Так что на пляжный пикник мы ехали к Жемчужным озерам. Там точно нет всей той нечисти, что иногда заплывала в Стылую из Топи. По уверениям шатунов и доктора Вяльпе, разная мутировавшая животность из болот попадала в реку только в виде тушек. Все, что выросло в месте Силы, жить могло только там. По этой же причине в Московском Императорском зверинце нет ни крысюков, ни бобров, мутировавших в страшных бобуров, ни разросшихся до размера лошади волков. Так что река Стылая в пределах Топинска была совершенно безопасна, и хозяйки из Портовой слободы и Мойки без проблем стирали там белье.

Но меня это все равно не успокаивало.

Конечно, имелся еще один вариант. Можно было бы поплескаться и в прудах с энергонасыщенной водой в санатории «Белые дачи», но, увы, мои отношения с хозяйкой этого заведения баронессой Ольгой Филипповной де Шодуар сильно охладели. Вопреки прежним уверениям бездетная вдова все же тяготилась своим положением в обществе, так что начала поиск нового супруга. А нахождение рядом с нею видока, имеющего славу похабника, отморозка и невежи, могло лишь помешать столь важному начинанию.

Ну и пусть, я не в обиде. Вместе мы провели немало приятных дней и ночей. К тому же я попросту не мог ей дать того, что ей было нужно.

Вырвавшись из города, паромобиль весело побежал по едва накатанной в траве и оттого менее пыльной грунтовке. Стало совсем хорошо.

Покосившись на Глафиру, я увидел, что она тоже улыбается. В последнее время девушка сильно изменилась. Из деревенской простушки, которую отец-пропойца буквально продал в публичный дом, она превратилась в уверенную в себе женщину, обладавшую определенными задатками лоска.

Ну ничего, сейчас мы этот лоск сначала сдуем, а затем еще и смоем.

Мобиль, пыхнув паром, разогнался до солидной скорости. Легкая капризность, которая еще не переросла в стервозность, а также не очень естественная для сельской девушки чопорность слетели с Глаши, как пух с тополя.

Моя подруга раскраснелась и, прикрыв глаза, с удовольствием подставила лицо набегающему ветерку. Небольшая шляпка сползла с ее головы и, сдерживаемая шейной лентой, сейчас трепыхалась за спиной хозяйки, словно силящаяся взлететь птица.

Через десять минут быстрой езды мы подкатили ко второму из озер Жемчужного ожерелья — целой цепи круглых природных водоемов, соединенных неглубокой речкой.

Топинцы не очень-то любили уходить далеко от места своего обитания, так что на берегах озер обычно было пусто, особенно в это время дня. Лишь по утрам сюда приезжали самые увлеченные рыбаки для вылова озерной рыбы, которая не несла в себе следов влияния места Силы.

Места здесь были тихими и безопасными.

Круглое озеро имело в диаметре метров двести. Его окружали заросли орешника с проплешинами полян. На одну из них я и загнал паромобиль. К воде вела неширокая тропинка, заканчивавшаяся мостками из капитальных досок. Это была работа нанятых мною плотников, переделавших жердяное убожество, которое смастерили рыбаки. Тем самым я вроде как застолбил за собой это место для проведения пикников и рыбалок с друзьями.

Прихватив корзинки, мы покинули паромобиль. Прошли два десятка метров между нависавшими над тропинкой зарослями и вышли на мостки, заканчивающиеся широкой площадкой.

— Красота, — выдохнул я, осматривая водную гладь.

Ветра здесь почти не было, и лишь ближе к центру озера серебрилась частая рябь да редкие, очень пологие волны степенно подкатывали к мосткам. Они лениво поднимали распластавшиеся по воде кувшинки и сонно тыкались в берег. Несмотря на то что озеро пресное, вода просматривалась на глубину метров пяти.

И что самое главное — тишина, в смысле отсутствие лишнего шума. Лишь стрекот кузнечиков и пение птиц в зарослях орешника.

Пока я любовался озером, Глаша успела расстелить на дощатой площадке плед и разобрала лукошко с продуктами. Закончив с этим, она чинно расположилась на пледе и прикрылась от солнца кружевным зонтиком.

Не, так дело не пойдет.

— Переодевайся, — скомандовал я и сам начал раздеваться.