Нет никакого сомнения в том, что славянское единство развивалось на основе древней земледельческой культуры. Тщательный анализ земледельческих терминов во всех славянских языках дает возможность говорить об их удивительной близости, больше того — о тождестве, несмотря на огромные расстояния, отделявшие славянские народы один от другого. Так, например, термин «жито» от глагола «жить» существует во всех славянских языках в обозначении главного рода хлеба, бывшего основным продуктом питания, и обозначает рожь, ячмень, пшеницу, а у резян — даже кукурузу. Слово «обилие» означает богатство вообще и одновременно урожай хлеба, хлеб собранный, хлеб на корню и хлеб вообще. Слово «брашьно» («борошно») означает и имущество, и еду вообще, и, в частности, муку.

Приведенное свидетельствует о том, что у древних славян в эпоху их первоначальной близости земледелие играло решающую роль, так как термины, означающие богатство, имущество, даже самое жизнь, взяты из земледельческой терминологии и обозначают хлеб как главную пищу, имущество и средство к поддержанию жизни.

Кроме того, мы можем сделать вывод о древности земледелия и о тесной связи славянских племен между собой в период зарождения у них земледелия. На это указывает общность сельскохозяйственных терминов.

Названия целого ряда злаков, а также обозначение земледельческих орудий носят общеславянский характер — «пьшеница» (пшеница), «пьшено» (пшено), «овос» (овес), «зръно» (зерно), лен и др. Общеславянскими терминами являются «орати» (пахать), «сеять», «ратай» (пахарь), «нива», «семя», «ролья» (пашня), «ляда», «целина», «угор», «перелог», «бразда», соха, плуг, лемех, рало, борона, серп, коса, грабли, мотыга, лопата.

Такими же общеславянскими наименованиями являются яр, ярина, озимь, озимина, жатва, молотьба, млин (мельница), мука, сито, решето, сноп, сено, жернов (жорн).

Из области огородничества мы могли бы указать на такие общеславянские названия, как горох, сочевица, лук, чеснок, репа, хмель, мак, плевел, полоть[16].

Сопоставляя термины земледельческого хозяйства с терминами, связанными с рыбной ловлей, характерными для славянских языков, и устанавливая их общность, мы приходим к выводу, что общих слов, относящихся к рыболовству, в славянских языках очень немного (окунь, осетр, угорь, лосось — причем последние два встречаются и в других европейских языках, — уда, невод мережа) и выступают они далеко не в таком всеобъемлющем значении, как слова земледельческой терминологии.

А это свидетельствует о том, что в период формирования славянских языков из пестрых племенных языков палеоевропейцев рыбная ловля не имела решающей роли и примат в хозяйственной деятельности принадлежал земледелию.

И в этой связи невольно вновь обращает на себя внимание слабое развитие рыбной ловли у земледельцев-трипольцев.

Все указанное свидетельствует о том, что славянские языки формировались в котле славянской этно- и глоттогонии в землях, население которых не было по преимуществу рыбаками. Бросаются в глаза в то же самое время рыболовческий характер занятий неолитических племен лесной полосы Восточной Европы, создателей культуры «ямочно-гребенчатой керамики», и незначительная роль рыбной ловли у оседлых земледельческих племен Триполья и их преемников, которые со своими поселениями даже не выходят на берега крупных рек. Это свидетельствует о земледельческом характере древних протославян, выкристаллизовавшихся из массы палеоевропейских племен в конце неолита. Позднее они, распространяя свое влияние и расселяясь на север и северо-восток, включили в свой состав и, ассимилируя, славянизировали одних потомков племен рыбаков неолита лесов Восточной Европы, создателей культуры «ямочно-гребенчатой керамики», тогда как другие потомки этих племен продолжали развиваться независимо или в очень слабой зависимости от славянства, оформляясь в восточно- и западнофинские племена, сохраняющие в своих языках некоторые общие со славянскими элементы, восходящие к речи праевропейцев времен легендарной, доисторической «чуди» былин и преданий.

О земледельческом характере хозяйства славян говорит и древнеславянский календарь, сохранившийся у украинцев, белорусов, поляков и других славянских народов.

В январе подрубают, секут деревья. Отсюда название месяца — сечень (січень, styczen). В следующем месяце они сохнут на корню. Этот месяц называется сухой (февраль). Затем сухостой рубят и сжигают, на корню, и деревья превращаются в золу. Этот месяц, соответствующий марту, носил название «березозол». Затем идут: кветень (апрель), когда травой покрываются луга и поля и наступает время цветения; червень (июнь), липень (июль), когда цветут липы и рои диких пчел усиленно собирают мед, добываемый в бортях; серпень (польское sierpien), или жнивень (август) — начало уборки урожая, когда основным орудием становится серп; вресень (польское wrzesien, т. е. сентябрь), когда начинают молотить (от «врещи» — молотить); наконец, жовтень — время, когда в золото одеваются лиственные леса; листопад (ноябрь) и грудень, или снежань (декабрь), когда замерзшая земля превращается в «грудки» (комья) и ровной пеленой ложится снег. Древний календарь славян не вызывает сомнений в том, что земледелие было основой хозяйственной жизни славян во времена седой древности.

Но он позволяет нам сделать и некоторые другие выводы. Во-первых, мы можем утверждать, что древнеславянское земледелие было подсечным и возникло не в степях, а в лесной и лесостепной полосах.

Во-вторых, совершенно очевидно, что областью славянского земледелия в весьма отдаленную от нас эпоху были не юг и не север Европы, а именно центральная лесная и лесостепная полосы, где в апреле буйно зеленеют луга, поля и нивы, где липа цветет в июне, где в августе убирают созревший хлеб, в сентябре молотят, в октябре желтеет листва, в ноябре падает лист и оголяются деревья, в декабре смерзается земля, еще не везде покрытая снегом, в январе начинаются трескучие морозы и звенят под ударами топора лесные исполины, в феврале еще «лютуют» морозы (украинское «лютый», польское «luty», т. е. «лютый»), а в марте готовят под пашню выжженный лес, где едва ли не преобладающим деревом была береза («березозол», «березень»). Это не дремучие хвойные леса далекого севера, не южная степь, а область смешанных и лиственных лесов, тянущаяся в центральной полосе Восточной и Средней Европы. Нам кажется, что общность земледельческих терминов в различных славянских языках, древний земледельческий календарь, соответствующий чередованию различных сельскохозяйственных работ, — явления очень древнего порядка, реликты давней эпохи. Именно в эту эпоху в Центральной и Восточной Европе зарождаются и развиваются культуры, распространенные там, где позднее появляются славянские племена, и эти культуры, близкие между собой, отличаются от соседних культур.

Итак, средой, в которой начинает устанавливаться этническая, т. е. языковая, бытовая и культурная общность, общность, которую можно именовать зарождением славянства, была среда земледельческих племен лесной и лесостепной полос Восточной и частично Центральной Европы.

Эта среда возникает на основе однородного типа хозяйства, быта, культуры. Но однородность хозяйства сама по себе еще не обусловливает этнической общности, и на основе земледелия на огромном пространстве от Атлантики и до днепровского Левобережья развилась разноликая культура многочисленных неолитических палеоевропейских племен.

Различные по хозяйственному укладу племена могут говорить на родственных языках (финны-суоми-земледельцы и охотники и оленеводы лопари-саамы, тюрки-кочевники и тюрки-земледельцы и т. п.), а народы, занимающиеся одним и тем же видом хозяйственной деятельности, говорят на различных языках.

Примеры подобного рода буквально бесчисленны. Племена неолита пестры и разнообразны. Они живут изолированно, каждое на своем пространстве, на своей земле, которую оно рассматривает как условие своего существования и охраняет от соседей, в которых чаще всего видит только врагов. Они говорят каждое на своем языке, придерживаются своих обычаев, хотя и сходных с обычаями соседей.

Только на определенной стадии племена начинают объединяться, и устанавливается этническая общность. Причина этого явления заключается в росте населения, все чаще и чаще происходящих мирных и военных столкновениях между различными племенами, в освоении человеком все большего и большего количества земель, что ставит племена в более тесное соприкосновение друг с другом. Для ведения совместных войн и охраны своих земель и имущества складываются союзы племен. В процессе этих войн пленных перестают убивать. Их берут в род, в племя, и они, естественно, передают победителям элементы своего языка и культуры. В процессе расселения, складывания военных союзов, столкновений, войн и торговли усиливается общение племен друг с другом и вместе с этим происходит языковое и культурное взаимопроникновение, ассимиляция.

Так представляется нам общий путь складывания крупных племенных образований, в основе которых лежит языковая общность или близость. И когда мы ставим вопрос о происхождении славян, мы, собственно говоря, допускаем ошибку, так как подобного рода постановка проблемы недопустима. Славянство в своих ab ovo корнях такое же древнее, как и человечество, и реставрируя гипотетических предков славян, мы дойдем до неандертальца. Поэтому на вопрос, когда же складывается славянство, мы должны прежде всего ответить вопросом: а о какой стадии формирования славянства будет идти речь?