бледным,В трепете очи свои на грозящую гибель вперяли.²⁴⁵ Тою порой с корабля шестерых, отличавшихся бодройСилой товарищей, разом схватя их, похитила Скилла;Взор на корабль и на схваченных вдруг обративши, успел яТолько их руки и ноги вверху над своей головоюМельком приметить: они в высоте призывающим гласом²⁵⁰ Имя мое прокричали с последнею скорбию сердца.Так рыболов, с каменистого берега длинносогбеннойУдой кидающий в воду коварную рыбам приманку,Рогом быка лугового их ловит,[988] потом, из воды ихВыхватив, на берег жалко трепещущих быстро бросает:²⁵⁵ Так трепетали они в высоте, унесенные жадною Скиллой.Там перед входом пещеры она сожрала их, кричащихГромко и руки ко мне простирающих в лютом терзанье.Страшное тут я очами узрел, и страшней ничего мнеЗреть никогда в продолжение странствий моих не случалось.²⁶⁰ Скиллин утес миновав и избегнув свирепой Харибды,[989]Прибыли к острову мы наконец светоносного бога.Там на зеленых равнинах быки криворогие мирноС множеством тучных баранов паслись, Гелиосово стадо.[990]С моря уже, находяся на палубе, явственно мог я²⁶⁵ Тяжкое слышать мычанье быков, на свободе гулявших,С шумным блеяньем баранов; и тут же пришло мне на памятьСлово слепого пророка Тирезия Фивского с строгимСловом Цирцеи, меня миновать убеждавшей опасныйОстров, где властвовал Гелиос, смертных людей утешитель.²⁷⁰ Тут к сокрушенным сопутникам речь обратил я такую:“Верные спутники, слушайте то, что, печальный, скажу вам:Сведать должны вы пророка Тирезия Фивского словоС словом Цирцеи, меня миновать убеждавшей опасныйОстров, где властвует Гелиос, смертных людей утешитель:²⁷⁵ Там несказанное бедствие ждет нас, они утверждают.Мимо, товарищи, черный корабль провести поспешите”.Так я сказал; в их груди сокрушилося милое сердце.Мне ж, возражая, ответствовал так Эврилох непокорный:“Ты, Одиссей, непреклонно-жесток; одарен ты великой²⁸⁰ Силой, усталости нет для тебя, из железа ты скован.Нам, изнуренным, бессильным и столь уж давно не вкушавшимСна, запрещаешь ты на берег выйти. Могли б приготовитьУжин мы вкусный на острове, сладко на нем отдохнувши.Ты ж нас идти наудачу в холодную ночь принуждаешь²⁸⁵ Мимо приютного острова в темное, мглистое море.Ночью противные ветры шумят, корабли истребляя.Кто избежит потопления верного, если во мракеВдруг с неожиданной бурей на черное море примчитсяНот иль Зефир истребительно-быстрый? От них наиболе²⁹⁰ В бездне морской, вопреки и богам, корабли погибают.Лучше теперь, покорившись велению темныя ночи,На берег выйдем и ужин вблизи корабля приготовим.Завтра ж с денницею пустимся снова в пространное море”.Так говорил Эврилох, и товарищи с ним согласились.²⁹⁵ Стало мне ясно тогда, что готовил нам бедствие демон.Голос возвысив, безумцу я бросил крылатое слово:“Здесь я один, оттого и ответ, Эврилох, твой так дерзок.Слушайте ж: мне поклянитесь великою клятвой, что, еслиВстретите стадо быков криворогих иль стадо баранов³⁰⁰ Там, на зеленых лугах, святотатной рукой не коснетесь[991]К ним и убить ни быка, ни барана отнюдь не дерзнете.Пищею нас на дорогу обильно снабдила Цирцея”.Спутники клятвой великою мне поклялися; когда же[992]Все поклялися и клятву свою совершили, в заливе³⁰⁵ Острова тихом мы стали с своим кораблем крепкозданным.Близко была ключевая вода; все товарищи, вышедНа берег, вкусный проворно на нем приготовили ужин;Свой удовольствовав голод обильным питьем и едою,Стали они поминать со слезами о милых погибших,³¹⁰ Схваченных вдруг с корабля и растерзанных Скиллой пред нами.Скоро на плачущих сон, усладитель печалей, спустился.Треть совершилася ночи,[993] и темного неба на онполЗвезды склонилися — вдруг громовержец Кронион Борея,Страшно ревущего, выслал на нас, облака обложили[994]³¹⁵ Море и землю, и темная с грозного неба сошла ночь.Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;Черный корабль свой от бури мы скрыли под сводом пещеры.Где в хороводы веселые нимфы полей собирались.Тут я товарищей всех пригласил на совет и сказал им:³²⁰ “Черный корабль наш, друзья, запасен и питьем и едою.Бойтесь же здесь на стада подымать святотатную руку;Бог обладает здесь всеми стадами быков и баранов,Гелиос светлый, который все видит, все слышит, все знает”.Так я сказал, и они покорились мне мужеским сердцем.³²⁵ Но беспрестанно весь месяц свирепствовал Нот; все другиеВетры молчали; порою лишь Эвр подымался восточный.Спутники, хлеба довольно имея с вином пурпуровым,Были спокойны; быков Гелиосовых трогать и в мыслиИм не входило; когда же съестной наш запас истощился,³³⁰ Начали пищу охотой они промышлять, добываяЧто где случилось: стреляли дичину иль рыбуОстросогбенными крючьями удили — голод томил их[995].Раз, помолиться желая богам, чтоб они нам открылиПуть, одинокой дорогой я шел через остров: невольно,³³⁵ Тою дорогой идя, от товарищей я удалился;[996]В месте, защитном от ветра, я руки умыл и молитвойТеплой[997] к бессмертным владыкам Олимпа, к богам обратился.Сладкий на вежды мне сон[998] низвели нечувствительно боги.Злое тогда Эврилох предложение спутникам сделал:³⁴⁰ “Спутники верные, слушайте то, что скажу вам, печальный;Всякий род смерти для нас, земнородных людей, ненавистен;Но умереть голодною смертью всего ненавистней.Выберем лучших быков в Гелиосовом стаде и в жертвуЗдесь принесем их богам,[999] беспредельного неба владыкам.³⁴⁵ После — когда возвратимся в родную Итаку, воздвигнем[1000]В честь Гелиоса, над нами ходящего бога, богатыйХрам и его дорогими дарами обильно украсим;Если ж, утратой своих круторогих быков раздраженный,Он совокупно с другими богами корабль погубить наш³⁵⁰ В море захочет, то легче, в волнах захлебнувшись, погибнутьВдруг, чем на острове диком от голода медленно таять”.Так говорил Эврилох, и сопутники с ним согласились.Лучших тогда из быков Гелиосовых, вольно бродивших,Взяли они — невдали корабля темноносого стадо³⁵⁵ Жирных, огромнорогатых и лбистых быков там гуляло, —Их обступили, безумцы; воззвавши к богам олимпийским,Листьев нарвали они[1001] с густоглавого дуба, ячменяБоле в запасе на черном своем корабле не имея.Кончив молитву, зарезав быков и содравши с них кожи,³⁶⁰ Бедра они все отсекли, а кости, обвитые дваждыЖиром, кровавыми свежего мяса кусками обклали.Но, не имея вина, возлиянье они совершилиПросто водою и бросили в жертвенный пламень утробу,Бедра сожгли, остальное же, сладкой утробы отведав,[1002]³⁶⁵ Все изрубили на части и стали на вертелах жарить.Тут улетел усладительный сон, мне ресницы смыкавший.Я, пробудившись, пошел к кораблю на песчаное взморьеШагом поспешным; когда ж к кораблю подходил, благовоннымЗапахом пара мясного я был поражен; содрогнувшись,³⁷⁰ Жалобный голос упрека вознес я к богам олимпийским:“Зевс, наш отец и владыка, блаженные, вечные боги,Вы на беду обольстительный сон низвели мне на вежды;Спутники там без меня святотатное дело свершили”.Тою порой о убийстве быков Иперионов светлый[1003]³⁷⁵ Сын извещен был Лампетией, длинноодеянной девой.С гневом великим к бессмертным богам обратясь, он воскликнул:“Зевс, наш отец и владыка, блаженные, вечные боги,Жалуюсь вам на людей Одиссея, Лаэртова сына!Дерзко они у меня умертвили быков, на которых³⁸⁰ Так любовался всегда я — всходил ли на звездное небо,С звездного ль неба сходил и к земле ниспускался.Если же вами не будет наказано их святотатство,В область Аида сойду я и буду светить для умерших”.Гневному богу ответствовал так тученосец Кронион:³⁸⁵ “Гелиос, смело сияй для бессмертных богов и для смертных,Року подвластных[1004] людей, на земле плодоносной живущих.Их я корабль чернобокий, низвергнувши пламенный гром свой,В море широком на мелкие части разбить не замедлю”.Это мне было открыто Калипсой божественной; ей же³⁹⁰ Все рассказал вестоносец крылатый Кронионов, Эрмий.Я, возвратясь к кораблю своему на песчаное взморье,Спутников собрал и всех одного за другим упрекал; но исправитьЗла нам уж было не можно; быки уж зарезаны были.Боги притом же и знаменье, в страх нас приведшее, дали:³⁹⁵ Кожи ползли, а сырое на вертелах мясо, и мясо,Снятое с вертелов, жалобно рев издавало бычачий.Целые шесть дней мои непокорные спутники дерзкоБили отборных быков[1005] Гелиоса и ели их мясо;Но на седьмой день, предызбранный тайно Кронионом Зевсом,⁴⁰⁰ Ветер утих, и шуметь перестала сердитая буря.Мачту поднявши и белый на мачте расправивши парус,Все мы взошли на корабль и пустились в открытое море.Но, когда в отдалении остров пропал и исчезлаВсюду земля и лишь небо, с водами слиянное, зрелось,⁴⁰⁵ Бог громовержец Кронион тяжелую темную тучуПрямо над нашим сгустил кораблем, и под ним потемнелоМоре. И краток был путь для него. От заката примчалсяС воем Зефир, и восстала великая бури тревога;Лопнули разом веревки, державшие мачту; и разом⁴¹⁰ Мачта, сломясь, с парусами своими, гремящая, палаВся на корму и в паденьи тяжелым ударом разбилаГолову кормщику; череп его под упавшей громадойВесь был расплюснут, и он, водолазу подобно, с высокихРебр корабля кувырнувшися вглубь, там пропал, и из тела⁴¹⁵ Дух улетел. Тут Зевес, заблистав, на корабль громовуюБросил стрелу; закружилось пронзенное судно, и дымомСерным его обхватило. Все разом товарищи былиСброшены в воду, и все, как вороны морские рассеясь,В шумной исчезли пучине — возврата лишил их Кронион.⁴²⁰ Я ж, уцелев, меж обломков остался до тех пор, покудаКиля водой не отбило от ребр корабельных: он поплыл;Мачта за ним поплыла; обвивался сплетенный из крепкойКожи воловьей ремень вкруг нее; за ремень уцепившись,Мачту и киль им поспешно опутал и плотно связал я,⁴²⁵ Их обхватил и отдался во власть беспредельного моря.Стихнул Зефир, присмирела сердитая буря; но быстрыйНот поднялся: он меня в несказанную ввергнул тревогу.Снова обратной дорогой меня на Харибду помчал он.Целую ночь был туда я несом; а когда воссияло⁴³⁰ Солнце — себя я узрел меж скалами Харибды и Скиллы.В это мгновение влагу соленую хлябь поглощала;Я, ухватясь за смоковницу, росшую там, прицепилсяК ветвям ее, как летучая мышь, и повис, и нельзя мнеБыло ногой ни во что упереться — висел на руках я.⁴³⁵ Корни смоковницы были далеко в скале и, расширясь,Ветви объемом великим Харибду кругом осеняли;Так там, вися без движения, ждал я, чтоб вынесли волныМачту и киль из жерла, и в тоске несказанной я долгоЖдал — и уж около часа, в который судья, разрешивши⁴⁴⁰ Юношей тяжбу,[1006] домой вечерять, утомленный, уходитС площади, — выплыли вдруг из Харибды желанные бревна.Бросился вниз я, раскинувши руки и ноги, и прямоТяжестью всею упал на обломки, несомые морем.Их оседлавши, я начал руками, как веслами, править.⁴⁴⁵ Скилле ж владыка бессмертных Кронион меня не дозволилВ море приметить: иначе была б неизбежна погибель.Девять носился я дней по водам; на десятый с наставшей[1007]Ночью на остров Огигию выброшен был, где КалипсоЦарствует, светлокудрявая, сладкоречивая нимфа.⁴⁵⁰ Принят я был благосклонно богиней. Об этом, однако,Мне говорить уж не нужно:[1008] вчера описал я подробноВсе и тебе и царице; весьма неразумно и скучноСнова рассказывать то, что уж мы рассказали однажды”.

ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ

Так Одиссей говорил; и ему в потемневшем чертогеМолча внимали другие, и все очарованы были.Тут обратилась к нему Алкиноева сила святая:“Если мой дом меднокованый[1009] ты посетил, благородный⁵ Царь Одиссей, то могу уповать, что препятствий не встретишьНыне, в отчизну от нас возвращаясь, хотя и немалоБед испытал ты. А я обращуся теперь, феакийцы,К вам, ежедневно вино искрометное пьющим со мноюВ царских палатах, внимая струнам золотым песнопевца.¹⁰ Все уж в ковчеге лежит драгоценном; и данные гостюРизы, и чудной работы златые сосуды, и многоРазных подарков других от владык феакийских; пускай жеК ним по большому котлу и треножнику прочной работыКаждый прибавит; себя ж наградим за убытки[1010] богатым¹⁵ Сбором с народа: столь щедро дарить одному не по силам”.Так Алкиной говорил; и, одобрив его предложенье,Все по домам разошлися,[1011] о ложе и сне помышляя.Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос.Каждый поспешно отнес на корабль меднолитную утварь;²⁰ Как же ту утварь под лавками судна укласть (чтоб работатьВеслами в море могли, не вредя ей, гребцы молодые),Сам Алкиной, обошедший корабль, осторожно устроил.Все они в царских палатах потом учредили обед свой.Тут собирателю туч, громоносцу Крониону Зевсу,²⁵ В жертву быка принесла Алкиноева сила святая.Бедра предавши огню, насладились роскошною пищейГости; и, громко звуча вдохновенною лирой, пред нимиПел Демодок, многочтимый в народе. Но голову частоЦарь Одиссей обращал на всемирно-светящее солнце,³⁰ С неба его понуждая сойти,[1012] чтоб отъезд ускорить свой.Так помышляет о сладостном вечере пахарь, день целыйСвежее поле с четою волов бороздивший могучимПлугом, и весело день провожает он взором на запад —Тащится тяжкой стопою домой он готовить свой ужин.³⁵ Так Одиссей веселился, увидя склоненье на западДня. Обращаясь ко всем феакиянам вместе, такоеСлово сказал он, глаза устремив на царя Алкиноя:“Царь Алкиной, благороднейший муж из мужей феакийских,В путь снарядите меня, сотворив возлиянье бессмертным;⁴⁰ Сами же радуйтесь.[1013] Все уж готово, чего так желалоМилое сердце, корабль и дары; да пошлют благодать мнеБоги Ураниды[1014] ныне, чтоб я, возвратяся в отчизну,Дома жену без порока нашел[1015] и возлюбленных ближнихВсех сохраненных; а вы благоденствуйте каждый с своею⁴⁵ Сердцем избранной супругой[1016] и с чадами; все да пошлют вамДоброе боги; и зло никакое чтоб вас не коснулось”.Кончил; и все, изъявив одобренье, решили немедля[1017]Гостя, пленившего их столь разумною речью, отправитьВ путь. Обратяся тогда к Понтоною, сказал феакиян⁵⁰ Царь благородный: “Наполни кратеры вином и подай с нимЧаши, дабы, помолившись владыке Крониону Зевсу,Странника в милую землю отцов отпустили мы с миром”.Так он сказал и, кратеры наполнив вином благовонным,Подал с ним чаши гостям Понтоной; и они возлиянье⁵⁵ Им совершили богам, беспредельного неба владыкам,Каждый на месте своем. Одиссей хитромысленный,[1018] вставши,Подал царице Арете двуярусный кубок; потом он,Голос возвысив, ей бросил крылатое слово: “Царица,Радуйся ныне и жизнь проводи беспечально, доколе⁶⁰ Старость и смерть не придут в обреченное каждому время.Я возвращаюсь в отеческий дом свой; а ты благоденствуйДома с детьми, с домочадцами, с добрым царем Алкиноем”.Слово такое сказав, через медный порог перешел он.С ним повелел Понтоною идти Алкиной, чтоб ему он⁶⁵ Путь указал к кораблю и к песчаному брегу морскому.Также царица Арета послала за ним трех домашних[1019] служанок,С вымытой чисто одеждой одну и с хитоном,[1020] другуюС отданным ей в сохраненье блестящим ковчегом, а третьюС светло-пурпурным вином и с запасом еды на дорогу.⁷⁰ К брегу морскому они подошли и, принявши из рук ихПлатье, ковчег, и вино, и дорожную пищу, немедляВсе на корабль отнесли быстроходный гребцы и на гладкойПалубе мягко-широкий ковер с простыней[1021] полотнянойПодле кормы разостлали, чтоб мог Одиссей бестревожно⁷⁵ Спать. И вступил Одиссей на корабль быстроходный; и молчаЛег он на мягко-широкий ковер. И на лавки порядкомСели гребцы и, канат отвязав от причального камня,Разом ударили в весла и взбрызнули темную влагу.Тою порой миротворно слетал Одиссею на вежды⁸⁰ Сон непробудный,[1022] усладный, с безмолвною смертию сходный.Быстро (как полем широким коней четверня, беспрестанноСильным гонимых бичом, поражающим всех совокупно,Чуть до земли прикасаясь ногами, легко совершаетПуть свой) корабль, воздвигая корму, побежал, и, пурпурной⁸⁵ Сзади волной напирая, его многошумное мореМчало вперед; беспрепятственно плыл он; и сокол, быстрейшийМежду пернатыми неба, его не догнал бы в полете, —Так он стремительно, зыбь рассекая, летел через море,Мужа неся богоравного, полного мыслей высоких,⁹⁰ Много встречавшего бед, сокрушающих сердце, средь бурнойСтранствуя зыби, и много великих видавшего браней —Ныне же спал он, забыв претерпенное, сном беззаботным.Но поднялася звезда лучезарная, вестница светлой,В сумраке раннем родившейся Эос; и, путь свой окончив,⁹⁵ К брегу Итаки достигнул корабль, обегающий море.Пристань находится там, посвященная старцу морскомуФорку; ее образуют две длинные ветви крутогоБрега, скалами зубчатыми в море входящего; ветрамОн возбраняет извне нагонять на спокойную пристань¹⁰⁰ Волны тревожные; могут внутри корабли на притонномМесте без привязи вольно стоять, не страшась непогоды;В самой вершине залива широкосенистая зритсяМаслина; близко ее полутемный с возвышенным сводомГрот,[1023] посвященный прекрасным, слывущим наядами нимфам;¹⁰⁵ Много в том гроте кратер и больших двоеручных кувшинов[1024]Каменных: пчелы, гнездяся в их недре, свой мед составляют;Также там много и каменных длинных станов; за станамиСидя, чудесно одежды пурпурные ткут там наяды;Вечно шумит там вода ключевая; и в гроте два входа:¹¹⁰ Людям один лишь из них, обращенный к Борею, доступен;К Ноту ж на юг обращенный богам посвящен — не дерзаетСмертный к нему приближаться, одним лишь бессмертным открыт он.Зная то место, к нему подошли мореходы; корабль ихЦелой почти половиною на берег вспрянул — так быстро¹¹⁵ Мчался он, веслами сильных гребцов понуждаемый к бегу.Стал неподвижно у брега могучий корабль. Мореходцы,С палубы гладкой царя Одиссея рукой осторожнойСняв с простынею и с мягким ковром, на которых лежал он,Спящий глубоко, его положили на бреге песчаном;¹²⁰ После, богатства собрав, от разумных людей феакийскихИм полученные в дар по внушенью великой Афины,Бережно склали у корня оливы широкосенистойВсе, от дороги поодаль, дабы никакой проходящий,Пользуясь сном Одиссея глубоким, чего не похитил.¹²⁵ Кончив, пустилися в море они. Но земли колебатель,Помня во гневе о прежних угрозах своих Одиссею,Твердому в бедствиях мужу, с такой обратился молитвойК Зевсу: “О Зевс, наш отец и владыка, не буду богамиБоле честим я, когда мной ругаться начнут феакийцы,¹³⁰ Смертные люди, хотя и божественной[1025] нашей породы;Ведал всегда я, что в дом свой, немало тревог испытавши,Должен вступить Одиссей; я не мог у него возвращеньяВовсе похитить: ты прежде уж суд произнес свой.Ныне ж его феакийцы в своем корабле до Итаки¹³⁵ Спящего, мне вопреки, довезли, наперед одаривши[1026]Золотом, медью и множеством риз, драгоценно-сотканных,[1027]Так изобильно, что даже из Трои подобной добычиОн не привез бы, когда б беспрепятственно в дом возвратился”.Гневному богу ответствовал туч собиратель Кронион:¹⁴⁰ “Странное слово сказал ты, могучий земли колебатель;Ты ль не в чести у богов, и возможно ль, чтоб лучший,Старший и силою первый[1028] не чтим был от младших и низших?Если же кто из людей земнородных, с тобою неравныхСилой и властью, тебя не почтит, накажи беспощадно.¹⁴⁵ Действуй теперь, как желаешь ты сам, как приятнее сердцу”.Бог Посидон, колебатель земли, отвечал громовержцу:“Смело б я действовать стал, о Зевес чернооблачный, если бСилы великой твоей и тебя раздражить не страшился;Ныне же мной феакийский прекрасный корабль, Одиссея[1029]¹⁵⁰ В землю его проводивший и морем обратно плывущий,Будет разбит, чтоб вперед уж они по водам не дерзалиВсех провожать; и горою великой задвину их город”.Гневному богу ответствовал так громовержец Кронион:“Друг Посидон, полагаю, что самое лучшее будет,¹⁵⁵ Если (когда подходящий корабль издалека увидятЖители града) его перед ними в утес обратишь ты,Образ плывущего судна ему сохранивши, чтоб чудоВсех изумило; потом ты горою задвинешь их город”.Слово такое услышав, могучий земли колебатель¹⁶⁰ В Схерию, где обитал феакийский народ, устремилсяЖдать корабля. И корабль, обтекатель морей, приближалсяБыстро. К нему подошед, колебатель земли во мгновеньеВ камень его обратил и ударом ладони к морскомуДну основанием крепко притиснул: потом удалился.¹⁶⁵ Шумно словами крылатыми спрашивать стали друг другаВеслолюбивые, смелые гости морей феакийцы,Глядя один на другого и так меж собой рассуждая:“Горе! Кто вдруг на водах оковал наш корабль быстроходный,К берегу шедший? Его уж вдали различали мы ясно”.¹⁷⁰ Так говорили они, не постигнув того, что случилось.[1030]К ним обратился тогда Алкиной и сказал: “Феакийцы,Горе! Я вижу, что ныне сбылося все то, что отец мойМне предсказал, говоря, как на нас Посидон негодует[1031]Сильно за то, что развозим мы всех по морям безопасно.¹⁷⁵ Некогда, он утверждал, феакийский корабль, проводившийСтранника в землю его, возвращаяся морем туманным,Будет разбит Посидоном, который высокой гороюГрад наш задвинет. Так мне говорил он, и все совершилось.Вы ж, феакийские люди, исполните то, что скажу вам:¹⁸⁰ С этой поры мы не станем уже по морям, как бывало,Странников, наш посещающих град, провожать; Посидону жВ жертву немедля двенадцать[1032] быков принесем, чтоб на милостьОн преклонился и града горой не задвинул великой”.Так он сказал, и быков приготовил на жертву объятый¹⁸⁵ Страхом народ; и, усердно молясь Посидону владыке,Все феакийские старцы, вожди и вельможи стоялиВкруг алтаря. Той порой Одиссей, привезенный в отчизнуСонный, проснулся, и милой отчизны своей не узнал он —Так был отсутствен давно; да и сторону всю ту покрыла¹⁹⁰ Мглою туманною дочь громовержца Афина, чтоб не былПрежде, покуда всего от нее не услышит, кем встреченЦарь Одиссей, чтоб его ни жена, ни домашний, ни жительГрада какой не узнали, пока женихам не отмстит он;Вот почему и явилось очам Одиссея столь чуждым¹⁹⁵ Все, и излучины длинных дорог, и залив меж стенамиГладких утесов, и темные сени дерев черноглавых.[1033]Вставши, с великим волненьем он начал кругом озираться;Скорбь овладела душою его, по бедрам он могучимКрепко ударив руками, в печали великой воскликнул:²⁰⁰ “Горе! К какому народу зашел я! Здесь, может быть, область[1034]Диких, не знающих правды, людей, иль, быть может, я встречуСмертных приветливых, богобоязненных, гостеприимных.Где же я скрою богатства мои и куда обратитьсяМне самому? Для чего меж людьми феакийскими доле²⁰⁵ Я не остался! К другому из сильных владык в их народеЯ бы прибегнул, и он бы помог мне достигнуть отчизны;Ныне ж не знаю, что делать с своим мне добром; без храненьяЗдесь не оставлю его, от прохожих расхищено будет.Горе! Я вижу теперь, что не вовсе умны и правдивы²¹⁰ Были в поступках со мною и царь, и вожди феакийцев:Ими я брошен в краю, мне чужом; отвезти обещалисьВ милую прямо Итаку меня и нарушили слово;Их да накажет Зевес, покровитель лишенных покрова,Зрящий на наши дела и карающий наши злодейства.²¹⁵ Должно, однако, богатства мои перечесть, чтоб увидеть,Цело ли все, не украли ль чего в корабле быстроходном”.Он сосчитал все котлы, все треножники, все золотыеУтвари, все драгоценно-сотканные ризы, и целымВсе оказалось; но горько он плакал о милой отчизне,²²⁰ Глядя на шумное море, бродя по песчаному брегуВ тяжкой печали. К нему подошла тут богиня Афина,Образ приняв пастуха, за овечьим ходящего стадом,Юного, нежной красою подобного царскому сыну;Ей покрывала двойная широкая мантия плечи,²²⁵ Ноги сияли в сандалиях, легким копьем подпиралась.Радуясь встрече такой, Одиссей подошел к светлоокойДеве и, голос возвысив, ей бросил крылатое слово:“Друг, ты в земле незнакомой мне, страннику, встретился первый;Радуйся; сердце ж на милость свое преклони; сбереги мне²³⁰ Это добро, и меня самого защити; я как бога,Друг, умоляю тебя и колена твои обнимаю:Мне отвечай откровенно, чтоб мог я всю истину ведать.Где я? В какой стороне? И какой здесь народ обитает?Остров ли это гористый иль в море входящий, высокий²³⁵ Берег земли матерой, покровенной крутыми горами?”Дочь светлоокая, Зевса, Афина ему отвечала:“Видно, что ты издалека, пришелец иль вовсе бессмыслен,Если об этом не ведаешь крае? Но он не бесславенМежду краями земными, народам земным он известен²⁴⁰ Всем, как живущим к востоку, где Эос и Гелиос всходят,Так и живущим на запад, где область туманныя ночи;Правда, горист и суров он, коням неприволен, но вовсе жОн и не дик, не бесплоден, хотя не широк и полями[1035]Беден; он жатву сторицей дает, и на нем винограда²⁴⁵ Много родится от частых дождей и от рос плодотворных;Пажитей много на нем для быков и для коз, и богат онЛесом и множеством вод, безущербно год целый текущих.[1036]Странник, конечно, молва об Итаке дошла и к пределамТрои, лежащей, как слышно, далеко от края ахеян”.²⁵⁰ Кончила. В грудь Одиссея веселье от слов сих проникло;Рад был услышать он имя отчизны из уст светлоокойДочери Зевса эгидодержавца Паллады Афины;Голос возвысив, он бросил крылатое слово богине(Правду, однако, он скрыл от нее хитроумною речью,²⁵⁵ В сердце своем осторожно о пользе своей помышляя):“Имя Итаки впервые услышал я в Крите обширном,[1037]За морем; ныне ж и сам я пределов Итаки достигнул,Много сокровищ с собою привезши и столько же домаДетям оставив; бежал я оттуда, убив Орсилоха,²⁶⁰ Идоменеева милого сына, который в обширномКрите мужей предприимчивых всех побеждал быстротоюНог; он хотел у меня всю добычу троянскую (столькоЗлых мне тревог приключившую в те времена, как во многихБранях я был и среди бедоносного странствовал моря)²⁶⁵ Силой отнять, поелику его я отцу отказалсяВ Трое служить и своими людьми предводил; но его я,Шедшего с поля, с товарищем подле дороги укрывшись,Метко направленным медным копьем умертвил из засады:Темная ночь небеса покрывала тогда, никакой нас²⁷⁰ Видеть не мог человек; и не сведал никто, что убийцаЯ; но, копьем медноострым его умертвив, не замедлилЯ, к кораблю финикийских людей благородных[1038] пришедши,Их убедить предложеньем даров, чтоб, меня на корабль свойВзявши и в Пилос привезши, там на берег дали мне выйти²⁷⁵ Или в Элиду, священную область эпеян, меня проводили;Но берегов их достигнуть нам не дал враждующий ветер,К горю самих мореходцев, меня обмануть не хотевших;Сбившись с дороги, сюда мы приплыли ночною порою;В пристань на веслах ввели мы корабль, и никто не помыслил,²⁸⁰ Сколь ни стремило к тому нас желанье, об ужине; все мы,Вместе сошед с корабля, улеглися на бреге песчаном;В это мгновенье в глубокий я сон погрузился; они же,Взявши пожитки мои с корабля, их сложили на землюТам, где заснувший лежал на песке я; потом, возвратяся²⁸⁵ Все на корабль, к берегам многолюдной Сидонии путь свойБыстро направили. Я же остался один, сокрушенный”.Кончил. С улыбкой Афина ему светлоокая щеки[1039]Нежной рукой потрепала, явившись прекрасною, с станомСтройно-высоким, во всех рукодельях искусною девой.²⁹⁰ Голос возвысив, богиня крылатое бросила слово:“Должен быть скрытен и хитр несказанно, кто спорить с тобоюВ вымыслах разных захочет; то было бы трудно и богу.Ты, кознодей, на коварные выдумки дерзкий, не можешь,[1040]Даже и в землю свою возвратясь, оторваться от темной²⁹⁵ Лжи и от слов двоесмысленных, смолоду к ним приучившись;Но об этом теперь говорить бесполезно; мы обаЛюбим хитрить. На земле ты меж смертными разумом первый,Также и сладкою речью; я первая между бессмертныхМудрым умом и искусством на хитрые вымыслы. Как же³⁰⁰ Мог не узнать ты Паллады Афины, тебя неизменноВ тяжких трудах подкреплявшей, хранившей в напастях и нынеВсем феакиянам сердце к тебе на любовь преклонившей?Знай же теперь: я пришла, чтоб, с тобой все разумно обдумав,К месту прибрать здесь все то, что от щедрых людей феакийских³⁰⁵ Ты получил при отъезде моим благосклонным внушеньем;Также, чтоб знал ты, какие судьба в многославном жилищеЦарском беды для тебя приготовила. Ты же мужайся;Но берегись, чтоб никто там, ни муж, ни жена, не прониклиТайны, что бедный скиталец — ты сам, возвратившийся; молча³¹⁰ Все оскорбленья сноси, наглецам уступая без гнева”.Светлой Афине ответствовал так Одиссей богоравный:“Смертный, и самый разумный, с тобою случайно, богиня,Встретясь, тебя не узнает: во всех ты являешься видах.Помню, однако, я, сколь ты бывала ко мне благосклонна³¹⁵ В те времена, как в троянской земле мы сражались, ахейцы.Но когда, ниспровергнувши город Приамов великий,[1041]Мы к кораблям возвратились, разгневанный бог разлучил нас.[1042]С тех пор с тобой не встречался я, Диева дочь; не приметилТакже, чтоб ты, на корабль мой вступивши, меня от какого³²⁰ Зла защитила. С разорванным сердцем, без всякой защиты,Странствовал я: наконец от напастей избавили боги.Только в стране плодоносной мужей феакийских меня ты[1043]Словом своим ободрила и в город мне путь указала.Ныне ж, колена объемля твои, умоляю Зевесом³²⁵ (Я сомневаюсь, чтоб был я в Итаке; я в землю инуюПрибыл; ты, так говоря, без сомненья, испытывать шуткойХочешь мне сердце; ты хочешь мой разум ввести в заблужденье),Правду скажи мне, я подлинно ль милой отчизны достигнул?”Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:³³⁰ “В сердце моем благосклонность к тебе сохранилася та же;Мне невозможно в несчастье покинуть тебя: ты приемлешьЛасково каждый совет, ты понятлив, ты смел в исполненье;Всякий, на чуже скитавшийся долго, достигнув отчизны,Дом свой, жену и детей пламенеет желаньем увидеть;³³⁵ Ты ж, Одиссей, не спеши узнавать,[1044] воздержись от расспросов;Прежде ты должен жену испытать; неизменная сердцем,Дома она ожидает тебя с нетерпением, тратя[1045]Долгие дни и бессонные ночи в слезах и печали.Я же сомнения в том никогда не имела — напротив,³⁴⁰ Знала, что, спутников всех потеряв, ты домой возвратишься;Но неприлично мне было вражду заводить с Посидоном,Братом родителя Зевса, тобой оскорбленным: ты сильно[1046]Душу разгневал его умерщвлением[1047] милого сына.Но чтоб ты мог мне поверить, тебе я открою Итаку.³⁴⁵ Здесь посвященная старцу морскому Форкинская пристань;В самой вершине залива широкосенистую видишьМаслину; близко ее полутемный с возвышенным сводом[1048]Грот, посвященный прекрасным, слывущим наядами, нимфам(Самый тот хладный, в утесе таящийся грот, где столь часто[1049]³⁵⁰ Ты приносил экатомбы богатые чистым наядам).Вот и гора Нерион, покровенная лесом широким”.Кончив, богиня туман разделила; окрестность явилась;В грудь Одиссея при виде таком пролилося веселье;Бросился он целовать плододарную землю отчизны;³⁵⁵ Руки подняв, обратился потом он с молитвой к наядам:“Нимфы наяды, Зевесовы дочери, я уж не думалЗдесь вас увидеть; теперь веселитесь моею веселой,Нимфы, молитвой; и будут дары вам обычные, еслиДочь броненосная Зевса Афина и мне благосклонно³⁶⁰ Жизнь сохранит, и милого сына спасет от напасти”.Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Будь беззаботен; не этим теперь ты тревожиться должен;Должен, напротив, сокровища в недре пространного грота[1050]Спрятать свои, чтоб из них ничего у тебя не пропало.[1051]³⁶⁵ После, все дело обдумав, мы выберем то, что полезней”.Кончив, богиня во внутренность грота вошла и рукоюТемные стен закоулки ощупала; сын же ЛаэртовВсе, и нетленную медь, и богатые платья, и злато,Им от людей феакийской земли полученные, собрал;³⁷⁰ В гроте их склав, перед входом его положила огромныйКамень дочь Зевса эгидодержавца Паллада Афина.Оба тогда, под широкосенистою маслиной севши,Стали обдумывать, как погубить женихов многобуйных.Дочь светлоокая Зевса богиня Афина сказала:³⁷⁵ “О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,Выдумай, как бы тебе женихов наказать беззаконных,Боле трех лет самовластно твоим обладающих домом,Муча докучным своим сватовством Пенелопу; она жеСердцем в разлуке с тобою крушась, подает им надежду³⁸⁰ Всем, и каждому порознь себя обещает, и вести[1052]Добрые шлет к ним, недоброе в сердце для них замышляя”.Светлой Афине ответствовал так Одиссей многоумный:“Горе! И мне б, как царю Агамемнону, сыну Атрея,Жалостной гибели в царском жилище моем не избегнуть,³⁸⁵ Если бы вовремя мне ты всего не открыла,[1053] богиня!Дай мне теперь наставление, как отомстить им; сама жеМне помоги и такую ж даруй мне отважность, как в Трое,Где мы разрушили светлые стены Приамова града.Стой за меня и теперь, как тогда, светлоокая; смело³⁹⁰ Выйти готов и на триста мужей я, хранимый твоеюСилой божественной, если ко мне ты еще благосклонна”.Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Буду стоять за тебя и теперь я, не будешь оставленМной и тогда, как приступим мы к делу; и, думаю, скоро³⁹⁵ Лоно земли беспредельной обрызжется кровью и мозгомМногих из них, беззаконных, твое достоянье губящих.Прежде, однако, тебя превращу я, чтоб не был никем ты[1054]Узнан: наморщу блестящую кожу твою на могучихЧленах, сниму с головы злато-темные кудри,[1055] покрою⁴⁰⁰ Рубищем бедным плеча, чтоб глядел на тебя с отвращеньемКаждый, и струпом глаза, столь прекрасные ныне, подерну;В виде таком женихам ты, супруге и сыну (которыйДома тобой был оставлен), неузнанный, будешь противен.[1056]Прежде, однако, отсюда ты должен пойти к свинопасу,[1057]⁴⁰⁵ Главному здесь над стадами свиными смотрителю; веренОн и тебе, и разумной твоей Пенелопе, и сыну;Встретишь его ты у стада свиней;[1058] близ утеса Коракса,Подле ключа Аретузы лазоревой стадо пасется,Жадно питаяся там желудьми и водой запивая⁴¹⁰ Пищу, которая тушу свиную густым наливаетЖиром; с ним сидя, его обо всем ты подробно расспросишь.Тою порою[1059] я в женопрекрасный пойду ЛакедемонВызвать к тебе, Одиссей, твоего Телемака оттуда:Он же в широкоравнинную Спарту пошел, чтоб услышать⁴¹⁵ Весть о тебе от Атрида и, жив ли еще ты, проведать”.Светлой Афине ответствовал так Одиссей многоумный:“Ведая все, для чего же ему не сказала ты правды?Странствуя, многим и он сокрушеньям подвергнуться можетНа море бурном, во власти грабителей дом свой оставив”.⁴²⁰ Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:“Много о том, Одиссей, ты тревожиться сердцем не должен.Я проводила его, чтоб людей посмотрел[1060] и меж нимиНажил великую славу;[1061] легко все окончив, теперь онВ доме Атреева сына сидит и роскошно пирует.⁴²⁵ Правда, его женихи стерегут[1062] в корабле темногрудом,Злую погибель готовя ему на возвратной дороге;[1063]Я им, однако, того не дозволю; и прежде могилаМногих из них, разоряющих дерзостно дом твой, поглотит”.С сими словами богиня к нему прикоснулася тростью.[1064]⁴³⁰ Разом на членах его, вдруг иссохшее, сморщилось тело,Спали с его головы злато-темные кудри, сухоюКожею дряхлого старца дрожащие кости покрылись,Оба столь прежде прекрасные глаза подернулись струпом,Плечи оделись тряпицей, в лохмотье разорванным, старымРубищем, грязным, совсем почерневшим от смрадного дыма;Сверх же одежды оленья широкая кожа повисла,Голая, вовсе без шерсти; дав посох ему и котомку,Всю в заплатах, висящую вместо ремня на веревке,С ним разлучилась богиня; что делать, его научивши,К сыну его полетела она в Лакедемон священный.

ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Тою порою из пристани вкруть по тропинке нагорнойЛесом пошел он в ту сторону, где, по сказанью Афины,Жил свинопас богоравный,[1065] который усерднее прочихЦарских рабов наблюдал за добром своего господина.⁵ Он на дворе перед домом в то время сидел за работой;Дом же стоял на высоком, открытом и кругообразномМесте, просторный, отвсюду обходный; его для свиных тамСтад свинопас, не спросясь[1066] ни с царицей, ни с старцем Лаэртом,Сам, поелику его господин был отсутствен, из твердых¹⁰ Камней построил; ограда терновая стены венчала;Тын из дубовых, обтесанных, близко один от другогоВ землю вколоченных кольев его окружал; на дворе жеЦелых двенадцать просторных закут для свиней находилось:[1067]Каждую ночь в те закуты свиней загоняли, и в каждой¹⁵ Их пятьдесят, на земле неподвижно лежащих, там былоЗаперто — матки одни для расплода; самцы же во внешнихСпали закутах и в меньшем числе: убавляли, пируя,Их женихи богоравные[1068] (сам свинопас принужден былЛучших и самых откормленных им посылать ежедневно);²⁰ Триста их там шестьдесят боровов налицо оставалось;Их сторожили четыре собаки, как дикие звериЗлобные: сам свинопас, повелитель мужей,[1069] для себя ихВыкормил. Сидя тогда перед домом, кроил он из крепкойКожи воловьей подошвы для ног; пастухи же другие²⁵ Были в отлучке: на пажити с стадом свиней находилисьТрое, четвертый самим повелителем послан был в городЛучшую в стаде свинью женихам необузданным противВоли отдать, чтоб, зарезав ее, насладились едою.Вдруг вдалеке Одиссея увидели злые собаки;³⁰ С лаем они на него побежали; к земле осторожно,Видя опасность, присел Одиссей, но из рук уронил он[1070]Посох, и жалкую гибель в своем бы он встретил владенье,Если бы сам свинопас, за собаками бросясь поспешно,Выбежать, кинув работу свою, не успел из заграды:³⁵ Крикнув на бешеных псов, чтоб пугнуть их, швырять он большимиКамнями начал; потом он сказал, обратясь к Одиссею:“Был бы, старик, ты разорван, когда б опоздал я минуту;[1071]Тяжким упреком легло б мне на сердце такое несчастье;Мне же и так уж довольно печалей бессмертные дали:⁴⁰ Здесь, о моем господине божественном сетуя, долженЯ, для незваных гостей боровов Одиссеевых жирныхПрочить, тогда как, быть может, он сам без покрова, без пищиСтранствует в чуждых землях меж народов иного языка(Если он только еще где сиянием дня веселится).⁴⁵ В дом мой последуй за мною, старик; я тебя дружелюбноПищею там угощу и вином; отдохнувши, ты скажешь,[1072]Кто ты, откуда, какие беды и напасти где встретил”.Кончил, и в дом с Одиссеем вошел свинопас богоравный;Там он на кучу его посадил многолиственных, свежих⁵⁰ Сучьев,[1073] недавно нарубленных, прежде косматою кожейСерны, на ней же он спал по ночам, их покрыв. ОдиссеюБыл по душе столь радушный прием; он сказал свинопасу:“Зевса молю я и вечных богов, чтоб тебе ниспослалиВсякое благо за то, что меня ты так ласково принял”.⁵⁵ Страннику так отвечал ты, Эвмей,[1074] свинопас богоравный:“Если бы, друг, кто и хуже тебя посетил нас, мы долг свойГостя почтить сохранили бы свято — Зевес к нам приводит[1075]Нищих и странников; дар и убогий Зевесу угоден.Слишком же щедрыми[1076] быть нам не можно, рабам, в беспрестанном⁶⁰ Страхе живущим, понеже теперь господа молодыеВластвуют нами. Кронион решил, чтоб лишен был возвратаОн, столь ко мне благосклонный; меня б он устроил,[1077] мне дал быПоле, и дом, и невесту с богатым приданым,[1078] и, словом,Все, что служителям верным давать господин благодушный⁶⁵ Должен, когда справедливые боги успехом усердьеИх наградили, как здесь и меня за труды награждают;Так бы со мною здесь милостив был он, когда б мог достигнутьСтарости дома; но нет уж его... о! зачем не ЕленинРод истреблен! От нее сокрушились колена славнейших⁷⁰ Наших героев: и он за обиду Атрида с другимиВ Трою неволей[1079] пошел истребить Илион многоконный”.Так говорил он и, поясом легкий хитон свой стянувши,К той отделенной закуте пошел, где одни поросятаЗаперты были; взяв двух пожирней, он обоих зарезал,⁷⁵ Их опалил, и на части рассек, и, на вертел наткнувшиЧасти, изжарил их; кончив, горячее мясо он подалГостю на вертеле, ячной мукою его пересыпав.После, медвяным вином деревянный наполнивши кубок,Сел против гостя за стол и, его приглашая к обеду:⁸⁰ “Странник, — сказал, — не угодно ль тебе поросятины, нашейПищи убогой, отведать — свиней же одни беспощадноЖрут женихи, не страшась никакого за то наказанья;[1080]Дел беззаконных, однако, блаженные боги не любят:Правда одна и благие поступки людей им угодны;⁸⁵ Даже разбойники, злые губители, разные землиГрабить обыкшие, — многой добычей, им данной Зевесом,Свой нагрузивши корабль и на нем возвращаясь в отчизну, —Страх наказанья великий в душе сохраняют; они же(Видно, им бога какого пророческий слышался голос),⁹⁰ Веря, что гибель постигла его, ни свое, как прилично,[1081]Весть сватовство не хотят, ни к себе возвратиться не мыслят,В доме, напротив, пируют его и бесчинно всё грабят;Каждую Зевсову ночь там и каждый ниспосланный ЗевсомДень не одну и не две мы свиньи на съеденье им режем;⁹⁵ Так же они и вино, неумеренно пьянствуя, тратят.Дом же его несказанно богат был, никто из живущихЗдесь благородных мужей — на твердыне ли черного Зама[1082]Или в Итаке — того не имел; получал он доходаБоле, чем десять у нас богачей; я сочту по порядку:¹⁰⁰ Стад криворогих быков до двенадцати было, овечьихТакже, и столько ж свиных, и не менее козьих (пасут ихЗдесь козоводы свои и наемные); также на разныхПаствах еще здесь гуляет одиннадцать козьих особых[1083]Стад; и особые их стерегут на горах козоводы;¹⁰⁵ Каждый из тех козоводов вседневно, черед наблюдая,В город с жирнейшей козою, меж лучшими выбранной, ходит;Так же вседневно и я, над стадами свиными здесь главный,Лучшего борова им на обед посылать приневолен”.Так говорил он, а гость той порою ел мясо, усердно¹¹⁰ Пил и молчал, женихам истребление в мыслях готовя.Пищей божественной душу свою насладивши довольно,Кубок он свой, из которого сам пил, хозяину подал[1084]Полный вина — и его свинопас с удовольствием принял;Гость же, к нему обратившися, бросил крылатое слово:¹¹⁵ “Друг, расскажи о купившем тебя господине, которыйБыл так несметно богат, так могуч и потом, говоришь ты,В Трое погиб, за обиду отмщая Атреева сына;[1085]Знать я желаю: не встретился ль где он случайно со мною?Зевсу и прочим бессмертным известно, могу ли в свою вам¹²⁰ Очередь что про него рассказать — я давно уж скитаюсь”.Так свинопас, повелитель мужей, отвечал Одиссею:“Старец, теперь никакой уж из странников, много бродивших,Радостной вестью об нем ни жены не обманет, ни сына.Часто в надежде, что их, угостив, одарят, здесь бродяги¹²⁵ Лгут, небылицы и басни о нем вымышляя; и кто бы,Странствуя в разных землях, ни зашел к нам в Итаку, уж верноЯвится к нашей царице с нелепою сказкой о муже;Ласково всех принимает она и рассказы их жадноСлушает все, и с ресниц у внимающей падают капли¹³⁰ Слез, как у всякой жены, у которой погиб в отдаленьеМуж. Да и ты нам, старик, небылицу расскажешь охотно,Если хламиду тебе иль хитон за труды посулим мы.Нет, уж конечно, ему иль собаки, иль хищные птицыКожу с костей оборвали — и с телом душа разлучилась,¹³⁵ Или он рыбами съеден морскими, иль кости на взморьеГде-нибудь, в зыбком песке глубоко погребенные, тлеют;Так он погиб, в сокрушеньи великом оставив домашнихВсех, наипаче меня; никогда, никогда не найти ужМне господина столь доброго, где бы я ни жил, хотя бы¹⁴⁰ Снова по воле бессмертных к отцу был и к матери милойВ дом приведен, где родился, где годы провел молодые.Но не о том я крушуся, хотя и желал бы хоть раз ихОбраз увидеть глазами, хоть раз посетить их в отчизне, —Нет, об одном Одиссее далеком я плачу; ах, добрый¹⁴⁵ Гость мой, его и далекого здесь не могу называть я[1086]Просто по имени (так он со мною был милостив); братомМилым его я, хотя и в разлуке мы с ним, называю”.Царь Одиссей хитроумный сказал, отвечая Эвмею:“Если, не веря вестям, утверждаешь ты, друг, что сюда он¹⁵⁰ Боле не будет, и если уж так ты упорен рассудком,Я не скажу ничего; но лишь в том, что наверное скороК вам Одиссей возвратится, дам клятву; а мне ты заплатишьТолько тогда, как входящего в дом свой его здесь увидишь:Платье тогда подаришь мне, хитон и хламиду; до тех пор,[1087]¹⁵⁵ Сколь ни великую бедность терплю, ничего не приму я;Мне самому ненавистней Аидовых врат ненавистных[1088]Каждый обманщик, ко лжи приневоленный бедностью тяжкой;Я же Зевесом владыкой, твоей гостелюбной трапезой,[1089]Также святым очагом Одиссеева дома клянуся¹⁶⁰ Здесь, что наверно и скоро исполнится то, что сказал я;[1090]Прежде, чем солнце окончит свой круг,[1091] Одиссей возвратится;Прежде, чем месяц наставший сменен наступающим будет,[1092]Вступит он в дом свой; и мщенье тогда совершится над каждым,Кто Пенелопу и сына его дерзновенно обидел”.¹⁶⁵ Страннику так отвечал ты, Эвмей, свинопас богоравный:“Нет, ни за вести свои ты от нас не получишь награды,Добрый мой гость, ни сюда Одиссей не придет; успокойся ж,Пей, и начнем говорить о другом; мне и слышать об этомТяжко; и сердце всегда обливается кровью, когда мне¹⁷⁰ Кто здесь хоть словом напомнит о добром моем господине.Также и клятвы давать не трудись; возвратится ли, нет лиК нам господин мой, как все бы желали мы — я, Пенелопа,Старец Лаэрт и подобный богам Телемак, — но о сынеБоле теперь, чем о славном, родившем его Одиссее,¹⁷⁵ Я сокрушаюсь: как ветвь молодая, воспитан богамиБыл он; я мнил, что со временем, мужеской силы достигнув,Будет подобно отцу он прекрасен и видом и станом, —Знать, неприязненный демон какой иль враждующий смертныйРазум его помутил: чтоб узнать об отце отдаленном,¹⁸⁰ В Пилос божественный поплыл он; здесь же, укрывшись в засаде,Ждут женихи,[1093] чтоб, его умертвив на возвратной дороге,В нем и потомство Аркезия всё уничтожить в Итаке.Мы же, однако, оставим его — попадется ль им в рукиОн, избежит ли их козней, спасенный Зевесом, — теперь ты¹⁸⁵ Мне расскажи, что с тобой и худого и доброго былоВ свете? Скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать:Кто ты? Какого ты племени? Где ты живешь?[1094] Кто отец твой?Кто твоя мать? На каком корабле и какою дорогойПрибыл в Итаку? Кто были твои корабельщики? В край наш[1095]¹⁹⁰ (Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел ты”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать.Если б мы оба с тобой запаслися на долгое времяПищей и сладким питьем и глаз на глаз осталися двое¹⁹⁵ Здесь пировать на просторе,[1096] отправив других на работу,То и тогда, ежедневно рассказ продолжая, едва лиВ год бы я кончил печальную повесть о многих напастях,Мной претерпенных с трудом несказанным по воле бессмертных.Славлюсь я быть уроженцем широкоравнинного Крита;²⁰⁰ Сын я богатого мужа; и вместе со мною других он[1097]Многих имел сыновей, им рожденных и выросших дома;Были они от законной супруги; а я от рабыни,Купленной им, родился, но в семействе почтен как законныйСын был отцом благородным, Кастором, Гилаксовым сыном;²⁰⁵ Он же от всех обитателей Крита, как бог, уважаемБыл за богатство, за власть и за доблесть сынов многославных;Но приносящие смерть, беспощадно-могучие КерыВ область Аида его увели; сыновья же, богатстваВсе разделив меж собою по жеребью, дали мне самый²¹⁰ Малый участок и дом небольшой для житья; за меня жеВышла богатых родителей дочь; предпочтен был другим яВсем женихам за великую доблесть; на многое годный,Был я в деле военном не робок... но все миновалось;Я лишь солома теперь, по соломе, однако, и прежний²¹⁵ Колос легко распознаешь ты; ныне ж я бедный бродяга.С мужеством бодрым Арей и богиня Афина вселилиМне боелюбие в сердце; не раз выходил я, созвавшиСамых отважнейших, против врагов злонамеренных в битву;Мыслью о смерти мое никогда не тревожилось сердце;²²⁰ Первый, напротив, всегда выбегал я с копьем, чтоб настигнутьВ поле противника, мне уступавшего ног быстротою;Смелый в бою, полевого труда не любил я, ни тихойЖизни домашней, где милым мы детям даем воспитанье;Островесельные мне корабли привлекательней были;²²⁵ Бой, и крылатые стрелы, и медноблестящие копья,Грозные, в трепет великий и в страх приводящие многих,Были по сердцу мне — боги любовь к ним вложили мне в сердце:Люди не сходны, те любят одно, а другие другое.Прежде, чем в Трою пошло броненосное племя ахеян,²³⁰ Девять я раз в корабле быстроходном, с отважной дружинойПротив людей иноземных ходил — и была нам удача;Лучшее брал я себе[1098] из добыч, и по жеребью такжеМного на часть мне досталось; свое увеличив богатство,Стал я могуч и почтен меж народами Крита; когда же²³⁵ Грозно гремящий Зевес учредил роковой для ахеян[1099]Путь, сокрушивший колена столь многих мужей знаменитых,С Идоменеем, царем многославным, от критян был избранЯ с кораблями идти к Илиону; и было отречьсяНам невозможно: мы властью народа окованы были.[1100]²⁴⁰ Девять там лет воевали упорно мы, чада ахеян;Но на десятый, когда, ниспровергнув Приамов великийГрад, мы к своим кораблям возвратилися, бог разлучил нас.Мне, злополучному, бедствия многие Зевс приготовил.Целый месяц провел я с детьми и с женою в семейном²⁴⁵ Доме, великим богатством моим веселясь; напоследокСильно в Египет меня устремило желание; выбравСмелых товарищей, я корабли изготовил; их девятьТам мы оснастили новых; когда ж в корабли собралисяБодрые спутники, целых шесть дней до отплытия все мы²⁵⁰ Там пировали; я много зарезал быков и барановВ жертву богам, на роскошное людям моим угощенье;Но на седьмой день, покинувши Крит, мы в открытое мореВышли и с быстропопутным, пронзительнохладным БореемПлыли, как будто по стремю, легко; и ничем ни один наш²⁵⁵ Не был корабль поврежден; нас, здоровых, веселых и бодрых,По морю мчали они, повинуясь кормилу и ветру.Дней через пять[1101] мы к водам светлоструйным потока Египта[1102]Прибыли: в лоне потока легкоповоротные наши[1103]Все корабли утвердив, я велел, чтоб отборные люди²⁶⁰ Там на морском берегу сторожить их остались; другим жеДал приказание с ближних высот обозреть всю окрестность.Вдруг загорелось в них[1104] дикое буйство; они, обезумев,Грабить поля плодоносные жителей мирных ЕгиптаБросились, начали жен похищать и детей малолетних,²⁶⁵ Зверски мужей убивая, — тревога до жителей градаСкоро достигла, и сильная ранней зарей собраласяРать; колесницами, пешими, яркою медью оружийПоле кругом закипело; Зевес, веселящийся громом,В жалкое бегство моих обратил, отразить ни единый²⁷⁰ Силы врага не поспел, и отвсюду нас смерть окружила;Многих тогда из товарищей медь умертвила, и многихПленных насильственно в град увлекли на печальное рабство.Я благовременно был вразумлен всемогущим Зевесом.(О, для чего избежал я судьбины и верной не встретил²⁷⁵ Смерти в Египте! Мне злее беды приготовил Кронион.)Сняв с головы драгоценно-украшенный кожаный шлем мой,Щит мой сложивши с плеча и копье медноострое бросив,Я подбежал к колеснице царя и с молитвой коленаОбнял его; он меня не отвергнул; но, сжалясь, с ним рядом²⁸⁰ Сесть в колесницу велел мне, лиющему слезы, и в дом свойЦарский со мной удалился — а с копьями следом за намиМного бежало их, смертию мне угрожавших;[1105] избавленБыл я от смерти царем — он во гнев привести гостелюбцаЗевса, карателя строгого дел злочестивых, страшился.²⁸⁵ Целых семь лет[1106] я провел в стороне той и много богатстваВсякого собрал: египтяне щедро меня одарили;Год напоследок осьмой приведен был времен обращеньем;Прибыл в Египет тогда финикиец, обманщик коварный,Злой кознодей, от которого много людей пострадало;²⁹⁰ Он, увлекательной речью меня обольстив, Финикию,Где и поместье и дом он имел, убедил посетить с ним:Там я гостил у него до скончания года. Когда жеДни протекли, миновалися месяцы, полного года[1107]Круг совершился и Оры весну привели молодую,²⁹⁵ В Ливию с ним в корабле, облетателе моря, меня онПлыть пригласил, говоря, что товар свой там выгодно сбудем;Сам же, напротив, меня, не товар наш, продать там замыслил;С ним и поехал я, против желанья, добра не предвидя.Мы с благосклонно-попутным, пронзительнохладным Бореем[1108]³⁰⁰ Плыли; уж Крит был за нами...[1109] Но Дий нам готовил погибель;Остров из наших очей в отдаленьи пропал, и исчезла[1110]Всюду земля, и лишь небо, с водами слиянное, зрелось;Бог громовержец Кронион тяжелую темную тучуПрямо над нашим сгустил кораблем, и под ним потемнело³⁰⁵ Море; и вдруг, заблистав, он с небес на корабль громовую[1111]Бросил стрелу; закружилось пронзенное судно, и дымомСерным его обхватило; все разом товарищи былиСброшены в воду, и все, как вороны морские, рассеясь,В шумной исчезли пучине — возврата лишил их Кронион³¹⁰ Всех; лишь объятого горем великим меня надоумилВовремя он корабля остроносого мачту рукамиВ бурной тревоге схватить, чтоб погибели верной избегнуть;Ветрам губящим во власть отдался я, привязанный к мачте.Девять носившися дней по волнам, на десятый с наставшей³¹⁵ Ночью ко брегу феспротов высокобегущей волноюБыл принесен я; Федон, благомыслящий царь их, без платыДолго меня у себя угощал, поелику я милымСыном его был, терзаемый голодом, встречен[1112] и в царскийДом приведен: на его я, покуда мы шли, опирался³²⁰ Руку; когда же пришли мы, он дал мне хитон и хламиду.Там я впервые узнал о судьбе Одиссея; сказал мнеЦарь, что гостил у него он,[1113] в отчизну свою возвращаясь;Мне и богатство, какое скопил Одиссей, показал он:Золото, медь и железную утварь чудесной работы;³²⁵ Даже и внукам в десятом колене достанется много[1114] —Столько сокровищ царю Одиссей в сохраненье оставил;Сам же пошел, мне сказали, в Додону затем, чтоб оракулТемно-сенистого Диева дуба его научил там,Как, по отсутствии долгом — открыто ли, тайно ли, — в землю³³⁰ Тучной Итаки ему возвратиться удобнее будет?Мне самому, совершив возлияние в доме, поклялся[1115]Царь, что и быстрый корабль уж устроен, и собраны людиВ милую землю отцов проводить Одиссея; меня жеОн наперед отослал, поелику корабль приготовлен³³⁵ Был для феспротов, в Дулихий, богатый пшеницею, шедших;Он повелел, чтоб к Акасту царю безопасно я имиБыл отвезен. Но они злонамеренным сердцем иноеДело замыслили, в бедствие ввергнуть меня сговорившись.Только от брега феспротов корабль отошел мореходный,³⁴⁰ Час наступил, мне назначенный ими для жалкого рабства.Силой сорвавши с меня и хитон и хламиду, они мнеВместо их бедное рубище дали с нечистой рубашкой,В жалких лохмотьях, как можешь своими глазами ты видеть.Вечером прибыли мы к берегам многогорной Итаки.³⁴⁵ Тут с корабля крепкозданного — прежде веревкою, плотноСвитою, руки и ноги связав мне — все на берег вместеВышли, чтоб, сев на зыбучем песке, там поужинать сладко.Я же от тягостных уз был самими богами избавлен.[1116]Голову платьем, изорванным в тряпки, свою обернувши,[1117]³⁵⁰ Бережно с судна я к морю, скользя по кормилу, спустился;Бросясь в него, я поспешно, обеими правя руками,Поплыл и силы свои напрягал, чтоб скорее из глаз ихСкрыться; в кустарнике, густо покрытом цветами, лежал я,Клубом свернувшись; они ж в бесполезном искании с криком³⁵⁵ Бегали мимо меня; напоследок, нашед неудобнымДоле напрасно бродить, возвратились назад и, собравшисьВсе на корабль свой, пустилися в путь; так самими богамиБыл я спасен, и они же меня проводили в жилищеМногоразумного мужа: еще не судьба умереть мне”.³⁶⁰ Страннику так отвечал ты, Эвмей, свинопас богоравный:“Бедный скиталец, все сердце мое возмутил[1118] ты рассказомМногих твоих приключений, печалей и странствий далеких.Только одно не в порядке: зачем о царе ОдиссееТы помянул? И зачем так на старости лет бесполезно³⁶⁵ На ветер лжешь? По несчастью, я слишком уверен, что мне ужЗдесь не видать моего господина; жестоко богамиБыл он преследуем; если б он в Трое погиб на сраженьеИль у друзей на руках, перенесши войну, здесь скончался,[1119]Холм гробовой бы над ним был насыпан ахейским народом,³⁷⁰ Сыну б великую славу на все времена он оставил...Ныне же Гарпии взяли его, и безвестно пропал он.Я же при стаде живу здесь печальным пустынником; в городК ним не хожу я, как разве когда Пенелопой бываюПризван, чтоб весть от какого пришельца услышать; они же³⁷⁵ Гостя вопросами жадно, усевшись кругом, осыпаютВсе — как и те, кто о нем, о возлюбленном, искренне плачут,Так и все те, кто его здесь имущество грабят без платы.Я ж не терплю ни вестей, ни расспросов о нем бесполезных[1120]С тех пор, как был здесь обманут бродягой этольским,[1121] который,³⁸⁰ Казни страшась за убийство, повсюду скитался и в дом мойСлучаем был заведен; я его с уважением принял; —Видел я в Крите, в царевом дворце Одиссея, — сказал он, —Там исправлял он свои корабли, потерпевшие в бурю.Летом иль осенью (так говорил Одиссей мне), в Итаку³⁸⁵ Я и товарищи будем с несметно-великим богатством. —Ты же, старик, испытавший столь много, нам посланный Дием,[1122]Баснею мне угодить иль меня успокоить не думай;Мной не за это уважен, не тем мне любезен ты будешь —Нет, я Зевеса страшусь гостелюбца, и сам ты мне жалок”.³⁹⁰ Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Подлинно, слишком уж ты недоверчив, мой добрый хозяин,Если и клятва моя не вселяет в тебя убежденья;Можем, однако, мы сделать с тобой уговор, и пускай намБудут обоим поруками боги, владыки Олимпа:³⁹⁵ Если домой возвратится, как я говорю, господин твой —Дав мне хитон и хламиду, меня ты в Дулихий, которыйСердцем так жажду увидеть, отсюда отправишь; когда же,Мне вопреки, господин твой домой не воротится — всех тыСлуг соберешь и с утеса низвергнешь меня, чтоб вперед вам⁴⁰⁰ Басен нелепых не смели рассказывать здесь побродяги”.Страннику так, отвечая, сказал свинопас богоравный:“Друг, похвалу б повсеместную, имя бы славное нажилЯ меж людьми и теперь, и в грядущее время, когда бы,В дом свой принявши тебя и тебя угостив, как прилично,⁴⁰⁵ Жизнь дорогую твою беззаконным убийством похитил;С сердцем веселым Крониону мог бы тогда я молиться.Время, однако, нам ужинать; скоро воротятся людиС паствы — тогда и желанную вечерю здесь мы устроим”.Так говорили о многом они, собеседуя сладко.⁴¹⁰ Скоро с стадами своими пришли пастухи свиноводы;Стали свиней на ночлег их они загонять, и с ужаснымВизгом и хрюканьем свиньи, спираясь, ломились в закуты.Тут пастухам подчиненным сказал свинопас богоравный:“Лучшую выбрать свинью, чтоб, зарезав ее, дорогого⁴¹⁵ Гостя попотчевать, с ним и самим насладиться едою;Много тяжелых забот нам от наших свиней светлозубых;Плод же тяжелых забот пожирают без платы другие”.Так говоря, топором разрубал он большие полена;Те же, свинью пятилетнюю, жирную, взяв и вогнавши⁴²⁰ В горницу, с ней подошли к очагу: свинопас богоравный(Сердцем он набожен был)[1123] наперед о бессмертных подумал;Шерсти щепотку сорвав с головы у свиньи светлозубой,Бросил ее он в огонь; и потом, всех богов призывая,Стал их молить, чтоб они возвратили домой Одиссея.⁴²⁵ Тут он ударил свинью сбереженным от рубки поленом;Замертво пала она, и ее опалили, дорезав,Тотчас другие, рассекли на части, и первый из каждойЧасти кусок, отложенный на жир для богов, был ЭвмеемБрошен в огонь, пересыпанный ячной мукой; остальные ж⁴³⁰ Части, на острые вертелы вздев, на огне осторожноНачали жарить, дожарив же, с вертелов сняли и кучейВсе на подносные доски сложили. И поровну началПищею всех оделять свинопас: он приличие ведал.На семь частей предложенное все разделив, он назначил⁴³⁵ Первую нимфам, и Эрмию, Майину сыну, вторую;[1124]Прочие ж каждому, как кто сидел, наблюдая порядок,Роздал, но лучшей, хребтовою частью свиньи острозубойГостя почтил; и вниманьем таким несказанно довольный,Голос возвысив, сказал Одиссей хитроумный: “Да будет⁴⁴⁰ Столь же, Эвмей, и к тебе многомилостив вечный Кронион,Сколь ты ко мне, сироте старику, был приветлив и ласков”.Страннику так отвечал ты, Эвмей, свинопас богоравный:“Ешь на здоровье, таинственный гость мой, и нашим доволенБудь угощеньем; одно нам дарует, другого лишает⁴⁴⁵ Нас своенравный в даяньях Кронион; ему все возможно”.С сими словами он, первый кусок отделивши бессмертнымВ жертву, пурпурным наполненный кубок вином ОдиссеюГрадорушителю подал; тот сел за прибор свой;[1125] и мягкихХлебов принес им Мезавлий, который, в то время как в Трое⁴⁵⁰ Царь Одиссей находился, самим свинопасом из денегСобственных был, без согласья царицы, без спроса с Лаэртом,[1126]Куплен, для разных прислуг, у тафийских купцов мореходных.Подняли руки они к приготовленной лакомой пище.[1127]После ж, когда насладились довольно питьем и едою,⁴⁵⁵ Хлеб со стола был проворным Мезавлием снят; а другие,Сытые хлебом и мясом, на ложе ко сну обратились.Мрачно-безлунна была наступившая ночь, и ЗевесовЛивень холодный шумел, и Зефир бушевал дожденосный.Начал тогда говорить Одиссей (он хотел, чтоб хозяин⁴⁶⁰ Дал ему мантию, или свою, иль с кого из других имСнятую, ибо о нем он с великим радушием пекся):“Слушай, Эвмей, и послушайте все вы: хочу перед вамиДелом одним я похвастать — вино мне язык развязало;Сила вина несказанна: она и умнейшего громко⁴⁶⁵ Петь, и безмерно смеяться, и даже плясать заставляет;Часто внушает и слово такое, которое лучше бБыло сберечь про себя. Но я начал и должен докончить.О, для чего я не молод, как прежде, и той не имеюСилы, как в Трое, когда мы однажды сидели в засаде!⁴⁷⁰ Были Атрид Менелай с Одиссеем вождями; и с нимиТретий начальствовал я, к ним приставший по их приглашенью;К твердо-высоким стенам многославного града пришедши,Все мы от них недалеко в кустарнике, сросшемся густо,Между болотной осоки, щитами покрывшись, лежали⁴⁷⁵ Тихо. Была неприязненна ночь, прилетел полуночныйВетер с морозом, и сыпался шумно-холодной метелью[1128]Снег, и щиты хрусталем[1129] от мороза подернулись тонким.Теплые мантии были у всех и хитоны; и спали,Ими одевшись, спокойно они под своими щитами;⁴⁸⁰ Я ж, безрассудный, товарищу мантию отдал, собравшисьВ путь, не подумав, что ночью дрожать от мороза придется;Взял со щитом я лишь пояс[1130] один мой блестящий; когда жеТреть совершилася ночи и звезды склонилися с неба,[1131]Так я сказал Одиссею, со мною лежавшему рядом,⁴⁸⁵ Локтем его подтолкнув (во мгновенье он понял, в чем дело):“О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,Смертная стужа, порывистый ветер и снег хладоносныйМне нестерпимы; я мантию бросил; хитон лишь злой демонВзять надоумил меня; никакого нет средства согреться”.⁴⁹⁰ Так я сказал. И недолго он думал, что делать: он первыйБыл завсегда и на умный совет, и на храброе дело.Шепотом на ухо мне отвечал он: “Молчи, чтоб не мог насКто из ахеян, товарищей наших, здесь спящих, подслушать”.Так отвечав мне, привстал он и, голову локтем подперши,⁴⁹⁵ “Братья, — сказал, — мне приснился божественный сон; мы далеко,Слишком далеко от наших зашли кораблей; не пойдет лиКто к Агамемнону, пастырю многих народов, Атриду,С просьбой, чтоб в помощь людей нам прислать с кораблей не замедлил”.Так он сказал. Поднялся, пробудившись, Фаос Андремонид;⁵⁰⁰ Сбросив для легкости с плеч пурпуровую мантию, быстроОн побежал к кораблям; я ж, оставленным платьем одевшись,Сладко проспал до явления златопрестольной денницы.О, для чего я не молод, не силен, как в прежние годы!Верно, тогда бы и мантию дали твои свинопасы⁵⁰⁵ Мне — из приязни ль, могучего ль мужа во мне уважая.Ныне ж кто хилого нищего в рубище бедном уважит?”Страннику так отвечал ты, Эвмей, свинопас богоравный:“Подлинно чудною повестью нас ты, мой гость, позабавил;Нет ничего неприличного в ней, и на пользу рассказ твой⁵¹⁰ Будет: ни в платье ты здесь и ни в чем, для молящего, много[1132]Бед испытавшего странника нужном, отказа не встретишь;Завтра, однако, в свое ты оденешься рубище снова;Мантий у нас здесь запасных не водится, мы не богатыПлатьем; у каждого только одно:[1133] он его до износа⁵¹⁵ С плеч не скидает. Когда же возлюбленный сын Одиссеев[1134]Будет домой, он и мантию даст и хитон, чтоб одетьсяМог ты, и в сердцем желанную землю ты будешь отправлен”.Кончив, он встал и, пошед, близ огня приготовил постелюГостю, накрывши овчиной ее и косматою козьей⁵²⁰ Шкурою; лег Одиссей на постель; на него он набросилТеплую, толсто-сотканную мантию, ею ж во времяЗимней, бушующей дико метели он сам одевался;Сладко на ложе своем отдыхал Одиссей; и другиеВсе пастухи улеглися кругом. Но Эвмей, разлучиться⁵²⁵ С стадом свиней опасаясь, не лег, не заснул; он, поспешноВзявши оружие, в поле идти изготовился. Видя,Как он ему и далекому верен, в душе веселилсяТем Одиссей. Свинопас же, на крепкие плечи повесивМеч свой, оделся косматой, от ветра защитной, широкой⁵³⁰ Мантией, голову шкурой козы длинношерстной окутал,После копье на собак и на встречу с ночным побродягойВзял и в то место пошел ночевать, где клычистые свиньиСпали под сводом скалы, недоступным дыханью Борея.

ПЕСНЬ ПЯТНАДЦАТАЯ

Тою порой[1135] в Лакедемон широкоравнинный достиглаЗевсова дочь, чтоб Лаэртова внука, ему об ИтакеМилой напомня, понудить скорей возвратиться в отцовскийДом; и она там нашла Телемака с возлюбленным сыном⁵ Нестора, спящих в сенях Менелаева славного дома.Сладостным сном побежденный, лежал Пизистрат неподвижно.Полон тревоги был сон Одиссеева сына: во мракеНочи божественной он об отце помышлял и крушился.Близко к нему подошедши, богиня Афина сказала:¹⁰ “Сын Одиссеев, напрасно так долго в чужой стороне тыМедлишь, наследье отца благородного бросив на жертву[1136]Дерзких грабителей, жрущих твое беспощадно; расхитятВсё, и без пользы останется путь, совершенный тобою.Встань; пусть немедля отъезд Менелай, вызыватель в сраженье,¹⁵ Вам учредит, чтоб еще без порока застать Пенелопу[1137]Мог ты: ее и отец уж и братья[1138] вступить понуждаютВ брак с Эвримахом; числом и богатством подарков он прочихВсех женихов превзошел и приносит дары беспрестанно.Могут легко и твое там похитить добро; ты довольно²⁰ Знаешь, как женщина сердцем изменчива: в новый вступаяБрак, лишь для нового мужа она помышляет устроитьДом, но о детях от первого брака, о прежнем умершемМуже не думает, даже и словом его не помянет.В дом возвратяся, там все, что твое, поручи особливо²⁵ Самой надежной из ваших рабынь, чтоб хранила, покудаБоги тебе самому не укажут достойной супруги.Слушай теперь, что скажу, и заметь про себя, что услышишь:Выбрав отважнейших в шайке своей, женихи им велели,Между Итакой и Замом крутым притаяся в засаде,³⁰ Злую погибель тебе на возвратном пути приготовить.[1139]Я же того не дозволю; и прежде могила поглотитМногих из них, беззаконно твое достоянье губящих;Ты ж, с кораблем от обоих держась островов в отдаленье,[1140]Мимо их ночью пройди; благовеющий ветер попутный³⁵ Бог благосклонный, тебя берегущий, пошлет за тобою.Но, подошед к каменисто-высокому брегу Итаки,В город со всеми людьми отпусти свой корабль быстроходный;Сам же останься на бреге и после поди к свинопасу,[1141]Главному там над свиными стадами смотрителю; верный⁴⁰ Твой он слуга; у него ты ночуешь; его же с известьемВ город пошлешь к Пенелопе разумной, дабы объявил ейОн, что в отчизну из Пилоса ты невредим возвратился”.Кончив, богиня Паллада на светлый Олимп возвратилась.Тут от покойного сна пробудил Телемак Пизистрата,⁴⁵ Пяткой толкнувши его и сказавши ему: “Пробудися,Несторов сын Пизистрат; и коней громозвучнокопытныхВ нашу скорее впряги колесницу; в дорогу пора нам”.Несторов сын благородный ответствовал так Телемаку:“Сын Одиссеев, хотя и спешишь ты отъездом, но в путь нам⁵⁰ Темною ночью пускаться не должно; рассвет недалеко.Должно притом подождать, чтоб Атрид благородный, метательСлавный копья, Менелай, положив в колесницу подаркиМне и тебе, отпустил нас с прощальным приветливым словом:Сладостно гостю, простившись с хозяином дома, о нежной⁵⁵ Ласке, с какою он был угощен, вспоминать ежедневно”.Так он сказал. Воссияла с небес златотронная Эос.К ним тут пришел Менелай, вызыватель в сраженье, поднявшисьС ложа от светлокудрявой супруги, прекрасной Елены.Сын Одиссеев, его подходящего видя, поспешно⁶⁰ Тело блестящее чистым хитоном облек и широкойМантией крепкие плечи, герой многославный, украсил;Встретив в дверях Менелая и ставши с ним рядом, сказал он,Сын Одиссеев, подобный богам Телемак благородный:[1142]“Царь многославный, Атрид, богоизбранный[1143] пастырь народов,⁶⁵ В милую землю отцов мне теперь возвратиться позволь ты;Сердце мое несказанно по доме семейном тоскует”.Кончил. Ему отвечал Менелай, вызыватель в сраженье:“Сын Одиссеев, тебя здесь удерживать боле не буду,Если так сильно домой ты желаешь. И сам не одобрю⁷⁰ Я гостелюбца, который безмерною лаской безмерно[1144]Людям скучает: во всем наблюдать нам умеренность должно;Худо, если мы гостя, который хотел бы остаться,Нудим в дорогу, а гостя, в дорогу спешащего, держим:Будь с остающимся ласков, приветно простись с уходящим.⁷⁵ Но подожди, Телемак, чтоб в твою колесницу подаркиЯ уложил, их тебе показав, и чтоб также рабынеСытный вам завтрак велел на отъезд во дворце приготовить:Честь, похвала и услада хозяину, если гостей он,Едущих в дальнюю землю, насыщенных в путь отпускает.⁸⁰ Если ж ты хочешь Аргос посетить и объехать Элладу, —Сам я тебе проводник; дай коней лишь запрячь в колесницу;Многих людей города покажу я; никто не откажетНам в угощенье, везде и подарок обычный получим:Иль дорогой меднолитный треножник, иль чашу, иль крепких⁸⁵ Мулов чету, иль сосуд золотой двоеручный”. АтридуТак, отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев:“Царь многославный, Атрид, богоизбранный пастырь народов.Должно прямым мне скорей возвратиться путем — без надзораДом и богатства мои, отправляяся в путь, я оставил;⁹⁰ Может, пока за отцом я божественным буду скитаться,Там приключится беда иль похитится что дорогое”.Царь Менелай, вызыватель в сраженье, при этом ответеТотчас Елене, супруге своей, и домашним рабынямЗавтрак велел для гостей на отъезд во дворце приготовить.⁹⁵ Близко к Атриду тогда подошел Этеон, сын Воэтов,Только что вставший с постели: он жил от царя недалеко.Царь повелел Этеону огонь разложить и немедляМяса изжарить; и тот повеленье с покорностью принял.Сам же в чертог кладовой благовонный сошел по ступеням¹⁰⁰ Царь, не один, но с Еленой и с сыном своим Мегапендом;Вшед в благовонный чертог кладовой, где хранились богатства,Выбрал Атрид там двуярусный кубок, потом МегапендуСыну кратеру велел сребролитную взять; а ЕленаК тем подошла запертым на замок сундукам, где лежало¹⁰⁵ Множество пестрых, узорчатых платьев ее рукоделья.Стала Елена, богиня меж смертными, пестрые платьяВсе разбирать и шитьем богатейшее, блеском как солнцеЯркое, выбрала; было оно там на самом исподеСпрятано. Кончив, они по дворцу к Телемаку навстречу¹¹⁰ Вместе пошли; Менелай златовласый сказал: “БлагородныйСын Одиссеев, желанное сердцем твоим возвращеньеВ дом твой тебе да устроит супруг громоогненный Иры!Я же из многих сокровищ, которыми здесь обладаю,[1145]Самое редкое выбрал тебе на прощальный подарок;¹¹⁵ Дам пировую кратеру богатую; эта кратераВся из сребра, но края золотые, искусной работыБога Ифеста; ее подарил мне Федим благородный,Царь сидонян, в то время, когда, возвращаясь в отчизну,В доме его я гостил, и ее от меня ты получишь”.¹²⁰ С сими словами вручил Телемаку двуярусный кубокСын благородный Атреев; кратеру работы ИфестаПодал, пришедши, ему Мегапенд, Менелаев могучийСын, сребролитную. Светлообразная, с пестрым пришедшиПлатьем, Елена его позвала и сказала: “Одежду¹²⁵ Эту, дитя мое милое, выбрала я, чтоб меня тыПомнил, чтоб этой, мной сшитой, одеждой на брачном веселомПире невесту украсил свою; а дотоль пусть у милойМатери будет храниться она; ты ж теперь возвратисяС сердцем веселым в Итаку, в отеческий дом многославный”.¹³⁰ Кончив, одежду она подала; благодарно он принял.Тут осторожно дары уложил Пизистрат в колесничныйКороб, с большим удивленьем все порознь сперва осмотревши.Всех в пировую палату повел Менелай златовласый;Там поместились они по порядку[1146] на креслах и стульях.¹³⁵ Тут принесла на лохани серебряной руки умыть им[1147]Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня;Гладкий потом пододвинула стол; на него положилаХлеб домовитая ключница с разным съестным, из запасаВыданным ею охотно, чтоб было для всех угощенье;¹⁴⁰ Мясо на части разрезал и подал гостям сын Воэтов;Кубки златые наполнил вином Мегапенд многославный;Подняли руки они к приготовленной пище; когда жеБыл удовольствован голод их сладким питьем и едою,Сын Одиссеев и Несторов сын Пизистрат привязали¹⁴⁵ К дышлу коней и, в богатую ставши свою колесницу,[1148]Выехать в ней со двора через звонкий готовились портик.Вышел за ними Атрид Менелай златовласый, держащийВ правой руке драгоценный, вином благовонным налитыйКубок, чтоб их на дорогу почтить возлияньем прощальным;¹⁵⁰ Стал впереди он коней и, вина отхлебнувши, воскликнул:“Радуйтесь, дети, и Нестору, пестуну многих народов,Мой отвезите поклон; как отец, был ко мне благосклоненВ те времена он, когда мы сражалися в Трое, ахейцы”.Сын Одиссеев возлюбленный так отвечал Менелаю:¹⁵⁵ “Нестору все, что о нем ты сказал нам, Зевесов питомец,Мы перескажем, прибывши к нему. О, когда б, возвратясяВ дом мой, в Итаку, и я мог отцу моему ОдиссеюТак же сказать, как любовно меня угощал ты, как многоРазных привез я сокровищ, тобою в подарок мне данных!”¹⁶⁰ Кончил; и в это мгновение справа орел темнокрылыйШумно поднялся, большого домашнего белого гусяВ сильных когтях со двора унеся; и толпою вся дворняС криком бежала за хищником; он, подлетев к колеснице,Мимо коней прошумел и ударился вправо. При этом¹⁶⁵ Виде у всех предвещанием радостным сердце взыграло.Несторов сын, Пизистрат благородный, сказал Менелаю:“Царь Менелай, повелитель людей, для кого, изъясни нам,Знаменье это Кронион послал, для тебя ли, для нас ли?”Так он спросил; и, Арея любимец, задумался бодрый¹⁷⁰ Царь Менелай, чтоб ответ несомнительный дать Пизистрату.Длиннопокровная слово его упредила Елена:“Слушайте то, что скажу вам, что мне всемогущие богиВ сердце вложили и что, утверждаю я, сбудется верно.Так же, как этого белого гуся, вскормленного дома,¹⁷⁵ Сильный похитил орел, прилетевший с горы, где родилсяСам и где вывел могучих орлят, так, скитавшийся долго,В дом возвратясь, Одиссей отомстит; но, быть может, уже онДома; и смерть женихам неизбежную в мыслях готовит”.Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев:¹⁸⁰ “Если то Иры супруг, громоносный Кронион, позволит,[1149]Буду, тебя поминая, тебе я как богу молиться”.Так отвечав ей, он сильным ударил бичом; понеслисяБыстро по улицам города в поле широкое кони.Целый день мчалися кони, тряся колесничное дышло.[1150]¹⁸⁵ Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.Путники прибыли в Феру, где сын Орзилоха, АлфеемСветлым рожденного, дом свой имел Диоклес благородный;Дав у себя им ночлег, Диоклес угостил их радушно.Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.¹⁹⁰ Путники, снова в свою колесницу блестящую ставши,Быстро на ней со двора через портик помчалися звонкий,Часто коней погоняя, и кони скакали охотно.Скоро достигли они до великого Пилоса града.[1151]Сын Одиссеев сказал Пизистрату, к нему обратяся:¹⁹⁵ “Можешь ли, Несторов сын, обещанье мне дать, что исполнишьПросьбу мою? Мы гостями друг другу считаемся с давнихЛет по наследству любви от отцов; мы ровесники; этотПуть, совершенный вдвоем, неразрывнее дружбой связал нас.Друг, не минуй моего корабля; но позволь мне остаться²⁰⁰ Там, чтоб отец твой меня в изъявленье любви не принудилВ доме промедлить своем, — возвратиться безмерно спешу я”.Так он сказал; Пизистрат колебался рассудком и сердцем,Думая, как бы свое обещанье исполнить; обдумавВсе, напоследок уверился он, что удобнее будет²⁰⁵ Звонкокопытных коней обратить к кораблю и к морскомуБрегу. Вступя на корабль, положил на корме он подарки:Золото, платье и все, чем Атрид одарил Телемака.После, его понуждая, он бросил крылатое слово:“Медлить не должно; все люди твои собрались; уезжайте²¹⁰ Прежде, пока, возвратяся домой, не успел обо всем яСтарцу отцу рассказать; убежден я рассудком и сердцем(Зная упрямство его), что тебя он не пустит, что сам онВслед за тобой с приглашеньем сюда прибежит[1152] и отсюда,Верно, один не воротится, так он упорствовать будет”.²¹⁵ Кончив, бичом он погнал долгогривых коней и помчалсяВ город пилийцев и славного города скоро достигнул.К спутникам тут обратяся, сказал Телемак благородный:“Братья, скорей корабля чернобокого снасти устройте,Все соберитесь потом на корабль, и отправимся в путь свой”.²²⁰ То повеление было гребцами исполнено скоро;Все на корабль собралися и сели на лавках у весел.Тою порой Телемак приносил на корме корабельнойЖертву богине Палладе; к нему подошел, он увидел,[1153]Странник. Убийство свершив, он покинул Аргос и скитался;²²⁵ Был прорицатель; породу же вел от Мелампа,[1154] которыйНекогда в Пилосе жил овцеводном. В роскошных палатахМежду пилийцев Меламп обитал, отличаясь богатством;Был он потом принужден убежать из отчизны в инуюЗемлю, гонимый надменным Нелеем, из смертных сильнейшим²³⁰ Мужем, который его всем богатством, пока продолжалсяКруг годовой, обладал, между тем как в Филаковом домеВ тяжких оковах, в глубокой темнице был жестоко мучимОн за Нелееву дочь, погруженный в слепое безумство,Душу его омрачившее силою страшных Эриний.²³⁵ Керы,[1155] однако, избегнул и громкомычащих коров онВ Пилос угнал из Филакии. Там, отомстивши за злоеДело герою Нелею, желанную к брату родномуВ дом проводил он супругу, потом удалился в инуюЗемлю, в Аргос многоконный, где был предназначен судьбою²⁴⁰ Жить, многочисленным там обладая народом аргивян.В брак там вступив, поселился он в пышноустроенном доме;Двух он имел сыновей: Антифата и Мантия, славныхСилой. Родил Антифат Оиклея отважного. СыномБыл Оиклеевым Амфиарай,[1156] волнователь народов,²⁴⁵ Милый эгидодержавцу Зевесу и сыну Латоны;Но до порога дней старых ему не судили достигнутьБоги: он в Фивах погиб златолюбия женского жертвой.Были его сыновья Алкмеон с Амфилохом. МеламповМладший сын Мантий родил Полифейда пророка и Клита.²⁵⁰ Клита похитила, светлой его красотою пленяся,[1157]Златопрестольная Эос, чтоб был он причислен к бессмертным.Силу пророчества гордому дав Аполлон Полифейду,Сделал его знаменитым меж смертных, когда уж не сталоАмфиарая; но он в Гиперезию жить, раздраженный[1158]²⁵⁵ Против отца, перешел; и, живя там, пророчил всем людям.Тот же странник, которого сын Одиссеев увидел,Был Полифейдов сын, называвшийся Феоклименом;Он Телемаку, Афине тогда приносившему жертву,С просьбой к нему обратившися, бросил крылатое слово:²⁶⁰ “Друг, я с тобой, совершающим жертву, встречаясь, твоеюЖертвой тебя, и твоим божеством, и твоей головою,Также и жизнью сопутников верных твоих умоляю:Мне на вопрос отвечай,[1159] ничего от меня не скрывая,Кто ты? Откуда? Каких ты родителей? Где обитаешь?”²⁶⁵ Кончил. Ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:“Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;Я из Итаки; отцом же моим Одиссей богоравныйНекогда был; но теперь он погибелью горькой постигнут;Спутников верных созвав, в корабле чернобоком за ним я,²⁷⁰ Долго отсутственным, странствую, вести о нем собирая”.Феоклимен богоравный ответствовал внуку Лаэрта:“Странствую также и я — знаменитый был мною в отчизнеМуж умерщвлен;[1160] в многоконном Аргосе он много оставилСродников ближних и братьев, могучих в народе ахейском;²⁷⁵ Гибель и мстящую Керу от них опасаяся встретить,Я убежал; меж людей бесприютно скитаться удел мой.Ты ж, умоляю богами, скитальца прими на корабль свой,Иначе будет мне смерть: я преследуем сильно их злобой”.Кончил. Ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:²⁸⁰ “Друг, я тебя на корабль мой принять соглашаюсь охотно.Едем; и в доме у нас с гостелюбием будешь ты принят”.Так он сказал и, копье медноострое взяв у пришельца,Подле перил корабельных его положил на помосте.Сам же, вступив на корабль, оплывающий темное море,²⁸⁵ Сел у кормы корабельной, с собою там сесть пригласившиФеоклимена. Гребцы той порой отвязали канаты.Бодрых гребцов возбуждая, велел Телемак им немедля[1161]Снасти убрать, и, ему повинуясь, сосновую мачтуПодняли разом они и, глубоко в гнездо водрузивши,²⁹⁰ В нем утвердили ее, а с боков натянули веревки;Белый потом привязали ремнями плетеными парус;Тут светлоокая Зевсова дочь им послала попутный,Зыби эфира пронзающий ветер, чтоб темносоленойБездною моря корабль их бежал, не встречая преграды.²⁹⁵ Круно[1162] и Халкис они светловодный уже миновали;Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.Феу[1163] корабль, провожаемый Зевсовым ветром, оставивСзади, прошел и священную область эпеян Элиду.Острые тут острова[1164] Телемак в отдаленье увидел.³⁰⁰ Плыл он туда, размышляя, погибнет ли там иль спасется.Тою порой Одиссей с свинопасом божественным пищуЕли вечернюю, с ними и все пастухи вечеряли.Свой удовольствовав голод обильно-роскошной едою,Так им сказал Одиссей (он хотел испытать, благосклонно ль³⁰⁵ Сердце Эвмея к нему, пригласит ли его он остаться[1165]В хижине с ним иль его отошлет неприязненно в город):“Слушай, мой добрый Эвмей, и послушайте все вы; намеренЗавтра поутру я в город идти, чтоб сбирать подаяньеТам от людей и чтоб вашего хлеба не есть вам в убыток.³¹⁰ Дай мне, хозяин, совет и вели, чтоб дорогу мне в городКто указал. Я по улицам буду бродить, и, конечно,Кто-нибудь даст мне вина иль краюшку мне вынесет хлеба;В дом многославный царя Одиссея пришедши, скажу тамЛюдям, что добрые вести о нем я принес Пенелопе.³¹⁵ Также пойду и к ее женихам многобуйным; уж верноМне, так роскошно пируя, они не откажут в подаче.Я же и сам быть могу им на всякую службу пригоден;Ведать ты должен и выслушай то, что скажу: благодатенЭрмий ко мне был, богов благовестник, который всем смертным³²⁰ Людям успех, красоту и великую славу дарует;Мало найдется таких, кто б со мною поспорил в искусствеСкоро огонь разводить, и сухие дрова для вареньяПищи колоть, и вино подносить, и разрезывать мясо,Словом, во всем, что обязанность низких на службе у знатных”.³²⁵ С гневом на то отвечал ты, Эвмей, свинопас богоравный:“Стыдно тебе, чужеземец; как мог ты такие дозволитьСтранные мысли себе? Ты своей головы не жалеешь,В город сбираясь идти к женихам беззаконным, которыхБуйство, бесстыдство и хищность дошли до железного неба:[1166]³³⁰ Там не тебе, друг, чета им рабы[1167] подчиненные служат;Нет! Но проворные, в платьях богатых, в красивых хитонах,Юноши, светлокудрявые, каждый красавец — такиеСлужат рабы им; и много на гладко-блестящих столах тамХлеба и мяса, и кубков с вином благовонным. Останься³³⁵ Лучше у нас. Никому ты, конечно, меж нами не будешьВ тягость: ни мне, ни товарищам, вместе со мною живущим.После ж, когда возвратится возлюбленный сын Одиссеев,Ты от него и хитон, и другую одежду получишь;Будешь им также и в сердцем желанную землю отправлен”.³⁴⁰ Голос возвысив, ему отвечал сын Лаэртов: “Да будешь,Добрый хозяин мой, ты и великому Зевсу владыкеСтоль же любезен, как страннику мне, о котором с такоюЛаской печешься! Несносно бездомное странствие; тяжкойМучит заботой во всякое время голодный желудок³⁴⁵ Бедных, которым бродить суждено по земле без приюта.[1168]Здесь я охотно дождусь Телемака, а ты расскажи мнеВсе, что о славной в женах Одиссеевой матери знаешь,Все, что с отцом, на пороге оставленном старости, было —Если еще Гелиосовым блеском они веселятся;³⁵⁰ Или уж нет их и оба они уж в Аидовом доме?”Сыну Лаэртову так отвечал свинопас богоравный:“Все по порядку тебе расскажу, ничего не скрывая:Жив благородный Лаэрт, но всечасно Зевеса он молитДома, чтоб душу его он исторгнул из дряхлого тела;³⁵⁵ Горько он плачет о долгоотсутственном сыне, лишившисьДоброй, разумной и сердцем избранной супруги, которойСмерть преждевременно в дряхлость его погрузила: о миломСыне крушась неутешно и сетуя, с светлою жизньюРано рассталась она. Да не встретит никто из любимых³⁶⁰ Мною и мне, оказавших любовь столь печальной кончины!Я же, покуда ее сокрушенная жизнь продолжалась,В город к ней часто ходил, чтоб ее навестить, поеликуБыл я в ребячестве с дочерью доброй царицы, Ктименой,[1169]Самою младшею между другими, воспитан; я с нею³⁶⁵ Рос и, почти как она, был любим в их семействе; когда жеМы до желанного возраста младости зрелой достигли,Выдали замуж в Самосе ее, взяв большие подарки.Был награжден я красивой хламидой и новым хитоном,Также для ног получил и сандалии; после царица³⁷⁰ В поле к стадам отослала меня и со мной дружелюбнейПрежнего стала. Но все миновалось. Блаженные богиЩедро, однако, успехом прилежный мой труд наградили;Им я кормлюсь, да и добрых людей[1170] угощать мне возможно.Но от моей госпожи ничего уж веселого ныне³⁷⁵ Мне не бывает, ни словом, ни делом, с тех пор как вломилисьВ дом наш грабители: нам же, рабам, иногда так утешноБыло б ее навестить, про себя ей все высказать, сведатьВсе про нее и, за царским столом отобедав, с подачейВесело в поле домой на вседневный свой труд возвратиться”.³⁸⁰ Кончил; ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Чудно! Так в детстве еще ты, Эвмей свинопас, из отчизныВ землю далекую был увезен от родителей милых?Все мне теперь расскажи, ничего от меня не скрывая:Город ли тот, населенный обильно людьми, был разрушен,³⁸⁵ Где твой отец и твоя благородная мать находились,Или, оставшись у стада быков и баранов один, тыСхвачен морским был разбойником; он же тебя здесь и продалМужу тому,[1171] от него дорогую потребовав цену?”“Друг, — отвечал свинопас богоравный, людей повелитель, —³⁹⁰ Если ты ведать желаешь, то все расскажу откровенно;Слушай, в молчании сладко-душистым вином утешаясь;Ночи теперь бесконечны, есть время для сна, и довольноВремени будет для нашей радушной беседы; не нужноРано ложиться в постелю нам: сон неумеренный вреден.³⁹⁵ Все же другие, кого побуждает желанье, пусть идутСпать, чтоб при первых лучах восходящей денницы на паствуВ поле, позавтракав дома, с господскими выйти свиньями;Мы на просторе здесь двое, вином и едой веселяся,Память минувших печалей[1172] веселым о них разговором⁴⁰⁰ В сердце пробудим: о прошлых бедах поминает охотноМуж, испытавший их много и долго бродивший на свете.Я же о том, что желаешь ты знать, расскажу откровенно.Есть (вероятно, ты ведаешь) остров, по имени Сира,[1173]Выше Ортигии, где поворот совершает свой солнце;⁴⁰⁵ Он необильно людьми населен, но удобен для жизни,Тучен, приволен стадам, виноградом богат и пшеницей:Там никогда не бывает губящего голода; людиТам никакой не страшатся заразы; напротив, когда тамХилая старость объемлет одно поколенье живущих,⁴¹⁰ Лук свой серебряный взяв, Аполлон с Артемидой нисходят[1174]Тайно, чтоб тихой стрелой безболезненно смерть посылать им.Два есть на острове города, каждый с своею отдельнойОбластью; был же владельцем обоих родитель мой Ктезий,Сын Орменонов,[1175] бессмертным подобный. Случилось, что в Сиру⁴¹⁵ Прибыли хитрые гости морей, финикийские люди,Мелочи всякой привезши в своем корабле чернобоком.В доме ж отцовом рабыня жила финикийская, станомСтройная, редкой красы, в рукодельях искусная женских.Душу ее обольстить удалось финикийцам коварным:⁴²⁰ Мыла она, невдали корабля их, белье; тут один с нейТайно в любви сочетался — любовь же всегда в заблужденьеЖенщин, и самых невинных своим поведением, вводит.Кто и откуда она, у рабыни спросил обольститель.Дом указав своего господина, она отвечала:⁴²⁵ “Я уроженица меднобогатого града Сидона;Там мой отец Арибас знаменит был великим богатством;Силой морские разбойники, злые тафийцы схватилиШедшую с поля меня и сюда увезли на продажуМужу тому, от него дорогую потребовав цену”.⁴³⁰ Ей отвечая, сказал финикиец, ее обольститель:“Будешь, конечно, ты рада в отчизну свою возвратитьсяС нами; опять там увидишь и мать и отца в их блестящемДоме: они же, мы ведаем, живы и славны богатством”.Выслушав то, что сказал он, ему отвечала рабыня:⁴³⁵ “Я бы на все согласилась охотно, когда б, мореходцы,Вы поклялися в отчизну меня отвезти без обиды”.Так отвечала рабыня; и те поклялися; когда же[1176]Все поклялися они и клятву свою совершили,К ним обратяся, рабыня крылатое бросила слово:⁴⁴⁰ “Будем теперь осторожны; молчите; из вас никоторыйСлова не молви со мной, где меня бы ему ни случилосьВстретить, на улице ль, подле колодца ль, чтоб кто господину,Нас подсмотрев, на меня не донес: раздраженный, меня онВ цепи велит заключить, да и вам приготовит погибель.⁴⁴⁵ Скуйте ж язык свой; окончите торг поскорей, и когда выВ путь изготовитесь, нужным запасом корабль нагрузивши,В доме царевом меня обо всем известите немедля;Золота, сколько мне под руки там попадется, возьму я;Будет при том от меня вам еще и особый подарок:⁴⁵⁰ Знать вы должны, что смотрю я за сыном царя малолетним;Мальчик смышленый; со мною гулять из дворца он вседневно[1177]Ходит; я с ним на корабль ваш приду: за великую ценуЭтот товар продадите вы людям иного языка”.Так им сказавши, она возвратилась в палаты царевы.⁴⁵⁵ Те же, год целый оставшись на острове нашем, прилежноСвой крутобокий корабль нагружали, торгуя, товаром;Но когда изготовился в путь нагруженный корабль их,Ими был вестник о том к финикийской рабыне отправлен;В дом он отца моего дорогое принес ожерелье:⁴⁶⁰ Крупный электрон, оправленный в золото[1178] с чудным искусством;[1179]Тем ожерельем моя благородная мать и рабыниВсе любовались; оно по рукам их ходило, и ценуРазную все предлагали. А он, по условию, молчаЕй головою кивнул и потом на корабль возвратился.⁴⁶⁵ Из дому, за руку взявши меня, поспешила со мноюВыйти она; проходя же палату, где множеством кубковСтол был уставлен для царских вельмож,[1180] приглашенных к обеду.(Были в то время они на совете в собраньи народном),Три двоеручных сосуда проворно она, их под платьем[1181]⁴⁷⁰ Скрыв, унесла; я за нею пошел, ничего не размысля.Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.Пристани славной, поспешно идя, наконец мы достигли;Там, оплыватель морей, ожидал нас корабль финикийский;Все собрались на корабль, и пошел он дорогою влажной,⁴⁷⁵ Взяв нас, меня и ее, и Зевес ниспослал нам попутныйВетер; шесть суток и денно и нощно мы по морю плыли.Но на седьмой день, как то предназначено было Зевесом,[1182]Вдруг Артемида изменницу быстрой убила стрелою:Мертвая на пол она корабельный упала морскою[1183]⁴⁸⁰ Курицей — рыбам ее и морским тюленям на съеденьеБросили в море; а я там остался один, сокрушенный.Волны и ветер попутный корабль принесли наш в Итаку;Здесь я Лаэртом на деньги его был у хищников куплен.Так я Итаку впервые своими глазами увидел”.⁴⁸⁵ Выслушав повесть, Эвмею сказал Одиссей богоравный:“Добрый Эвмей, несказанно всю душу мою ты растрогал,Мне повествуя, какие с тобою беды приключились;С горем, однако, и радость тебе ниспослал многодарныйЗевс, проводивший тебя, претерпевшего много, в жилище⁴⁹⁰ Кроткого мужа, который тебя и поит здесь и кормитС нежной заботой;[1184] и жизнь ты проводишь веселую; мне жеУчасть не та — без приюта брожу меж людей земнородных”.Так говоря о былых временах, напоследок и сами⁴⁹⁵ В сон погрузились они, но на малое время; был кратокСон их: взошла светлотронная Эос. В то время у брега,Снасти убрав, Телемаковы спутники мачту спустили,Быстро к причалу на веслах корабль привели и, закинувЯкорный камень, канатом корабль утвердили у брега;Сами же, вышед на брег, поражаемый шумно волною,⁵⁰⁰ Вкусный обед приготовили с сладким вином пурпуровым.Свой удовольствовав голод питьем и роскошной едою,Так мореходцам сказал рассудительный сын Одиссеев:“В город на веслах теперь отведите корабль чернобокий;Сам же я в поле пойду навестить пастухов и порядком⁵⁰⁵ Все осмотреть там; а вечером в город пешком возвращуся;Завтра ж, друзья, в благодарность за ваше сопутствие, вас яВ дом наш со мной отобедать и выпить вина приглашаю”.Феоклимен богоравный тогда вопросил Телемака:“Сын мой, куда же пойти присоветуешь мне ты? К какому⁵¹⁰ Жителю горно-суровой Итаки мне в дом обратиться?Или прямою дорогою в ваш дом пойти к Пенелопе?”“Феоклимен, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —В прежнее время тебя, не задумавшись, прямо бы в дом свойЯ пригласил: мы тебя угостили б как должно; теперь же⁵¹⁵ Худо там будет тебе без меня; ты увидеть не можешьМатери милой; она, на глаза женихам не желаяЧасто являться, сидит наверху за тканьем одиноко;Но одного я из них назову, он доступнее прочих:То Эвримах благородный,[1185] Полибия умного сын; на него же⁵²⁰ Смотрит в Итаке народ, как на бога,[1186] с почтеньем великим.[1187]Он, без сомнения, лучший меж ними; усердней других онС матерью брака, чтоб место занять Одиссеево, ищет;Но лишь единый в эфире живущий Зевес ОлимпиецВедает, что им судьбой предназначено — брак иль погибель?”⁵²⁵ Кончил; и в это мгновение справа поднялся огромныйСокол, посол Аполлонов,[1188] с пронзительным криком; в когтях онДикого голубя мчал и ощипывал; перья упалиМежду Лаэртовым внуком и судном его быстроходным.Феоклимен, то увидя, отвел от других Телемака,⁵³⁰ За руку взял, и по имени назвал, и шепотом молвил:“Знай, Телемак, не без воли Зевеса поднялся тот соколСправа; я вещую птицу, его рассмотрев, угадал в нем.Царственней вашего царского рода не может в ИтакеБыть никакой; навсегда вам владычество там сохранится”.⁵³⁵ Феоклимену ответствовал сын Одиссеев разумный:“Если твое предсказание, гость чужеземный, свершится,[1189]Будешь от нас угощен ты как друг и дарами осыпанТак изобильно, что каждый, с кем встретишься, счастью такомуБудет дивиться”. Потом он сказал, обратяся к Пирею:⁵⁴⁰ “Клитиев сын, благородный Пирей, из товарищей, в ПилосВместе со мною ходивших, ты самый ко мне был усердный.Будь же таков и теперь, пригласи моего чужеземцаВ дом свой, и пусть там живет он, покуда я сам не приду к вам”.Выслушав, так отвечал Телемаку Пирей копьевержец:⁵⁴⁵ “Сделаю все, и сколь долго бы в доме моем он ни прожил,Буду его угощать, и ни в чем он отказа не встретит”.Кончил Пирей и, вступив на корабль, приказал, чтоб немедля[1190]Люди взошли на него и причальный канат отвязали.Люди, взошед на корабль, поместились на лавках у весел.⁵⁵⁰ Тут, в золотые сандалии сын Одиссеев обувшиНоги, свое боевое копье, заощренное медью,С палубы взял; а гребцы отвязали канат и на веслахК городу поплыли, судно отчалив, как то повелел имСын Одиссеев, подобный богам, Телемак благородный.⁵⁵⁵ Сын Одиссеев тем временем шел и пришел напоследокК дому, где множество было в закутах свиней и где с ними,Сторож их, спал свинопас, Одиссеев слуга неизменный.

ПЕСНЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ

Тою порой Одиссей с свинопасом божественным, раноВстав и огонь разложив, приготовили завтрак. НасытясьВдоволь, на паству погнали свиней пастухи. К ТелемакуБросились дружно навстречу Эвмеевы злые собаки;⁵ Ластясь к идущему, прыгали дикие звери; услышавТопот двух ног, подходящих поспешно, Лаэртов разумныйСын, изумившийся, бросил крылатое слово Эвмею:“Слышишь ли, добрый хозяин? Там кто-то идет, твой товарищИли знакомец; собаки навстречу бегут и, не лая,¹⁰ Машут хвостами;[1191] шаги подходящего явственно слышу”.Слов он еще не докончил, как в двери вошел,[1192] он увидел,[1193]Сын; в изумленьи вскочил свинопас; уронил из обеихРук он сосуды, в которых студеную смешивал водуС светло-пурпурным вином. К своему господину навстречу¹⁵ Бросясь, он голову, светлые очи и милые рукиСтал у него целовать, и из глаз полилися ручьямиСлезы; как нежный отец с несказанной любовью ласкаетСына, который внезапно явился ему через двадцатьЛет по разлуке — единственный, поздно рожденный им, долго²⁰ Жданный в печали, — с такой свинопас Телемака любовью,Крепко обнявши, всего целовал, как воскресшего; плачаВзрыд, своему господину он бросил крылатое слово:[1194]“Ты ль, ненаглядный мой свет, Телемак, возвратился? Тебя я,В Пилос отплывшего, видеть уже не надеялся боле.²⁵ Милости просим, войди к нам, дитя мое милое; дай мнеОчи тобой насладить, возвратившимся в дом свой; донынеВ поле не часто к своим пастухам приходил ты; но болеВ городе жил меж народа: знать, было тебе не противноВидеть, как в доме твоем без стыда женихи бунтовали”.³⁰ Сын Одиссеев разумный ответствовал так свинопасу:“Правду сказал ты, отец;[1195] но теперь для тебя самого яЗдесь: повидаться пришел я с тобою, Эвмей, чтоб проведать,Дома ль еще Пенелопа иль браком уже сочеталасьС кем из своих женихов, Одиссеево ж ложе пустое³⁵ В спальной стоит одиноко, покрытое злой паутиной?”Кончил. Ему отвечая, сказал свинопас богоравный:“Верность тебе сохраняя, в жилище твоем Пенелопа[1196]Ждет твоего возвращенья с тоскою великой и тратит[1197]Долгие дни и бессонные ночи в слезах и печали”.⁴⁰ Так говоря, у него он копье медноострое принял;В дом тут вступил[1198] Телемак, через гладкий порог перешедши.С места поспешно вскочил перед ним Одиссей; Телемак же,Место отрекшись принять, Одиссею сказал: “Не трудися,Странник, сиди; для меня, уж конечно, найдется местечко⁴⁵ Здесь; мне очистить его не замедлит наш умный хозяин”.Так он сказал; Одиссей возвратился на место; Эвмей жеПрутьев зеленых охапку принес и покрыл их овчиной;Сын Одиссеев возлюбленный сел на нее; деревянныйС мясом, от прошлого дня сбереженным, поднос перед милым⁵⁰ Гостем поставил усердный Эвмей свинопас, и корзинуС хлебом большую принес, и наполнил до самого краяВкусно-медвяным вином деревянную чашу. Потом онСел за готовый обед с Одиссеем божественным рядом.Подняли руки они к приготовленной пище; когда же[1199]⁵⁵ Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,Так свинопасу сказал Телемак богоравный: “Отец мой,Кто чужеземный твой гость? На каком корабле он в ИтакуПрибыл? Какие его привезли корабельщики? В край наш[1200](Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел он”.⁶⁰ Так отвечал Телемаку Эвмей, свинопас богоравный:“Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;Он уроженец широкоравнинного острова Крита,Многих людей города, говорит, посетил и немалоСтранствовал: так для него уж судьбиною соткано было.[1201]⁶⁵ Ныне ж, бежав с корабля от феспротов, людей злоковарных,В хижину нашу пришел он; тебе я его уступаю;Делай что хочешь: твоей он защите себя поверяет.Сын Одиссеев разумный ответствовал так свинопасу:“Добрый Эвмей, ты для сердца печальное слово сказал мне;⁷⁰ Как же могу я в свой дом пригласить твоего чужеземца?Я еще молод; еще я своею рукой не пыталсяДерзость врага наказать, мне нанесшего злую обиду;Мать же, рассудком и сердцем колеблясь, не знает, что выбрать,Вместе ль со мною остаться и дом содержать наш в порядке,⁷⁵ Честь Одиссеева ложа храня и молву уважая,[1202]Иль наконец предпочесть из ахейцев того, кто усерднейИщет супружества с ней и дары ей щедрее приносит;[1203]Но чужеземцу, которого гостем ты принял, охотноМантию я подарю, и красивый хитон, и подошвы⁸⁰ Ноги обуть; да и меч от меня он получит двуострый;После и в сердцем желанную землю его я отправлю;Пусть он покуда живет у тебя, угощаемый с лаской;Платье ж сюда я немедля пришлю и с запасом для вашейПищи, дабы от убытка избавить тебя и домашних.⁸⁵ В город ходить к женихам я ему не советую; слишкомБуйны они и в поступках своих необузданно-дерзки;Могут обидеть его, для меня бы то было прискорбно;Сам же я их укротить не могу: против многих и самыйСильный бессилен, когда он один; их число там велико”.⁹⁰ Царь Одиссей хитроумный ответствовал так Телемаку:“Если позволишь ты мне, мой прекрасный, сказать откровенно, —Милым я сердцем жестоко досадую, слыша, как многоВам женихи беззаконные здесь оскорблений наносят,Дом захвативши такого, как ты, молодого героя:⁹⁵ Знать бы желал я, ты сам ли то волею сносишь? Народ ли[1204]Вашей земли ненавидит тебя, по внушению бога?Или, быть может, ты братьев винишь, на которых отважностьМуж полагается каждый при общем великом раздоре?Если б имел я и свежую младость твою, и отважность —¹⁰⁰ Или когда бы возлюбленный сын Одиссеев, иль сам он,Странствуя, в дом возвратился (еще не пропала надежда) —Первому встречному голову мне бы отсечь я позволил,Если бы, им на погибель, один не решился проникнутьВ дом Одиссея, Лаэртова сына, чтоб выгнать оттуда¹⁰⁵ Шайку их. Если б один я с толпой и не сладил, то всё жеБыло бы лучше мне, в доме моем пораженному, встретитьСмерть, чем свидетелем быть там бесчинных поступков и видеть,[1205]Как в нем они обижают гостей, как рабынь принуждаютИх угождать вожделениям гнусным в обителях царских,¹¹⁰ Как расточают и хлеб и вино, беспощадно запасыВсе истребляя и главного дела окончить не мысля”.“Добрый наш гость, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;Нет, ни мятежный народ не враждует со мною, ни братьев¹¹⁵ Также моих не могу я винить, на которых отважностьМуж полагается каждый при общем раздоре, понежеВ каждом колене у нас, как известно, всегда лишь один былСын; одного лишь Лаэрта имел прародитель Аркезий;[1206]Сын у Лаэрта один Одиссей; Одиссей равномерно¹²⁰ Прижил меня одного с Пенелопой. И был я младенцемЗдесь им оставлен, а дом наш заграбили хищные люди.Все, кто на разных у нас островах знамениты и сильны,[1207]Первые люди Дулихия, Зама, лесного Закинфа,Первые люди Итаки утесистой мать Пенелопу¹²⁵ Нудят упорно ко браку и наше имение грабят;Мать же ни в брак ненавистный не хочет вступить, ни от бракаСредств не имеет спастись; а они пожирают нещадноНаше добро и меня самого напоследок погубят.Но, конечно, того мы не знаем, что в лоне бессмертных¹³⁰ Скрыто. Теперь побеги ты, Эвмей, к Пенелопе разумнойС вестью о том, что из Пилоса я невредим возвратился.Сам же останусь я здесь у тебя; приходи к нам скорее.Но берегись, чтоб никто не проведал, опричь Пенелопы,Там, что я дома: там многие смертию мне угрожают”.¹³⁵ Так Телемаку сказал ты, Эвмей, свинопас богоравный:“Знаю, все знаю, и все мне понятно, и все, что велишь ты,Будет исполнено; ты же еще мне скажи откровенно,Хочешь ли также, чтоб с вестью пошел я и к деду Лаэрту?Бедный старик! Он до сих пор, хотя и скорбел о далеком¹⁴⁰ Сыне, но все наблюдал за работами в поле и, голодЧувствуя, ел за обедом и пил, как бывало, с рабами.С той же поры, как пошел в корабле чернобоком ты в Пилос,Он, говорят, уж не ест и не пьет, и его никогда ужВ поле никто не встречает, но, охая тяжко и плача,¹⁴⁵ Дома сидит он, исчахлый, чуть дышащий, — кожа да кости”.Сын Одиссеев разумный ответствовал так свинопасу:“Жаль! Но его, как ни горько мне это, оставить должны мы;Если бы все по желанию смертных, судьбине подвластных,Делалось, я пожелал бы, чтоб прибыл отец мой в Итаку.¹⁵⁰ Ты же, увидевши мать, возвратись, заходить не заботясьВ поле к Лаэрту, но матери можешь сказать, чтоб немедля,Тайно от всех, и чужих и домашних, отправила к дедуКлючницу нашу обрадовать вестью нежданною старца”.Кончив, велел он идти свинопасу. Взяв в руки подошвы,¹⁵⁵ Под ноги их подвязал он и в город пошел. От АфиныНе было скрыто, что дом свой Эвмей, удаляся, покинул;Тотчас явилась богиня, младою, прекрасною, с станомСтройно-высоким, во всех рукодельях искусною девой;В двери вступив, Одиссею предстала она; Телемаку ж¹⁶⁰ Видеть себя не дала, он ее не приметил: не всем намБоги открыто являются; но Одиссей мог очамиЯсно увидеть ее, и собаки увидели также:Лаять не смея, они, завизжав, со двора побежали.Знак головою она подала. Одиссей, догадавшись,¹⁶⁵ Вышел из хижины; подле высокой заграды богинюВстретил он; слово к нему обращая, сказала Афина:“Друг Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,Можешь теперь ты открыться и все рассказать Телемаку;Оба, условяся, как женихам приготовить их гибель,¹⁷⁰ Вместе подите немедля[1208] вы в город;[1209] сама я за вамиСкоро там буду, и мстительный бой совершим совокупно”.Кончив, жезлом золотым прикоснулась она к Одиссею:Тотчас опрятным и вымытым чисто хитоном покрылисьПлечи его; он возвышенней сделался станом, моложе¹⁷⁵ Светлым лицом, посмуглевшие щеки стали полнее;Черной густой бородою[1210] покрылся его подбородок.Собственный образ ему возвративши, богиня исчезла.В хижину снова вступил Одиссей; Телемак, изумленный,Очи потупил: он мыслил, что видит бессмертного бога.¹⁸⁰ В страхе к отцу обратяся, он бросил крылатое слово:“Странник, не в прежнем теперь предо мной ты являешься виде;Платье не то на тебе, и совсем изменился твой образ;Верно, один из богов ты, владык беспредельного неба;Будь же к нам благостен; золота много тебе принесем мы¹⁸⁵ Здесь с экатомбой великой, а ты нас, могучий, помилуй”.Сыну ответствовал так Одиссей, в испытаниях твердый:“Нет, я не бог; как дерзнул ты бессмертным меня уподобить?Я Одиссей, твой отец, за которого с тяжким вздыханьемСтолько обид ты терпел, притеснителям злым уступая”.¹⁹⁰ Кончив, с любовью сына он стал целовать, и с ресницыПала на землю слеза — удержать он ее был не в силах.Но — что пред ним был желанный отец Одиссей, не поверя, —Снова, ему возражая, сказал Телемак богоравный:“Нет, не отец Одиссей ты, но демон, своим чародейством¹⁹⁵ Очи мои ослепивший, чтоб после я горестней плакал;Смертному мужу подобных чудес совершать невозможноСобственным разумом: может лишь бог превращать во мгновеньеВолей своей старика в молодого и юношу в старца;Был ты сначала старик, неопрятно одетый; теперь же²⁰⁰ Вижу, что свой ты богам, беспредельного неба владыкам”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Нет, Телемак, не чуждайся отца, возвращенного в дом свой;Также и бывшему чуду со мною не слишком дивися;К вам никакой уж другой Одиссей, говорю я, не будет,²⁰⁵ Кроме меня, претерпевшего в странствиях много и нынеВолей богов приведенного в землю отцов через двадцать[1211]Лет. А мое превращение было богини Афины,Мощной добычницы, дело; возможно ей все; превращен былПрежде я в старого нищего ею, потом в молодого,²¹⁰ Крепкого мужа, носящего чистое платье на теле;Вечным богам, беспредельного неба владыкам, легко нас,Смертных людей, наделять и красой, и лицом безобразным”.Так он ответствовав, сел; Телемак в несказанном волненьеПламенно обнял отца благородного с громким рыданьем.²¹⁵ В сердце тогда им обоим проникло желание плача:Подняли оба пронзительный вопль сокрушенья; как стонетСокол иль крутокогтистый орел, у которых охотникВыкрал еще некрылатых птенцов из родного гнезда их,Так, заливаясь слезами, рыдали они и стонали²²⁰ Громко; и в плаче могло б их застать заходящее солнце,Если бы вдруг не спросил Телемак, обратясь к Одиссею:“Как же, отец, на каком корабле ты, какою дорогойПрибыл в Итаку? Кто были твои корабельщики? В край наш(Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел ты”.²²⁵ Сыну ответствовал так Одиссей, в испытаниях твердый:“Все я, мой сын, расскажу, ничего от тебя не скрывая;Славные гости морей феакийцы меня привезли к вам;Всех, кто их помощи просит, они по морям провожают.Спал я, когда мы достигли Итаки, и сонный был ими²³⁰ На берег вынесен (щедро меня, отпуская в дорогу,[1212]Золотом, медью и платьем богатым они одарили:Все то по воле бессмертных здесь спрятано в гроте глубоком).Прислан сюда я богиней Афиной затем, чтоб с тобою[1213]Вместе врагов истребление здесь на свободе устроить.²³⁵ Ты же теперь назови женихов и число их скажи мне;Должно, чтоб ведал я, кто и откуда они и как многоТам их, дабы, все подробно обдумав рассудком и сердцем,Мы разрешили, возможно ль двоим, никого не призвавшиВ помощь, их всех одолеть иль другие помощники нужны?”²⁴⁰ Кончил. Ему отвечая, сказал Телемак благородный:“Слышал я много, отец, о деяньях твоих многославных;Как ты разумен в совете, какой копьевержец могучий —Но о несбыточном мне ты теперь говоришь, невозможноДвум нам со всею толпой женихов многосильных бороться.²⁴⁵ Должен ты знать, что числом их не десять, не двадцать: гораздоБолее; всех перечесть их тебе я могу[1214] по порядку;Слушай: пришло их с Дулихия острова к нам пятьдесят два,Знатны все родом они, шесть служителей с ними; с ЗакинфаОстрова прибыло двадцать; а с темнолесистого Зама²⁵⁰ Двадцать четыре: все знатных отцов сыновья; напоследокК ним мы и двадцать должны из Итаки причесть, при которыхФемий, певец богоравный, глашатай Медон и проворныхДвое рабов,[1215] соблюдать за обедом порядок искусных.Если с такою толпою бороться одни мы замыслим,²⁵⁵ Будет нам мщение горько, возврат твой погибелен будет;Лучше подумай о том, не найдется ль помощник, которыйМог бы за нас постоять, благосклонно подавши нам руку?”Сыну ответствовал так Одиссей, в испытаниях твердый:“Выслушай то, что скажу, и в уме сохрани, что услышишь:²⁶⁰ Если б Кронион отец и Паллада великая былиНаши помощники, стали ль тогда б мы приискивать новых?”Кончил. Ему отвечая, сказал Телемак богоравный:“Подлинно ты мне надежных помощников назвал; высоко,Правда, они в облаках обитают; но оба не нам лишь²⁶⁵ Смертным одним, но и вечным богам всемогуществом страшны”.Сыну ответствовал так Одиссей, в испытаниях твердый:“Оба они не останутся долго от нас в отдаленьеВ час воздаянья, когда у меня с женихами в жилищеЦарском последний Ареев расчет смертоносный начнется.²⁷⁰ Завтра поутру, лишь только подымется Эос, ты в городПрямо пойдешь; там останься в толпе женихов многобуйных.Позже туда я приду с свинопасом Эвмеем под видомСтарого нищего в рубище бедном. Когда там ругатьсяСтанут они надо мною в жилище моем, не давай ты²⁷⁵ Милому сердцу свободы, и что б ни терпел я, хотя быЗа ногу вытащен был из палаты и выброшен в двериИли хотя бы в меня чем швырнули[1216] — ты будь равнодушен.Можешь, конечно, сказать иногда (чтоб унять их буянство)Кроткое слово, тебя не послушают; будет напрасно²⁸⁰ Всё: предназначенный день их погибели близок; терпенье!Слушай теперь, что скажу, и заметь про себя, что услышишь:[1217]Я в ту минуту, когда свой совет мне на сердце положитВтайне Афина, тебе головою кивну; то заметя,Все из палаты, какие ни есть там, доспехи Арея²⁸⁵ Вверх отнеси и оставь там, их кучею в угол сложивши;Если ж, приметив, что нет уж в палате там бывших оружий,Спросят о них женихи, ты тогда отвечай им: “В палате[1218]Дымно; уж сделались вовсе они не такие, какимиЗдесь их отец Одиссей, при отбытии в Трою, покинул:²⁹⁰ Ржавчиной все от огня и от копоти смрадной покрылись.Мне же и высшую в сердце влагает Зевес осторожность:Может меж вами от хмеля вражда загореться лихая;Кровью тогда сватовство и торжественный пир осквернится:Само собой прилипает к руке роковое железо”.[1219]²⁹⁵ Нам же двоим два копья, два меча ты отложишь и с нимиДва из воловьей кожи щита приготовишь, чтоб в рукиВзять их, когда нападенье начнем; женихам же, конечно,Ум ослепят всемогущий Зевес и Афина Паллада.Слушай теперь, что скажу, и заметь про себя, что услышишь:³⁰⁰ Если ты вправду мой сын и от крови моей происходишь,Тайну храни, чтоб никто о моем возвращенье не сведалЗдесь, ни Лаэрт, мой отец, ни Эвмей свинопас, ни служительЦарского дома какой, ни сама Пенелопа; мы двое —Ты лишь да я — наблюдать за рабынями нашими будем;³⁰⁵ Также и многих рабов испытанью подвергнем, чтоб сведать,Кто между ними тебя и меня уважает и любит,Кто, нас забыв, оскорбляет тебя, столь достойного чести”.Так, возражая отцу, отвечал Телемак многославный:“Сердце мое ты, отец, уповаю я, скоро на самом³¹⁰ Деле узнаешь; и дух мой не слабым найдешь ты, конечно.Думаю только, что опыту всех подвергать бесполезноБудет для нас; я об этом тебя убеждаю размыслить:Много истратится времени, если испытывать всех их,Каждого порознь, начнем мы тогда, как враги беззаботно³¹⁵ Будут твой дом разорять и твое достояние грабить.Но я желаю и сам, чтоб, подвергнувши опыту женщин,Мог отличить ты порочных от честных и верных; рабов жеТрудно испытывать всех, одного за другим, на работеПорознь живущих; то сделаешь после в досужное время,³²⁰ Если уж подлинно знак[1220] ты имел от владыки Зевеса”.Так говорили о многом они, собеседуя сладко.Тою порой крепкозданный корабль, Телемака носившийВ Пилос с дружиной, приблизился к брегу Итаки. Когда жеВ пристань глубокую острова судно ввели мореходцы,³²⁵ На берег вздвинуть они поспешили его совокупнойСилой; а слуги проворные, судно совсем разгрузивши,В Клитиев дом отнесли все подарки царя Менелая.В царский же дом Одиссеев был вестник пловцами немедляПослан сказать Пенелопе разумной, что сын, возвратяся,³³⁰ В поле пошел, кораблю же прямою дорогою в городПлыть повелел (чтоб о сыне отсутственном в сердце тревожась,Плакать напрасно о нем перестала царица). Тот вестникВстретился, путь свой окончить спеша, с свинопасом, которыйС вестью подобной к своей госпоже Телемаком был послан.³³⁵ К дому царя многославного оба пришли напоследок.Вслух перед всеми рабынями вестник сказал Пенелопе:[1221]“Прибыл обратно в Итаку возлюбленный сын твой, царица”.Но свинопас подошел к Пенелопе и на ухо все ей,Что Телемак повелел рассказать, прошептал осторожно.³⁴⁰ Кончив рассказ и исполнив свое поручение, царскийДом он оставил и в поле к свиньям возвратился поспешно.Но женихи, пораженные, духом уныли; покинувЗалу, они у ограды высокого царского домаРядом на каменных гладких скамьях за воротами сели.³⁴⁵ Так говорить им тогда Эвримах, сын Полибиев, начал:“Горе нам! Дело великое сделал, так смело отправясьВ путь, Телемак, от него мы подобной отваги не ждали.Должно нам, черный, удобнейший к бегу, корабль изготовив,В нем мореходных; отправить людей, чтоб они убедили³⁵⁰ Наших товарищей в город как можно скорей возвратиться”.Кончить еще не успел он, как, с места на пристань взглянувши,Только что к брегу приставший корабль Амфином усмотрел там;Снасти и весла на нем убирали пловцы. ОбратясяС радостным смехом к товарищам, так он сказал: “Не трудитесь³⁵⁵ Вести своей посылать понапрасну: они возвратились.Видно, их бог надоумил какой иль увидели самиБыстро бегущий корабль и настигнуть его не успели”.Так он сказал; те, поднявшись, пошли всей толпою на пристань.На берег скоро был вздвинут корабль чернобокий пловцами,³⁶⁰ Бодрые слуги немедля сгрузили с него всю поклажу;Сами ж на площади все женихи собрались; но с собоюТам никому заседать не дозволили. Так напоследок,К ним обратясь, Антиной, сын Эвпейтов надменный, сказал им:“Горе! Бессмертные сами его от беды сохранили!³⁶⁵ Каждый там день сторожа на лобзаемых ветром вершинахДруг подле друга толпою сидели; когда ж заходилоСолнце, мы, берег покинув, всю ночь в корабле быстроходномПо морю плавали взад и вперед до восхода денницы,Тщетно надеясь, что встретим его и немедля погубим.³⁷⁰ Демон тем временем в пристань его проводил невредимо.Мы же над ним совершить, что замыслили вместе, удобноМожем и здесь; он от нас не уйдет; но до тех пор, покудаЖив он, исполнить намеренье наше мы будем не в силах;Он возмужал и рассудком созрел для совета и дела;³⁷⁵ Люди ж Итаки не с прежней на нас благосклонностью смотрят.Должно нам прежде — пока он народа не созвал на помощь —Кончить, понеже он медлить, как я в том уверен, не станет.Злобой на нас разразившись, при целом народе он скажет,Как мы его погубить сговорились и в том не успели;³⁸⁰ Тайного нашего замысла, верно, народ не одобрит;Могут, озлобясь на наши поступки, и нас из отчизныВыгнать, и все мы тогда по чужим сторонам разбредемся.Можем напасть на него мы далеко от города в поле,Можем близ города выждать его на дороге; тогда нам³⁸⁵ Все разделить их придется имущество; дом же уступимМы Пенелопе и мужу, избранному ею меж нами.Если же вам не угоден совет мой и если хотитеЖизнь вы ему сохранить, чтоб отцовским владел достояньем, —То пировать нам по-прежнему, в доме его собираясь,³⁹⁰ Будет нельзя, и уж каждый особо, в свой дом возвратяся,Свататься станет, подарки свои присылая; она же[1222]Выберет доброю волей того, кто щедрей и приятней”.Так говорил он; сидя неподвижно, внимали другие.Тут, обратяся к собранью, сказал Амфином благородный,³⁹⁵ Низов блистательный сын, от Аретовой царственной крови;Злачный Дулихий, пшеницей богатый, покинув, в ИтакеОн отличался от всех женихов и самой ПенелопеНравился умною речью, благими лишь мыслями полный.Так, обратяся к собранью, сказал Амфином благородный:⁴⁰⁰ “Нет! Посягать я на жизнь Телемака, друзья, не желаю:Царского сына убийство есть страшно-безбожное дело;Прежде богов вопросите, чтоб сведать, какая их воля;Если Зевесом одобрено будет намеренье наше,Сам соглашусь я его поразить и других на убийство⁴⁰⁵ Вызову; если ж Зевес запретит, мой совет: воздержитесь”.Так он сказал, подтвердили его предложенье другие.Вставши, все вместе они возвратилися в дом Одиссея;В дом же вступив, там на стульях они поместилися гладких.Но Пенелопа разумная, дело иное придумав,⁴¹⁰ Вышла к своим женихам многобуйным из женских покоев;Слух к ней достигнул о замысле тайном на жизнь Телемака:Все благородный глашатай Медон ей открыл; и, поспешно,Взявши с собой двух служанок, она, божество меж женами,В ту палату вступив, где ее женихи пировали,[1223]⁴¹⁵ Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим.Речь к Антиною свою обратив, Пенелопа сказала:“Злой кознодей, Аптиной необузданный, словом и деломТы из товарищей самый разумнейший — так здесь в Итаке⁴²⁰ Все утверждают. Но где же и в чем твой прославленный разум?Бешеный! Что побуждает тебя Телемаку готовитьСмерть и погибель? Зачем ты сирот притесняешь,[1224] любезныхЗевсу? Неправ человек, замышляющий ближнему злое.Иль ты забыл, как отец твой сюда прибежал, устрашенный⁴²⁵ Гневом народа, которым гоним был за то, что, приставшиК шайке тафийских разбойников, с ними ограбил феспротов,Наших союзников верных? Его здесь народ порывалсяСмерти предать и готов у него был исторгнуть из грудиСердце и все, что имел он в Итаке, предать истребленью;⁴³⁰ Но Одиссей, за него заступившись, народ успокоил;Ты ж Одиссеево грабишь богатство, жену ОдиссеяМучишь своим сватовством, Одиссееву сыну готовишьСмерть. Удержись! Говорю и тебе и другим в осторожность”.Тут Эвримах, сын Полибиев, так отвечал Пенелопе:[1225]⁴³⁵ “О многоумная старца Икария дочь, Пенелопа,Будь беззаботна; зачем ты такой предаешься тревоге?Не было, нет и не будет из нас никого, кто б помыслилРуку поднять на убийство любимца богов Телемака.Нет! И покуда я жив и покуда очами я землю⁴⁴⁰ Вижу, тому не бывать, иль — скажу перед всеми, и верноСбудется слово мое, — обольется убийца своеюКровью, моим пораженный копьем; Одиссей, не забыл я,Брал здесь нередко меня на колени и мяса куски мнеКлал на ладонь и вина благовонного выпить давал мне.⁴⁴⁵ Вот почему и всех боле людей я люблю Телемака.Нет! Никогда он убийства не должен страшиться, по крайнейМере от нас, женихов. Но судьбы избежать невозможно”.Так говорил он, ее утешая, а мыслил иное.[1226]Но Пенелопа, к себе возвратяся, там в светлых покоях⁴⁵⁰ Плакала горько о милом своем Одиссее, покуда[1227]Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина.Смерклось, когда к Одиссею и к сыну его возвратилсяСтарый Эвмей. Он нашел их, готовящих ужин, зарезавВзятую в стаде свинью годовалую. Прежде, однако,⁴⁵⁵ Тайно пришед, Одиссея богиня Афина ударомТрости своей превратила по-прежнему в хилого старца,Рубищем жалким одевши его, чтоб Эвмей благородныйС первого взгляда его не узнал и (сберечь неспособныйТайну) не бросился в город обрадовать вестью царицу.⁴⁶⁰ Встретив его на пороге, сказал Телемак: “Наконец ты,Честный Эвмей, возвратился. Скажи же, что видел? Что слышал?В город обратно пришли ль наконец женихи из засады?Или еще там сидят и меня стерегут на дороге?”Так, отвечая, сказал Телемаку Эвмей благородный:⁴⁶⁵ “Сведать о них и расспрашивать мне не входило и в мысли;В городе я об одном лишь заботился: как бы скорееДанное мне порученье исполнить и к вам возвратиться.Шедши ж туда, я с гонцом, от ходивших с тобой мореходцевПосланным, встретился — первый он все объявил Пенелопе;⁴⁷⁰ Только одно расскажу я, что видел своими глазами:К городу близко уже, на вершине Эрмейского холма,[1228]Был я, когда быстролетный, в глубокую нашу входящийПристань, корабль усмотрел; я приметил, что было в нем многоРатных; щитами, двуострыми копьями[1229] ярко блистал он;⁴⁷⁵ Это они, я подумал: но правда ли? Знать мне не можно”.Так он сказал. Телемакова сила святая блеснулаЛегкой улыбкою в очи отцу, неприметно Эвмею.Кончив работу и пищу состряпав, они с свинопасомСели за стол, и порадовал душу им ужин; когда же⁴⁸⁰ Был удовольствован голод их сладкой едою, о ложеКаждый подумал; и сна благодать ниспослали им боги.[1230]

ПЕСНЬ СЕМНАДЦАТАЯ

Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.Сын Одиссеев, любезный богам, Телемак благородный,К светлым ногам привязав золотые[1231] сандалии,[1232] в рукуВзял боевое копье, заощренное медью, которым⁵ Ловко владел, и, готовый в дорогу, сказал свинопасу:“В город иду я, отец,[1233] чтоб утешить свиданьем со мноюМилую мать: без сомненья, дотоле крушиться и горькоПлакать она, безутешная, будет, пока не увидитСына своими глазами; тебе же, Эвмей, поручаю¹⁰ Этого странника; в город поди с ним, дабы подаяньемМог он себя прокормить; там подаст, кто захочет,Хлеба ему иль вина. Мне нельзя на свое попеченьеВсякого нищего брать; и своих уж забот мне довольно;Если же этим обидится твой чужеземец, тем хуже¹⁵ Будет ему самому; я люблю говорить откровенно”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Здесь неохотно и сам бы я, друг, согласился остаться;Нашему брату обед добывать подаянием легчеВ городе, нежели в поле: там каждый дает нам, что хочет.²⁰ Мне ж не по летам смотреть за скотиной и всякую службуС тяжким трудом отправлять, пастухам повинуяся. ДобрыйПуть, мой прекрасный;[1234] меня же проводит хозяин, когда яЗдесь у огня посогреюсь, когда на дворе потеплеет;В рубище этом мне холодно; тело насквозь проницает²⁵ Утренник резкий; до города ж, вы говорите, не близко”.[1235]Так отвечал Одиссей. Телемак благородный поспешнымШагом пошел со двора, и недоброе в мыслях готовилОн женихам. Наконец он пришел беспрепятственно[1236] в дом свой.Там, боевое копье прислонивши к высокой колонне,³⁰ Он через двери высокий порог перешел и увиделПервую в доме усердную няню свою Эвриклею:Мягкие клала на стулья овчины старушка. ПотокомСлез облилася, увидя его, Эвриклея; и скороВсе собрались Одиссеева дома рабыни; и с плачем³⁵ Голову, плечи и руки они у него лобызали.Вышла разумная тут из покоев своих Пенелопа,[1237]Светлым лицом с золотой Афродитой, с младой АртемидойСходная; сына она обняла и с любовию нежнойСветлые очи, и руки,[1238] и голову стала, рыдая⁴⁰ Горько, ему целовать и крылатое бросила слово:[1239]“Ты ль, ненаглядный мой, милый мой сын, возвратился? Тебя яВидеть уже не надеялась боле, отплывшего в ПилосТайно, со мной не простясь, чтоб узнать об отце отдаленном.Все расскажи мне теперь по порядку, что видел, что слышал”.⁴⁵ Ласково ей отвечал рассудительный сын Одиссеев:“Милая мать, не печаль мне души и тревоги напраснойВ грудь не вливай мне, спасенному чудно от гибели верной;Но, сотворив омовенье и чистой облекшись одеждой,[1240]Вместе с рабынями в верхний покой свой поди и с молитвой⁵⁰ Там обещание дай принести экатомбу бессмертным,Если врагов наказать нам поможет Зевес Олимпиец.Там я на площадь пойду, чтоб позвать чужеземца, которыйНыне со мною, когда возвращался я, прибыл в Итаку:Вместе с моими людьми он сюда наперед был отправлен;⁵⁵ В город его проводить поручил я Пирею, дабы онВ доме его подождал моего возвращения с поля”.Так говорил он, и слово его не промчалося мимоСлуха царицы. Омывшись и чистой облекшись одеждой,Вечным богам обещала она принести экатомбу,⁶⁰ Если врагов наказать им поможет Зевес Олимпиец.Тою порой Телемак из высокого царского домаВышел с копьем; две лихие за ним побежали собаки;Образ его несказанной красой озарила АфинаТак, что дивилися люди, его подходящего видя.⁶⁵ Все вкруг него собрались женихи многобуйные; каждыйДоброе с ним говорил, замышляя недоброе в сердце.Скоро, от их многолюдной толпы отделясь, подошел онК месту, где Ментор сидел и при нем Антифат с Галифердом,В сердце своем сохранившие верность царю Одиссею.⁷⁰ Севши близ них, о себе он им все рассказал, что случилось.Скоро явился Пирей, копьевержец, и Феоклимен с нимВместе пришел, погулявши по улицам города; не былДолго к нему Телемак без вниманья; к нему подошел он.Первое слово сказал тут Пирей Одиссееву сыну:⁷⁵ “В дом мой пошли, Телемак благородный, невольниц, чтоб взялиТам все подарки, которые ты получил от Атрида”.Так, отвечая Пирею, сказал Телемак богоравный:“Нам неизвестно, мой верный Пирей, чем окончится дело;Если в жилище моем женихами надменными тайно⁸⁰ Буду убит я, они все имущество наше разделят;Лучше тогда, чтоб твоим, а не их те подарки наследствомБыли; но если на них обратится губящая Кера —Все мне, веселому, сам веселящийся, в дом принесешь ты”.Кончив, повел за собою он многострадавшего гостя⁸⁵ В дом свой, и скоро туда беспрепятственно прибыли оба.Там, положивши на кресла и стулья свои все одежды,Начали в гладких купальнях они омываться. Когда же[1241]Их и омыла, и чистым елеем натерла рабыня,В тонких хитонах, облекшись в косматые мантии, оба⁹⁰ Вышед из гладких купален, они поместились на стульях.Тут принесла на лохани серебряной руки умыть им[1242]Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня,Гладкий потом пододвинула стол; на него положилаХлеб домовитая ключница с разным съестным, из запаса⁹⁵ Выданным ею охотно, чтоб пищей они насладились.Против же них, невдали от двухстворных дверей, ПенелопаВ креслах за пряжей сидела и тонкие нити сучила.Подняли руки они к приготовленной пище; когда жеБыл удовольствован голод их сладкой едой, Пенелопа,¹⁰⁰ Старца Икария дочь многоумная, сыну сказала:“Видно, мне лучше на верх мой уйти и лежать одиноко[1243]Там на постели, печалью перестланной, горьким потокомСлез обливаемой с самых тех пор, как в далекую ТроюМстить за Атрида пошел Одиссей, — ты, я вижу, не хочешь,¹⁰⁵ Прежде чем здесь женихи многобуйные вновь соберутся,Мне рассказать, что узнал об отце: возвратился ль он, жив ли?”“Милая мать, — отвечал рассудительный сын Одиссеев, —Слушай, я все расскажу, ничего от тебя не скрывая.Прежде мы прибыли в Пилос, где пастырь людей многославный¹¹⁰ Нестор меня в благолепно-устроенном принял жилище,Принял так нежно, как сына отец принимает, когда онВ дом возвращается, долго напрасно им жданный; так НесторСам и его сыновья многославные были со мноюЛасковы. Но об отце ничего рассказать он не мог мне;¹¹⁵ Жив ли, скитается ль где на земле иль погиб уж, об отомСлухов к нему не дошло. К Менелаю Атриду меня он,Дав мне коней с колесницею кованой,[1244] в Спарту отправил.Там я увидел Елену Аргивскую, многих ахеян,[1245]Многих троян погубившую, волей богов всемогущих.¹²⁰ Царь Менелай, вызыватель в сраженье, спросил, за какоюНуждою прибыл к нему я в божественный град Лакедемон?[1246]Все рассказал я подробно ему, ничего не скрывая.Так на мои мне слова отвечал Менелай златовласый:“О безрассудные! Мужа могучего брачное ложе,¹²⁵ Сами бессильные, мыслят они захватить произвольно!Если бы в темном лесу у великого льва в логовищеЛань однодневных, сосущих птенцов положила, сама жеСтала по горным лесам, по глубоким, травою обильнымДолам бродить и обратно бы лев прибежал в логовище —¹³⁰ Разом бы страшная участь птенцов беспомощных постигла;Страшная участь постигнет и их от руки Одиссея.Если б, — о Дий громовержец! о Феб Аполлон! о Афина! —В виде таком, как в Лесбосе, обильно людьми населенном, —Где, с силачом Филомиледом выступив в бой рукопашный,¹³⁵ Он опрокинул врага на великую радость ахейцам, —Если бы в виде таком женихам Одиссей вдруг явился,Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым, горек.То же, о чем ты, меня вопрошая, услышать желаешь,Я расскажу откровенно, и мною обманут не будешь;¹⁴⁰ Что самому возвестил мне морской проницательный старец,То и тебе я открою, чтоб мог ты всю истину ведать.Видел его на далеком он острове, льющего слезыВ светлом жилище Калипсы, богини богинь, произвольно[1247]Им овладевшей; и путь для него уничтожен возвратный:¹⁴⁵ Нет корабля, ни людей мореходных, с которыми мог быОн безопасно пройти по хребту многоводного моря”.Вот что сказал мне Атрид Менелай, вызыватель в сраженье.Спарту покинув, я поплыл назад, и послали попутный[1248]Ветер нам боги — в отечество милое нас проводил он”.¹⁵⁰ Кончил рассказ Телемак: взволновалась душа Пенелопы.Феоклимен богоравный тогда ей сказал: “Не крушися,Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа,Знает не все он; теперь на мое обратися вниманьемСлово: я то, что случиться должно, предскажу вам наверно;¹⁵⁵ Сам же Зевесом отцом, гостелюбною вашей трапезой,[1249]Также святым очагом Одиссеева дома клянусяВ том, что в отечестве милом уже Одиссей, что сокрыт онГде-нибудь в доме иль ходит, незнаемый, все узнаваяЗдесь, и беду женихам неизбежную в мыслях готовит.¹⁶⁰ Вещая птица, которую видел вблизи корабля[1250] я,То мне открыла, и все я тогда ж объявил Телемаку”.Феоклимену разумная так отвечала царица:“Если твое предсказание, гость чужеземный, свершится,[1251]Будешь от нас угощен ты как друг и дарами осыпан¹⁶⁵ Столь изобильно, что счастью такому все будут дивиться”.Так говорили о многом они, собеседуя сладко.[1252]Тою порой женихи в Одиссеевом доме бросаньемДисков и дротиков острых себя забавляли, собравшисьВсе на мощеном дворе, где бывали их шумные игры.¹⁷⁰ Но когда отовсюду с полей на обед им пригналиМелкий скот пастухи, приводившие к ним ежедневноКоз и баранов, их кликнул глашатай Медон; был любимецОн женихов, и вседневно к столу их его приглашали.“Юноши, — он им сказал, — вы играли довольно; войдите¹⁷⁵ В дом, и начнем наш обед совокупною силой готовить:Знаете сами, что вовремя пища нам вдвое вкуснее”.Так он сказал им. Они, покоряся его приглашенью,Встали и к дому пошли всей толпою; когда же вступили[1253]В дом, положивши на гладкие кресла и стулья одежды,[1254]¹⁸⁰ Начали крупных баранов, откормленных коз и огромных,Жиром налитых свиней убивать; был зарезан и тучныйБык. И за стряпанье все принялися они. Той пороюВ город идти с Одиссеем Эвмей собрался; и, готовыйВ путь, он сказал наконец, обратяся к Лаэртову сыну:¹⁸⁵ “Добрый мой гость, ты желаешь, чтоб нынче ж тебя проводил яВ город, как нам повелел господин мой, — сказать откровенно,Лучше хотел бы я сторожем дома тебя здесь оставить;Но приказанья боюсь не исполнить; бранить господин мойБудет за это меня; а господская брань неприятна.¹⁹⁰ Время, однако, идти нам; уж боле прошло половиныДня; с наступлением вечера холод пронзителен будет”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Знаю, все знаю, и все мне понятно, и все, как желаешь,Точно исполню; пойдем же, и будь ты моим провожатым.¹⁹⁵ Только сыщи мне какой бы то ни было посох, чтоб мог яЧем подпираться: дорога столь трудная, слышно, что шеюМожно сломить”. Так сказав, на плеча он набросил котомку,[1255]Всю в заплатах, висевшую вместо ремня на веревке.Дал ему в руки Эвмей суковатую палку; и оба²⁰⁰ Вместе пошли, пастухов и собак сторожами оставивДома. И в город повел свинопас своего господинаВ образе хилого старца, который чуть шел, подпираясь[1256]Посохом, рубище в жалких лохмотьях набросив на плечи.Тихо идя каменистой, негладкой тропой, напоследок²⁰⁵ К городу близко они подошли. Находился там светлыйКлюч; обложен был он камнем, и брали в нем граждане воду.В старое время Итак, Нерион и Поликтор[1257] прекрасныйСоздали там водоем; окружен он был рощею темныхОльх, над водою растущих; и падал студеной струею²¹⁰ Ключ в водоем со скалы, на вершине которой воздвигнутНимфам алтарь был; всегда приносили там путники жертву.Там козовод повстречался им — сын Долионов Мелантий;Коз, меж отборными взятых из стада, откормленных жирно,[1258]В город он гнал женихам на обед; с ним товарищей двое²¹⁵ Было. Увидя идущих, он начал ругаться, и громкоИх поносил, и разгневал в груди Одиссеевой сердце.“Подлинно здесь негодяй негодяя ведет, — говорил он,[1259] —Права пословица: равного с равным бессмертные сводят.Ты, свинопас бестолковый, куда путешествуешь с этим²²⁰ Нищим, столов обирателем, грязным бродягой, который,Стоя в дверях, неопрятные плечи об притолку[1260] чешет,Крохи одни, не мечи, не котлы получая в подарок.Мог бы у нас он, когда бы его к нам прислал ты, закутыНаши стеречь, выметать их, козлятам подстилки готовить;²²⁵ Скоро бы он раздобрел, простоквашей у нас обжираясь;Это, однако, ему не по нраву, одно тунеядство[1261]Любо ему; за работу не примется: лучше, таскаясьПо миру, хлебом чужим набивать ненасытный желудок.Слушай, однако, и то, что услышишь, исполнится верно;²³⁰ Если войти он отважится в дом Одиссея — скамеекМного из рук женихов на его полетит там пустуюГолову; ребра, таская его, там ему обломаютОб пол”. И, так говоря, Одиссея он, с ним поравнявшись,Пяткою в ляжку толкнул,[1262] но с дороги не сбил, не принудил²³⁵ Даже шатнуться. И в гневе своем уж готов был ЛаэртовСын, побежавши за ним, суковатою палкою душуВыбить из тела его иль, взорвавши на воздух, ударитьОземь его головою. Но он удержался. Эвмей жеНачал ругать оскорбителя; руки подняв, он воскликнул:²⁴⁰ “Нимфы потока, Зевесовы дочери, если когда вамТуком обвитые бедра козлов и баранов здесь в жертвуЦарь Одиссей приносил, не отриньте мольбы, возвратитеНам Одиссея; да благостный демон его нам проводит!Выгнал тогда б из тебя он надменные мысли, забыл бы²⁴⁵ Ты как шальной по дорогам шататься и бегать без делаВ город, стада под надзором неопытных слуг оставляя”.Кончил. Мелантий, на то возражая, сказал свинопасу:“Что ты, собака, рычишь? Колдовство ли какое замыслил?Дай срок, тебя, как товар, в корабле чернобоком отсюда²⁵⁰ Я увезу и продам в иноземье за добрые деньги;Здесь же иль сам Аполлон сребролукий сразит ТелемакаТихой стрелой, иль, мечом женихов пораженный, погибнетОн, как отец, на чужбине утративший день возвращенья”.Так он сказал и ушел, на дороге оставив обоих,²⁵⁵ Медленней шедших; достигнув обители царской, он прямоТам в пировую палату вступил и за стол с женихамиСел Эвримаха напротив, к которому был он усердней,Нежели к прочим; ему предложил тут служитель мясного,Ключница хлеба дала и еды из запаса; он начал²⁶⁰ Есть. Той порой Одиссей подошел с свинопасом ЭвмеемК царскому дому; и вдруг им оттуда послышались струныЦитры глубокой,[1263] потом раздалося и пение; ФемийПел; Одиссей, ухватясь за Эвмееву руку, воскликнул:“Друг, мы, конечно, пришли к Одиссееву славному дому.²⁶⁵ Может легко быть он узнан меж всеми другими домами:Длинный ряд горниц просторных, широкий и чисто мощенныйДвор, обведенный зубчатой стеною, двойные воротаС крепким замком — в них ворваться насильно никто не помыслит.Думаю я, что теперь там обедают; пар благовонный²⁷⁰ Мяса я чувствую; слышу и стройно звучащие струныЦитры, богами в сопутницы пиру веселому данной”.Так отвечал Одиссею Эвмей, свинопас богоравный:“Правда, и все ты, как есть, угадал; человек ты разумный;Прежде, однако, должны мы размыслить о том, что нам сделать²⁷⁵ Лучше: тебе ли во внутренность дома вступить и явитьсяТам на глаза женихов многобуйных, а мне здесь остаться?Или тебе на дворе подождать одному, а войти к нимМне? Ты, однако, не медли, чтоб кто здесь с тобой не подралсяИли в тебя не швырнул чем, — я так говорю в осторожность”.²⁸⁰ Голос возвысив, ему отвечал Одиссей хитроумный:“Знаю, все знаю, и мысли твои мне понятны; войди тыПрежде один: я покуда остануся здесь; я довольноВ жизни тревожных ударов сносил; и швыряемо былоМногим в меня; мне терпеть не учиться; немало видал я²⁸⁵ Бурь и сражений; пусть будет и ныне со мной, что угодноДию. Один лишь не может ничем побежден быть желудок,Жадный, насильственный, множество бед приключающий смертнымЛюдям: ему в угожденье и крепкоребристые ходятМорем пустым корабли,[1264] принося разоренье народам”.²⁹⁰ Так говорили о многом они в откровенной беседе.Уши и голову, слушая их, подняла тут собакаАргус; она Одиссеева прежде была, и ее онВыкормил сам; но на лов с ней ходить не успел, принужденныйПлыть в Илион. Молодые охотники часто на диких²⁹⁵ Коз, на оленей, на зайцев с собою ее уводили.Ныне ж, забытый (его господин был далеко), он, бедныйАргус, лежал у ворот на навозе, который от многихМулов и многих коров на запас там копили, чтоб послеИм Одиссеевы были поля унавожены тучно;³⁰⁰ Там полумертвый[1265] лежал неподвижно покинутый Аргус.Но Одиссееву близость почувствовал он, шевельнулся,Тронул хвостом и поджал в изъявление радости уши;Близко ж подползть к господину и даже подняться он не былВ силах. И, вкось на него поглядевши, слезу, от Эвмея³⁰⁵ Скрытно, обтер Одиссей, и потом он сказал свинопасу:“Странное дело, Эвмей; там на куче навозной собакуВижу, прекрасной породы она, но сказать не умею,Сила и легкость ее на бегу таковы ль, как наружность?Или она лишь такая, каких у господ за столами³¹⁰ Часто мы видим: для роскоши держат их знатные люди”.Так, отвечая, сказал ты, Эвмей свинопас, Одиссею:“Это собака погибшего в дальнем краю Одиссея;Если б она и поныне была такова же, какою,Плыть собираясь в троянскую землю, ее господин мой³¹⁵ Дома оставил, — ее быстроте и отважности, верно б,Ты подивился; в лесу ни в каком захолустье укрытьсяДичь от нее не могла; в ней чутье несказанное было.Ныне же бедная брошена; нет уж ее господина,Вчуже погиб он; служанки ж о ней и подумать ленятся;³²⁰ Раб нерадив; не принудь господин повелением строгимК делу его, за работу он сам не возьмется охотой:Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,Лучшую доблестей в нем половину Зевес истребляет”.Кончил и, в двери светло-населенного дома вступивши,³²⁵ Прямо вошел он в столовую, где женихи пировали.В это мгновение Аргус, увидевший вдруг через двадцатьЛет Одиссея, был схвачен рукой смертоносною Меры.[1266]Прежде других Телемак богоравный Эвмея, который,Ходя кругом, озирался, увидел; ему головою³³⁰ Подал он знак, чтоб к нему подошел; осмотревшись, пустуюВзял он скамью, на которой всегда за столом раздавательПищи сидел, чтоб ее рассылать женихам по порядку.Эту скамью пододвинув к столу Телемакову, сел онПротив него; предложил тут, приблизившись с блюдом, глашатай³³⁵ Мяса вареного часть им и хлеб, из корзины им взятый.Вслед за Эвмеем явился и сам Одиссей богоравныйВ образе хилого старца, который чуть шел, подпираясь[1267]Посохом, с бедной котомкою, рубище в жалких лохмотьях;Сел он в дверях на пороге, спиной прислоняся к дубовой³⁴⁰ Притолке (выскоблил острою скобелью плотник искусныйГладко ее, наперед топором по снуру обтесавши).Тут свинопасу Эвмею сказал Телемак, подаваяХлеб, из корзины меж лучшими взятый, и вкусного мяса,Сколько в обеих горстях уместиться могло: “Отнеси ты³⁴⁵ Это, Эвмей, старику, и скажи, чтоб потом обошел онВсех женихов и у них попросил подаянья — стыдливымНищему, тяжкой нуждой удрученному, быть неприлично”.[1268]Так он сказал, и Эвмей, повинуясь, пошел к Одиссею.Близко к нему приступивши, он бросил крылатое слово:³⁵⁰ “Это прислал Телемак; и велел он сказать, чтоб потом ты,Всех обойдя женихов, попросил подаянья — стыдливымНищему быть, говорит он, в жестокой нужде неприлично”.Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:“Зевс да пошлет благоденствие между людьми Телемаку,³⁵⁵ Дав совершиться всему, что теперь замышляет он в сердце!”Так он сказал и, обеими взявши руками подачу,Мясо и хлеб близ себя положил на убогой котомке.Начал он есть; той порой вдохновенно запел пред гостямиФемий; когда же тот вдоволь наелся, а этот умолкнул —³⁶⁰ Начали вновь женихи бушевать; но богиня Афина,[1269]Тайно приближась к Лаэртову сыну, ему повелелаВстать и ходить вкруг столов их, прося подаянья: хотелаВидеть она, кто из них благодушен и кто беззаконник;В мыслях же всех без изъятия смерти предать назначала.³⁶⁵ Встав, он пошел и у каждого начал просить подаянья,Руку к нему простирая, как нищий, скитаться обыкший.С жалостным сердцем они на него в изумленьи смотрели,Знать любопытствуя, кто и откуда пришел он. СидевшийС ними пастух козовод, забияка Мелантий, сказал им:³⁷⁰ “Слушайте вы, женихи многославной царицы, я виделЭтого нищего, с ним на дороге сюда повстречавшись;Думаю, был он сюда приведен свинопасом Эвмеем;Сам же не знаю я, кто и в какой стороне родился он”.Так он сказал. Антиной на Эвмея с досадою крикнул:³⁷⁵ “Ты, свинопас, негодяй всем известный, зачем ты приводишь[1270]В город таких развращенных бродяг? Уж и здешняя сволочь[1271]Этих столов обирателей нам нестерпимо докучна;Мало, конечно, тебе, что от нищих домашних все вашиГибнут запасы — чужого еще ты привел к нам обжору”.³⁸⁰ Так, возражая, Эвмей свинопас отвечал Антипою:“Ты, Антиной, неразумное мне и недоброе молвил[1272]Слово теперь. Приглашает ли кто человека чужогоВ дом свой без нужды? Лишь тех приглашают, кто нужен на дело:Или гадателей, или врачей, иль искусников зодчих,³⁸⁵ Или певцов, утешающих душу божественным словом, —Их приглашают с охотою все земнородные люди;Нищего ж, каждому скучного, кто пригласит произвольно?Ты же из всех женихов Пенелопы к рабам ОдиссеяСамый неласковый был завсегда, и ко мне особливо;³⁹⁰ Я не печалюсь об этом, покуда моя здесь царицаЗдравствует с сыном своим Телемаком, моим господином”.Кротко Эвмею сказал рассудительный сын Одиссеев:“Полно, Эвмей, замолчи; говорить с ним не должен ты много;Знаешь, как скор Антиной на обидное слово; он любит³⁹⁵ Ссориться сам и других на раздор подбивает охотно”.Тут, обратясь к Антиною, он бросил крылатое слово:“Ты обо мне, как о сыне отец благодушный, печешься,Друг[1273] Антиной, выгоняя своим повелительным словомСтранников, в дом мой входящих, — но будет ли Дий тем доволен?⁴⁰⁰ Дай, что захочешь; не спорю я; сам приглашаю, напротив;Матери также моей не страшися; тебя не осудитЗдесь и никто из рабов, в Одиссеевом доме живущих.Но, конечно, подобные мысли тебе не приходятВ сердце: себе все берешь ты, другим же давать не охотник”.⁴⁰⁵ Кончил, и гневно ему возразил Антиной, сын Эвпейтов:“Что ты сказал, Телемак необузданный, гордоречивый?Если б вот это от каждого здесь жениха получил он, —Верно, сюда бы три месяца вновь заглянуть не подумал”.Так говоря, он скамейку схватил, на которую ноги⁴¹⁰ Клал под столом, и, грозяся, ее показал Одиссею.Прочие ж все подавали, котомку его наполняяХлебом и мясом. И, много собрав, Одиссей уж готов былСесть на порог свой, чтоб данной насытиться пищей; но преждеОн подошел к Антиною и бросил крылатое слово:⁴¹⁵ “Дай мне и ты. Не последним тебя здесь считаю, но первым,Лучшим и самым знатнейшим; царю ты подобишься видом!Щедродаянье должно быть тебе и приличней и легчеВсех их; и славить тебя я отныне по всей беспредельнойБуду земле. Я и сам меж людьми не всегда бесприютно[1274]⁴²⁰ Жил; и богатоустроенным домом владел, и доступенВсякому страннику был, и охотно давал неимущим;Много имел я невольников, много всего, чем роскошноЛюди живут и за что величает их свет богачами.Все уничтожил Кронион — была, без сомненья, святая[1275]⁴²⁵ Воля его, чтоб с дружиной отважных добычников поплылЯ в отдаленный Египет (он там приготовил мне гибель).В лоне потока Египта легкоповоротные наши[1276]Все корабли утвердив, я велел, чтоб отборные людиТам на морском берегу сторожить их остались; другим же⁴³⁰ Дал приказание с ближних высот обозреть всю окрестность.Вдруг загорелось в них дикое буйство; они, обезумев,Грабить поля плодоносные жителей мирных ЕгиптаБросились, начали жен похищать и детей малолетних,Зверски мужей убивая, — тревога до жителей града⁴³⁵ Скоро достигла, и сильная ранней зарей собраласяРать; колесницами, пешими, яркою медью оружийПоле кругом закипело; Зевес, веселящийся громом,В жалкое бегство моих обратил; отразить ни единыйСилы врага не посмел, и отвсюду нас смерть окружила;⁴⁴⁰ Многих тогда из товарищей медь умертвила, и многихПленных насильственно в град увлекли на печальное рабство.Я же был жителю Крита, в Египет прибывшему, проданДметору,[1277] сыну Язона, владевшего Кипром; в ИтакуПрибыл из Кипра я, много имев на пути злоключений”.⁴⁴⁵ Гневно сказал, отвечая ему, Антиной, сын Эвпейтов:“Верно, нам демон такую чуму посылает, такуюПорчу пиров! Отойди от стола моего; на срединеСтой там, чтоб не было хуже тебе и Египта и Кипра.Что за наглец неотступный! Какой побродяга бесстыдный!⁴⁵⁰ Всех почередно ты здесь обошел; и тебе, что попалосьПод руку каждому, подали все, не из щедрости: здесь имЕсть что подать; подавать же чужое легко. Убирайся жПрочь”. От стола отступив, отвечал Одиссей хитроумный:“Горе! Так, видно, с лицом у тебя твой рассудок несходен;⁴⁵⁵ В доме своем ты и соли щепотку мне дать пожалел бы,Если уж здесь, за обедом чужим прохлаждаяся, хлебаКорку жалеешь мне бросить; а стол ваш, я вижу, обилен”.Так он сказал. Антиной, рассердясь, на него исподлобья[1278]Грозно очами сверкнул и бросил крылатое слово:⁴⁶⁰ “Если еще грубиянить ты вздумал, бродяга, то даромЭто тебе не пройдет, и добром ты не выйдешь отсюда”.Тут он скамейкой швырнул — и жестоко ударила в спину[1279]Подле плеча Одиссея она; как утес, не шатнувшись,Он устоял на ногах, не сраженный ударом; он только⁴⁶⁵ Молча потряс головою и страшное в сердце помыслил.К двери потом возвратяся, он сел на порог и, котомкуНа пол с едой положивши, сказал женихам: “ОбратитеСлух ваш ко мне, женихи многославной царицы, дабы я[1280]Высказать мог вам все то, что велит мне рассудок и сердце.⁴⁷⁰ Не было б в том ни беды, ни прискорбия тяжкого сердцу,Если бы кто, за именье свое, за быков, за блестящихШерстью овец заступаяся, вытерпел злые побои;Мне ж от руки Антиноя побои достались за гнусный,Жадный и множество бед приключающий людям желудок.⁴⁷⁵ Если же боги и мщенье Эриний живут и для бедных —Смерть, Антиной, а не брак вожделенный ты встретишь, обидчик”.Гневно, ему возражая, сказал Антиной, сын Эвпейтов:“Ешь и молчи, негодяй; иль беги неоглядкой отсюда;Иначе, так нагрубив мне, ты за ноги будешь рабами⁴⁸⁰ Вытащен в дверь, и все кости твои обломаются об пол”.Кончил; угрозы его не одобрил никто; негодуя,Так говорили иные из юношей дерзко-надменных:“Ты, Антиной, поступил непохвально, обиду нанесшиЭтому нищему; что же, когда он один из бессмертных?⁴⁸⁵ Боги нередко, облекшися в образ людей чужестранных,Входят в земные жилища, чтоб видеть своими очами,Кто из людей беззаконствует, кто наблюдает их правду”.Так женихи говорили; но речи их были напрасны.Злою обидой глубоко в душе Телемак сокрушался⁴⁹⁰ Вместе с обиженным; слезы свои утаивши, он толькоМолча потряс головою и страшное в сердце помыслил.Но Пенелопа разумная, слыша, что был чужеземецВ доме их так оскорблен, обратяся к рабыням, сказала:“О, когда бы его[1281] поразил Аполлон сребролукий!”⁴⁹⁵ Ей Эвринома, разумная ключница, так отвечала:“Если бы все исполнялось согласно с желанием нашим,Завтра же светлой денницы из них ни один бы не встретил”.Кончила. Ей Пенелопа разумная так возразила:“Правда, мне все ненавистны они, нам от всех притесненье;⁵⁰⁰ Но Антиной наиболее с черною Керою сходен:Принят в наш дом чужеземец и, ходя кругом, подаяньяПросит у всех он гостей, приневоленный строгой нуждою, —Подали все, и свою он наполнил котомку; лишь этот,Вместо подачи, в него, как безумный, скамейкою бросил”.⁵⁰⁵ Так Пенелопа рабыням своим говорила в покояхВерхних своих. Одиссей же, сидя на пороге, обедал.Кликнуть к себе повелев свинопаса, царица сказала:“Слушай, Эвмей благородный, скажи иноземцу, что я с нимЗдесь повидаться желаю, чтоб знать от него, не слыхал ли⁵¹⁰ Он о супруге моем и ему не случилось ли где с нимВстретиться: кажется мне человеком он, много видавшим”.Так Пенелопе ответствовал ты, свинопас богоравный:“Если б твои женихи хоть на миг поутихли, царица,Милое сердце твое он своим бы рассказом утешил.⁵¹⁵ Три дня и три ночи[1282] он уж гостит под моею убогойКровлей; пришел же ко мне, с корабля убежав от феспротов.Мне о своих приключеньях еще он не кончил рассказа;Но как внимают певцу, вдохновенному свыше богами,Песнь о великом поющему людям, судьбине подвластным,⁵²⁰ В них возбуждая желание слушать его непрестанно,Так я внимал чужеземцу, сидя перед ним неподвижно;С ним Одиссей по отцу, говорит он, считается гостем;[1283]В Крите широкоравнинном, отчизне Миноса, рожденный,Прибыл оттоле сюда он и много превратностей встретил,⁵²⁵ Скудно мирским подаяньем питаясь; и слышал он, будтоКрая феспротов, соседнего с нашей Итакой, достигнулЦарь Одиссей, возвращаяся в дом свой с великим богатством”.Кончил. Разумная так отвечала ему Пенелопа:“Кликни его самого; я желаю, чтоб сам рассказал он⁵³⁰ Все мне подробно, покуда игрой на дворе перед дверьюИли во внутренних горницах будут они забавляться;Дома они про себя сберегают свои все запасы,Хлеб и вино золотое; их тратят домашние люди;Им же удобней, вседневно врываяся в дом наш толпою,[1284]⁵³⁵ Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать,Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадноТратить. Наш дом разоряется, ибо уж нет в нем такогоМужа, каков Одиссей, чтоб его от проклятья избавить.Если же он возвратится и снова отчизну увидит,⁵⁴⁰ С сыном своим он отмстит им за все”. Так царица сказала.В это мгновенье чихнул Телемак, и так сильно, что в целомДоме как гром раздалось; засмеявшись, Эвмею, поспешноКликнув его, Пенелопа крылатое бросила слово:“Добрый Эвмей, приведи ты сюда чужеземца немедля;⁵⁴⁵ Слово мое зачихнул Телемак;[1285] я теперь несомненноЗнаю, что злые мои женихи неизбежно погибнутВсе: ни один не уйдет от судьбы и от мстительной Керы.Выслушай то, что скажу, и заметь про себя, что услышишь.Если меня без обмана он доброю вестью утешит,⁵⁵⁰ Мантию дам я ему, и хитон, и красивую обувь”.[1286]Кончила. Ей повинуясь, пошел свинопас к Одиссею;[1287]Близко к нему подошедши, он бросил крылатое слово:“Слушай, отец чужеземец, разумная наша царица,Мать Телемака, тебя приглашает к себе; о супруге⁵⁵⁵ Хочет она расспросить, сокрушаясь о нем беспрестанно.Если ее без обмана ты доброю вестью утешишь,Мантию ты, и хитон, и красивую обувь получишь.Хлеб же, чтоб свой успокоить желудок, по улицам ходя,В городе можешь сбирать от людей — там подаст, кто захочет”.⁵⁶⁰ Так Одиссей хитроумный сказал, отвечая Эвмею:“Все без обмана я мог бы теперь рассказать Пенелопе,Старца Икария дочери многоразумной; я многоЗнаю о муже ее: мы одно с ним терпели на свете.Но женихов я боюсь необузданно-дерзких, которых⁵⁶⁵ Буйство, бесстыдство и хищность дошли до железного неба;[1288]Видел ты сам, как в меня, там ходившего смирно и мыслиЗлой не имевшего, этот неистовый бросил скамейкой —Кто ж за меня заступился? Никто. Промолчал и прекрасный[1289]Сын Одиссеев. Пускай же царица, хотя нетерпенье⁵⁷⁰ В ней и велико, дождется, чтоб Гелиос скрылся; тогда яВсе, что узнать пожелает она о супруге далеком,Ей расскажу, поместясь у огня, чтоб согреться: одет яПлохо — то ведаешь сам ты, тебя я здесь первого встретил”.Так он сказал; и Эвмей, повинуясь, пошел к Пенелопе;⁵⁷⁵ Встретив его на пороге своем, Пенелопа спросила:“Он не с тобою, Эвмей? Для чего же прийти не хотел он.Бедный? Боится ль обиды какой? На глаза ль показатьсяЛюдям стыдится? Стыдливому нищему плохо на свете”.Так Пенелопе ответствовал ты, свинопас богоравный:⁵⁸⁰ “Нет; он умно рассуждает, и с ним ты должна согласиться;Он, женихов необузданно-дерзких, царица, бояся,Просит тебя терпеливо дождаться, чтоб Гелиос скрылся;Думаю также и я, что гораздо удобнее будет,Если его ты одна обо всем на досуге расспросишь”.⁵⁸⁵ Выслушав, умная так отвечала Эвмею царица:“Странник твой, кто бы он ни был, умно рассуждает; и прав он:В целом свете, нигде посреди земнородных неможноВстретить людей, столь неистовых, столь беззаконно-развратных”.Так отвечала Эвмею она. Свинопас богоравный,⁵⁹⁰ Все передав ей, пошел к женихам; с Телемаком в столовойВстретился он и, приблизившись, бросил крылатое словоШепотом в ухо ему, чтоб его не слыхали другие:“Милый, теперь я иду; за свиньями, за домом, за всемиВ доме запасами должно смотреть мне; а ты осторожен⁵⁹⁵ Будь здесь, себя береги и смотри, чтоб с тобой никакогоЗла не случилось: зломысленных много тебя окружает.Зевс да погубит их прежде, чем бедствие наше созреет!”Кончил. Ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:“Добрый совет ты даешь мне, отец; но ты сам, ночевавши⁶⁰⁰ Дома, сюда возвратися поутру с отборной свиньею.Боги мой ум просветят и меня надоумят, что делать”.Так отвечал Телемак. Свинопас поместился на гладкомСтуле; поужинав сытно и свой удовольствовав голод,В поле пошел он к свиньям острозубым, оставивши царский⁶⁰⁵ Дом, оглашаемый шумом пирующих; пеньем и пляскойТам веселились. Тем временем темная ночь наступила.[1290]

ПЕСНЬ ОСЬМНАДЦАТАЯ

1 2 3 4 5 6 ... 213