— Николая можно?
— Какого? — спросил неприветливый голос.
— Тектониди. — Интересно, сколько там Николаев, задумался Олег.
— Подождите минуточку. — Голос дал трещину.
— Слушаю вас. Это мать Николая, Елизавета Сергеевна.
— Здравствуйте. Елизавета Сергеевна. Это я, Олег Соколов…
— Олежек! — голос срывается. В трубке слышны всхлипывания. — Олежек, нет больше Коли! Умер сынок мой…
Олег очумело смотрит на телефон, не веря своим ушам.
— Как умер? — такого холодного душа он еще не испытывал. — Как умер?
— Уж год скоро. — Теперь из трубки доносятся рыдания… Олег отшатнулся, услышав «умер». Это на гражданском языке так называется — «умер». На военном языке он просто «двухсотый». Жизнь, значит, все-таки поставила свою точку. И невидимый «черный тюльпан» унес Николая с этой грешной земли.
Снова навалилось это — тяжесть, тьма, пустота, из нее медленно проступили афганские скалы, красные от заката, ловушка ущелья, соль на губах, тяжесть бронежилета и двое — спина к спине. Опять будто рубанули по только что зажившему. Хорошо, что один, что Таня прилетит позже. Сейчас не нужно никого, ничего — забыться, справиться с мучительным комом в горле… Пятьдесят граммов из фляжки — смыть с губ испепеляющую горечь…
Но постучали в дверь, и на пороге возник сосед в неизменном тренировочном костюме и тапочках — не стареет, только съеживается как-то с годами. Вот теперь усох до неопределенного возраста: дашь ему и тридцать, и пятьдесят. Редкий для коммуналок сосед — лишку не спросит, с полуслова поймет. Нет, есть все-таки Господь! Прислал в трудную минуту своего архангела.
— Привет, иностранец. — Говорит, словно последний раз виделись только вчера. Архангел явно с бодуна. Значит, они души родственные, а потому разговор сладится. — Совсем разложился под ихним влиянием. Один пьешь. За что? Не возражаю присоединиться.
Сосед прост как грабли. С чужими он не церемонится, демонстрируя презрительную взаимность. Со своими — тем более. Да что церемониться — не одному такому иностранцу задницу вытирал у горшка.
— Поминки справил. — Олег благодарен за этот визит старого домового. — Теперь за свой день рождения пью.
— Так он у тебя когда? — старик морщит лоб, крутит пальцами у виска. — Я помню, не путай.
— По новому стилю.
— Давай по новому. И сколько тебе теперь?
— Считай, в третий раз родился.
— Нет, давай по порядку. — Сосед пододвигает стул, по-хозяйски сбрасывает на диван пиджак. Вилкой Олега цепляет в банке огурчик. Кадык судорожно дергается. — Сперва за того, которого поминаем. Прости, Господи, его душу грешную, не обидь там, наверху.