Затем повернулся и резким, бранчливым голосом приказал по-латыни, чтобы ему подали кресло и скамеечку для ног.

      Откуда-то притащили кресло. Новый врач — не знаю даже, как назвать его: не то маг, не то профессор, а вернее, то и другое вместе — уставился на Мишу суровым и сверкающим взором. Велел протянуть руки, потрогал пульс. Посмотрел язык. Откинул одеяло, ткнул пальцем в Мишину ногу — на отёчной ступне осталась ямка. Слегка отвернув голову, увенчанную красным беретом, сказал коротко:

      — Сосуд.

      Я не понял, что он имел в виду, и спросил:

      — Какой сосуд?

      Доктор воздел косматые брови. Во взгляде, которым он окатил меня, я прочел бесконечное презрение: очевидно, он счёл меня круглым невеждой.

      Я просил показать мне сосуд с мочой! — проскрипел он.

      И когда наконец принесли ему утку, он заглянул в неё и поморщился. Ему снова что-то не понравилось.

      На этом осмотр был закончен, и, встав с кресла, он торжественно возложил руки на голову больного. Затем разгладил бороду и медленно удалился.

      Третий гость прибыл с опозданием. Его озабоченные шаги простучали по коридору. Видимо, второпях он не сразу отыскал палату. Наконец он вошёл. Это был человек среднего роста, не высокий и не низенький, не молодой и не старый, очень аккуратный, в золотых очках, в крахмальном стоячем воротничке, при галстуке. В руках нёс круглый чемоданчик.

      Добрый день, господа, — сказал доктор на обыкновенном русском языке. — Надеюсь, я не ошибся адресом?

      Молча указал я ему на больного. Миша сидел опустив голову: он устал. Доктор взглянул на него и покачал головой.

      Доктор вытянул из жилетного кармашка за цепочку большие золотые часы, отколупнул крышку. Бессильная Мишина рука с синеватыми ногтями покоилась в его белой, холёной руке. Доктор считал пульс.

      М-да-с, — пробормотал он, — делириум кордис… Полная аритмия сердца! Полагаю, коллега, — он скосил глаза в мою сторону, — вам известно, что это такое?

      Я кивнул. Вдвоём мы сняли с мальчика рубашку, и доктор стал выстукивать лёгкие, потом достал из чемоданчика деревянный рожок и приставил к сердцу.

      Всё это было очень похоже на то, что делаем мы, и я ожидал, что он поинтересуется результатом рентгена, спросит, что показал анализ крови… Но он почему-то не спросил. Осмотр окончился.

      Доктор посидел ещё немного возле Миши.

      Тэк-с, — промолвил он наконец. — Ну что ж, коллега, пойдёмте, потолкуем.

      На прощание он заботливо укрыл мальчика и положил перед ним на тумбочку большую конфету, в золочёной бумажке.